Тут ей пришла в голову мысль, над которой она прежде не задумывалась: Эйблз, человек из простонародья, посмел обвинить лорда — пусть даже и шотландского. Совершенно невероятно! Люди вроде Эйблза на такое не идут. Скорее всего кто-то велел ему это сделать. Кто-то, кому не страшно обвинить лорда… Может быть, другой лорд?
— Эй, в чем, собственно, дело?
Двое лакеев ввели в комнату Эйблза. Они явно не объяснили ему, почему он понадобился герцогине. Вид у него был встревоженный — возможно, вполне естественная реакция, только вот если бы ему нечего было бояться, то более уместным было бы простое любопытство. Меган улыбнулась, чтобы его успокоить.
— Спасибо, что пришли, мистер Эйблз. Мы вас надолго не задержим, только зададим несколько вопросов и кое-что проверим, а потом вы сможете вернуться к работе.
— Вопросов?
— О краже.
Он сразу же насторожился:
— Разве я мало отвечал его светлости?
— Уверена, что достаточно, но мой муж в тот момент был очень расстроен. Ведь раньше из Шерринг-Кросса лошадей никогда не крали. Так что он мог что-то упустить. Например — какие именно слова произнес лорд Макгрегор, когда вы узнали его голос?
— А… Я толком и не припомню, ваша светлость.
— Постарайтесь, мистер Эйблз. Он разговаривал с кем-то еще, или сам с собой, или, может быть, с лошадьми, которых крал? Он бормотал, или кричал, или…
— Нормально говорил, вот почему я легко узнал его голос, — ответил Билл, немного осмелев.
— Очень хорошо. И что же он сказал? Не торопитесь, мистер Эйблз, можете подумать, если надо. Нам очень важна точность.
— Какая разница, что он сказал? Я проснулся от шума, пошел взглянуть, в чем дело, и услышал, как этот шотландец разговаривает… И тут же получил по голове.
— Да, все очень просто — только он ведь мог разговаривать с сообщником, мог даже назвать его по имени.
Или вы могли плохо расслышать, кто именно говорит. В конце концов вы только что спали крепким сном. Может, вы не до конца проснулись, когда услышали тот голос?
— Прошу прощения, ваша светлость, но я знаю, что я слышал. Это был голос шотландца Макгрегора. Ошибки тут нет.
— Значит, вы узнаете его голос, если снова услышите? — небрежно спросила Меган.
— Конечно.
— Прекрасно. И чтобы у нас была полная ясность, не скажете ли вы мне, который из голосов, что вы сейчас услышите, принадлежит Лахлану Макгрегору?
— Каких голосов? — нахмурился Билл. Меган кивнула одному из слуг, который открыл дверь в соседнюю комнату. За дверью никого не было — только изящная мебель, какую обычно ставят в аристократических спальнях.
Кимберли едва заглянула в комнату: она пристально наблюдала за Биллом Эйблзом, который нахмурился сильнее. Он все еще толком не понял, что происходит и чего от него требуют. Но когда из соседней комнаты раздался первый голос, глаза у него округлились, и он смертельно побледнел.
— Это меня ты слышал, парень? Если да — так прямо и скажи.
— Или, может, это был я, а? Не боись. Мне случалось слыхать вещи похуже — так что больше я ничего, видно, и не скажу.
— Или, может, ты слышал меня, паренек? Признаюсь, я люблю лошадей — и по голове могу ударить.
— А может, это был я, парень? Угу, голос у меня отменный, все так говорят. Раз услышишь — не забудешь.
Кимберли и сама изумилась тому, насколько по-разному звучали голоса четырех мужчин, — интонация и акцент были очень непохожи. Ни один из них не похож был на остальные, так что Билл Эйблз должен был бы без труда выбрать третий голос, принадлежавший Лахлану, — если только он прежде его слышал.
Но конюх замер на месте, широко открыв свои огромные глазищи; на лице явно отражался страх. И он ничего не говорил. Кимберли решила, что само его молчание можно считать признанием вины: он знал, в каком положении окажется, если сделает неверный выбор!
Видимо, Меган тоже это поняла. С торжествующей улыбкой она спросила:
— Ну, мистер Эйблз, который голос вы узнали? Который голос вы слышали в конюшне как раз перед тем, как вас ударили?
В этот момент он так запаниковал, что выдал себя вопросом:
— Среди них есть Макгрегор? Меган подняла бровь:
— Вы сомневаетесь?
Он побледнел еще сильнее.
— Нет-нет, я только что слышал его голос! Слышал! Только вот порядок, счет… Видите ли, я очень плохо читаю. Если бы я мог взглянуть на этих джентльменов, я бы указал…
— Ну что вы, мистер Эйблз, это сделает бессмысленной нашу проверку, — сурово ответила Меган. — Не считая того, что лорд Макгрегор славится своим огромным ростом, вы и прежде его видели и слышали — иначе как бы вы смогли опознать его той ночью? Он поспешно ухватился за ее слова.
— Вот именно! — возмущенно воскликнул он. — Я его уже опознал, так какой же в этом смысл? Меган вздохнула.
— Разве я не говорила, что нам нужна точность? Или, может быть, вы не поняли, насколько серьезно ваше обвинение? Было бы крайне неприятно, если бы вы невольно запутались, — особенно потому, что лорд Макгрегор состоит в родстве с моим мужем…
— Чего?!
— Он в родстве с моим мужем. А вы не знали? Тетка герцога — родня Макгрегорам по своему мужу.
Меган, как и Кимберли, поняла, что этот факт мог бы заставить Эйблза отказаться от своих слов. Но им нужно было вовсе не это, поэтому она поспешила его успокоить:
— Конечно, это не должно вас волновать, мистер Эйблз. Если Макгрегор виновен, с ним поступят по закону. Я упомянула об этом просто для того, чтобы вы поняли, почему нам хотелось бы отмести все сомнения.
— У меня сомнений не было, — проворчал Билл.
— Ну конечно, но лорд Макгрегор отрицает свою виновность, а поскольку других свидетелей нет, получается, мы имеем только его слово против вашего. Мы вас позвали, чтобы решительно отмести все сомнения, которые могли бы возникнуть. Просто снова опознайте его — и это докажет, что он не только вор, но и лжец.
Снова наступила тишина. Панический страх конюха ощущался почти физически. Он попытался отказаться участвовать в их эксперименте, но — не получилось. У него не хватило ума ухватиться за отговорку, которую случайно предоставила ему Меган, — признаться, что не очень уверен в своих словах. Большинство людей не стали бы кусать руку, которая их кормит, а обвинение в адрес родственника вашего нанимателя приходится отнести к разряду укусов.
Однако Меган и Кимберли добивались вовсе не этого. Если бы Билл Эйблз отказался от своих слов, Лахлану больше не грозила бы тюрьма, но в глазах Девлина Сент-Джеймса он остался бы виновным. Кимберли не сомневалась, что Лахлан предпочел бы полное оправдание.
Меган еще раз вздохнула. Билл Эйблз хранил упорное молчание. Тогда герцогиня обратилась к сидевшим в спальне:
