— Сент-Джеймс его отговорил? — удивленно переспросил Лахлан, а потом презрительно добавил:
— Готов ручаться, что не ради меня.
Кимберли пришлось согласиться.
— Да, он скорее всего хотел избежать ссоры между гостями, — объяснила она, думая о скандалах, которые уже произошли и которые их здесь ждали. — Однако Меган сказала, что Говард продолжает… она назвала это «дуться». Но я до сегодняшнего дня об этом не вспоминала.
— И это все? Ты избавила меня от тюрьмы потому, что герцогиня говорила, будто он «дуется»?
— Ну… было еще кое-что, и все начало складываться в убедительную картину. Например, вчера, когда я разговаривала с Биллом Эйблзом на конюшне, туда явился Говард. Он сказал, будто разыскивал меня и его туда направили, и пригласил меня прокатиться верхом, но… почему-то казался удивленным, когда меня увидел. Скорее можно было решить, что он вообще не ожидал меня увидеть, — но, кроме меня, на конюшне был только Эйблз!
— Так он пришел туда поговорить с Эйблзом, а ты им помешала?
— Скорее всего да. А потом, когда мы поехали кататься, я обратила внимание на то, в каком плохом состоянии у него лошадь, — на шкуре было множество следов от хлыста и шпор.
Тут Лахлан приподнял бровь:
— А какое это имеет отношение к краже лошадей?
— Никакого. Но только когда я стала снова рассматривать все факты, я вспомнила слова Меган о том, что лошадей поставили вместе, не попытавшись отделить жеребца от кобыл…
— Да, жеребец неплохо провел время, надо полагать! Кимберли кинула на него возмущенный взгляд.
— Кажется, герцог пришел в ярость из-за того, в каком состоянии оказались животные.
— Этот человек все время в ярости, Ким, разве ты еще не заметила?
— Я бы не сказала, что всегда, скорее — рядом с тобой. Но мы отвлеклись. То, что за лошадьми плохо присматривали, вдруг напомнило мне о Говарде, который тоже выказывал пренебрежение к своей лошади. В довершение всего, когда вчера мы выехали к лесной хижине и я захотела ее осмотреть, он вдруг вспомнил, что опаздывает на какую-то встречу, и мы поспешно повернули обратно.
Лахлан покачал головой и проворчал:
— Неудивительно, что я не подумал о виконте в связи с кражей. Я ничего не знал обо всех этих вещах. Потом он вдруг улыбнулся:
— Ну, на мое счастье ты была на моей стороне, а не на его и смогла представить себе полную картину происшедшего раньше, чем вышел отпущенный мне срок.
— Этого все равно было мало, чтобы обвинить Говарда. Но я попробовала и, к счастью, Эйблз оказался настолько легковерным, что проглотил мою выдумку о признании виконта. Я не была на твоей стороне, — поправила она. — Я просто хотела, чтобы все узнали правду.
— Ну а я тебе благодарен, милочка. — Взяв ее за руку, он нежно сжал ее пальцы. — Что бы за этим ни стояло, ты избавила меня от судейских объятий, и теперь я могу остаться в твоих.
Кимберли покраснела. Объяснить это было невозможно, но казалось, он в любой момент может заставить ее краснеть. Его светло-зеленые глаза теперь смотрели так тепло, что…
— Кимберли, мне можно будет сейчас с вами переговорить? — спросил лорд Трэверс, подходя к лестнице.
"Джеймс!» — беззвучно произнесла она, вспомнив… Боже правый, он же собирался сделать ей предложение — по крайней мере она решила, что таково его намерение. А если так, ей придется рассказать ему о Лахлане. Но это будет для него такой неожиданностью, таким ударом — особенно если он в самом деле собирался просить ее руки!
Ее охватило смятение. Кто бы мог подумать, что она окажется в подобной ситуации? Когда Кимберли сюда ехала, она сомневалась в том, что получит хоть одно предложение!
Она повернулась к Джеймсу и улыбнулась — улыбка получилась довольно жалкой.
— Коне… — начала было она.
— Нет, — произнес у нее за спиной Лахлан, перебив ее и властно обняв за плечи. — Нам с Ким надо сейчас обсудить приготовление к свадьбе.
— Чьей свадьбе? — нахмурился Джеймс.
— Нашей, — ответил Лахлан, и Кимберли даже спиной почувствовала, как широко он улыбнулся. — Вы слышите это известие одним из первых. Леди дала согласие выйти за меня. Поэтому, думаю, что бы вы ни собирались ей сказать, это можно сказать в моем присутствии — только если это займет немного времени. Нам надо обсудить столько всяких деталей!
— Нет… это не важно. И… я вас поздравляю, конечно. Это довольно… неожиданное известие.
— Ох, я уже давно ее уговариваю. Ее нелегко было уломать, знаете ли, но мне наконец улыбнулась удача.
Если бы Лахлан не говорил так, будто он страшно счастлив, Кимберли убила бы его на месте. Но она все равно пришла в ярость. А бедный Джеймс был совершенно потрясен. Он пытался скрыть это, но не мог. Ни к чему было говорить ему это так прямо.
Кимберли подвела бы разговор к этому постепенно, подготовила его… Но ей не дали сказать ни слова. Лахлан не имел права так ею командовать — пока. Но даже когда он получит это право, она не собирается позволять ему говорить за нее. Он даже сейчас, зная ее, должен это понимать!
Она постаралась смягчить удар, сказав:
— Мне очень жаль, Джеймс.
Но он уже отвернулся и поспешно направился прочь.
— Жаль, вот как!
Кимберли резко обернулась; ее глаза потемнели от гнева.
— Жаль, что ты причинил ему боль! В этом не было никакой необходимости. Ему надо было сказать помягче.
— Нет, — не согласился Лахлан. — Такие вещи лучше говорить прямо.
— Откуда тебе знать? — возмущенно спросила она, а потом добавила:
— Черт подери, этот человек сам хотел на мне жениться! Он понятия не имел, что мы с тобой… что мы…
— Я это понимаю, Ким. — Рука Лахлана вдруг сжала ей подбородок. — Но теперь ты моя. — Он властно поцеловал ее, не разжимая пальцев. — И я позабочусь о том, чтобы это знал каждый, кто имел на тебя виды.
Секунду она была ошеломлена — но только секунду.
— А ты понимаешь, что это очень похоже на ревность?
— А ты понимаешь, что станешь моей навеки? — парировал он. Перед тем, как опустить руку, он нежно провел пальцами по ее щеке. — Ты будешь любить меня вечно. А я…
— Не говори того, во что мы оба не верим, Лахлан! — прервала она его с отвращением в голосе. — Мы оба вынуждены заключить этот брак…
— Говори за себя, милочка, — перебил он смеясь. — Я очень доволен, что женюсь на тебе. А теперь иди и набей свой возмущенный живот. Право, до чего же ты злющая, когда хочешь есть! — пожаловался он.
Он нежно повернул ее за плечи и легонько шлепнул, отправляя прочь. Кимберли замерла на месте, придя в ужас от того, что кто-нибудь мог заметить его дерзость. Но никто не заметил, а когда она наконец перестала краснеть и обернулась, Лахлан уже исчез.
