— Потому что я хочу вас, — вполне спокойно ответила она. — Я увлеклась вами, не знаю, насколько это умно, но увлеклась!
Он не услышал самых главных слов, и ему стало больно.
— Вам этого достаточно?
Ну вот, она же знала, что он может обидеть. Он обижает ее каждым словом.
— Почему бы и нет? — Она беспечно улыбнулась и подождала, пока отпустит боль.
— Почему бы и нет? — пробормотал он, прилагая усилия, чтобы принять такой ответ.
Он вытащил сигарету и осторожно начал:
— Думаю, вы должны знать, что мы сняли кусок о деле Райдауэра. — Он заметил, как она напряглась. — Кларисса согласилась поговорить об этом.
— Она мне сказала. Это войдет в фильм?
— Войдет.
Она помешкала.
— Кажется, вам это не нравится?
— Не нравится, но я стараюсь привыкнуть к тому, что Кларисса сама принимает решения.
— Эй Джи, мне кажется, она очень легко к этому относится.
— Вы не понимаете.
— Так объясните.
— До того, как я убедила ее переехать и не разглашать места своего проживания, у нее все шкафы были полны писем. — Она сняла очки и потерла заломивший висок. — Люди обращались к ней за помощью. Одним требовалось просто установить круг лиц или чье-то местоположение, а у других обстоятельства были такие кошмарные, что и во сне не приснится.
— Она не может помочь всем.
— Именно об этом я ей и твердила. Когда она переехала в Ньюпорт-Бич, стало полегче. Пока не раздался звонок из Сан-Франциско.
— Райдауэрские убийства?
— Да. — Боль в виске нарастала. — Меня она даже слушать не стала. Не уверена, слышала ли она мои доводы. Просто упаковала чемодан, и все. Когда стало понятно, что ее не остановить, я поехала с ней. — Эй Джи чуть не задыхалась, но крепко сцепленные руки лежали спокойно. — Это был один из самых болезненных экспериментов в ее жизни. Она все видела! — Эй Джи прикрыла глаза. Он не должен видеть страх и недоумение в них. Сейчас она рассказывала ему то, о чем никому еще не говорила. — И я тоже увидела!
Он положил ладонь на ее руку и обнаружил, что рука холодная.
— Почему вы мне не рассказали?
Эй Джи открыла глаза. Она уже овладела собой, но ее словно покачивало.
— Не люблю вспоминать. Ни до, ни после этого я ничего не видела так отчетливо. Так безобразно отчетливо!
— Вырежем.
Она озадаченно взглянула на него:
— Что?
— Мы вырежем этот кусок.
— Зачем?
Он хотел объяснить, рассказать ей, что понимает ее. Но не находил слов.
— Потому что вас это расстраивает. Одного этого довольно.
Она посмотрела на его сильные, надежные руки. Никто без давления, за исключением матери, не предложил бы сделать для нее что-нибудь подобное. А он, кажется, готов.
— Не знаю, что вам сказать.
— Не говорите ничего.
— Нет. — Она помолчала и, сама не понимая почему, успокоилась. Кое-какое напряжение еще осталось, но боль уже отступила. — Раз Кларисса согласилась на этот кусок, значит, хочет, чтобы дело было сделано!
— Сейчас речь не о Клариссе, а о вас. Я уже говорил, что не хочу отвечать за то, чтобы вы проходили через нечто подобное. Я серьезно!
— Я думаю о вашем предложении. — Это все меняло. — Ваша готовность из-за меня вырезать этот кусок вызывает у меня особые чувства.
— Наверное, следовало сказать вам это раньше.
Ее захлестнуло страстное желание. Но она позволила себе это ощущение всего на несколько мгновений.
— Вы ничего не должны делать. Понимаете, если вы вырежете этот кусок из-за меня, я себя возненавижу! Это было очень-очень давно, Дэвид. Может, мне уже пора научиться жить в реальности?
— Может, вы уже слишком хорошо это делаете?
— Возможно. — Она улыбнулась. — Во всяком случае, я считаю, что вы должны доделать этот кусок. С ним фильм получится лучше.
— Я и собирался так сделать. Хотите в этом поучаствовать?
— Нет. — Она посмотрела на стопку бумаг. — Алекс там с ней был?
Вопрос был задан вполне мирно.
— Он без ума от нее.
— Я знаю. — Настроение у нее немного изменилось. Она опять взялась за карандаш. — Задам я им жару с этой свадьбой!
Дэвид ухмыльнулся. Это умение быстро справляться с собой тоже очень привлекало его в Эй Джи.
— Давайте начнем.
Почти два часа они трудились бок о бок. Примерно на середине напряжение стало спадать. Они проверяли списки и составляли новые. Высчитывали, сколько потребуется ящиков шампанского. Спорили, подавать лососину или креветки на льду.
Она не ожидала, что он с такой готовностью погрузится в подготовку свадьбы ее матери. По сути, она обратила на это внимание, когда возложила на него размещение гостей.
— Работа с вами — это хороший опыт, Эй Джи.
— Да? — рассеянно отозвалась Эй Джи, подсчитывая в этот момент, сколько гостей приедет из-за города.
— Если бы мне был нужен агент, вы стояли бы во главе списка.
Она подняла взгляд, но предусмотрительно не улыбнулась.
— Это комплимент?
— Не совсем.
Вот теперь Эй Джи улыбнулась. Когда она сняла очки, лицо у нее было совершенно беззащитное.
— Ладно, эти цифры надо передать поставщикам. Все гости будут еще благодарить меня за то, что им не придется пробовать стряпню Клариссы. И вам спасибо. — Она отложила бумагу в сторону. — Я очень ценю вашу помощь.
— Я люблю Клариссу.
— Знаю. И это тоже ценю. А сейчас, я думаю, вы заслужили награду. — Она наклонилась и чуть-чуть показала язык. — Что-нибудь приходит в голову?
Когда он смотрел на нее, ему все время что-нибудь приходило в голову.
— Можно начать с кофе.
— Начнем прямо сейчас. — Она поднялась и, против обычая, бросила взгляд на часы. — О господи!
Он потянулся за сигаретами:
— Проблема?
— «Империя» идет.
— Тоже мне проблема!
— Нет, я должна посмотреть!
Эй Джи бросилась к телевизору. Он покачал головой:
— А я и не знал, что вы фанатка сериалов. Эй Джи, могут ли где-нибудь помочь вам побороть это увлечение?
— Тсс. — Она устроилась на диване, довольная тем, что пропустила только начальные титры. — У меня есть клиентка…
— Да у вас их множество…
Однако Эй Джи продолжала:
— На нее возлагают большие надежды. Но это ее первое настоящее появление. С ней заключили контракт только на четыре эпизода. Однако если она хорошо справится, то ее возьмут и в следующие серии.
Смирившись, он сел на диван рядом с ней.
— Разве передачу не повторят?
— На этот раз нет. Слишком трудная задача для многосерийного фильма, который идет все лето.
Он закинул ноги на кофейный столик.
