- Во даёт! – удивлённо воскликнул витус Саян. – Сразу обоих уволок! А мы то гадали: на какой из двух сестёр близнецов он сперва женится? На Ясан, или на Яни? А он, хитрец, сразу обоих увёл! Раньше такого не было.
При виде двух девушек на плечах жилистого парня толпа дикарей на площади забурлила ещё больше. То тут, то там раздались раскаты хохота. Люди, освобождая проход, разбежались в стороны. Группа парней, человек двадцать или чуть больше, остановилась в углу возле медного гонка. Но двое из них пробежали куда-то дальше. Куда именно непонятно, молодые люди скрылись за углом резиденции.
Витус Саян, пользуясь паузой, продолжил объяснение:
-Пришлось упорядочить новоявленный обычай. Чтобы капище более не оскверняли, определил специальное место для драки, как раз там, где сейчас жених с друзьями стоят. Все участники непременно обнажены по пояс, и чтобы никакого оружия. С этим строго. Крови и так будет предостаточно.
Убежавшие в сторону дикари быстро вернулись, но не одни. Словно куль с мукой, в угол с медным гонгом они притащили тощего чудно одетого во всё чёрное и длинное человека. Столь бесцеремонное обращение для тощего не в новинку. Смешно размахивая деревянной ложкой, дикарь в чёрном заверещал тугим от важности голосом.
- Служитель капища следит за правильностью проведения обычая, – на ходу объясняет витус Саян. – Друзья жениха вытащили его прямо из-за обеденного стола. А то, ведь, он минут десять, не меньше, до капища бы шёл. А так уже расспрашивает жениха и невесту, то есть невест.
Служитель капища выяснил, что хотел. Медленно, наслаждаясь каждым мгновеньем, дикарь в чёрном зачерпнул из нижнего ведра полный ковш воды. А! Теперь понятно назначение треугольного ведра возле гонга – самые обычные водяные часы. Служитель, боясь пролить хотя бы каплю, наполнил водяные часы. Вода, отмеряя время тоненькой струйкой, полилась в нижнее ведро. Эмоциональное напряжение на площади растёт всё больше и больше. Жених нервно сжимает кулаки и тревожно оглядывается по сторонам. Кажется, ещё миг, и между дикарями засверкают огненные искры.
Не иначе, сейчас начнётся обычная собачья свара, тупая и грязная. Типат скривился от отвращения. Подобную драку как-то раз довелось наблюдать в дешёвом кабаке, до сих пор противно. Посетители, дремучие крестьяне, что-то не поделили с городским отребьем. Громкая ссора моментально переросла во всеобщую потасовку. Не прошло и минуты, как простолюдины смешались в одну большую кучу. Кто кого бьёт, чем и как – совершенно непонятно.
Молодые дикари встали плотным полукольцом вокруг невест и служителя в два рядя. Странно! Задача друзей жениха во что бы то ни стало не дать родственникам отбить девушек. Похоже… Типат прищурился. Собачей свары не будет. Тем более интересно.
Что-то девушки не похожи на насильно уведённых под венец. На обоих красивые длинные платья и через чур опрятные передники. В длинные косы вплетены цветные ленточки. Молодые дикарки задорно шушукаются между собой и ни малейшего намёка на попытку сбежать. Типат печально вздохнул. За каждую из них на аукционе отвалили бы огромную кучу денег. И не серебром, а золотом.
Толпа дикарей опять взволновано загудела.
- Бегут! Бегут! – восторженно закричал витус Саян.
На той же улице, откуда прибежал жених с друзьями, показалась ещё одна толпа обнажённых по пояс дикарей, но на этот раз зрелые мужики. Молодых очень мало. Заросшие усами и бородами лица, грубые мозолистые руки, литые мускулы, у многих растрёпанные гривы тронула седина. Зрители, пропуская родственников невест, прыснули в разные стороны.
- Гляди, Укар, дочерей проспал; пока зевал, брюхо чеса, Рапс обоих украл; ещё поспит и третью дочь проспит, - торопливо заговорил витус Саян. – А вот что кричат родственники невест: дочерей не отдадим, а в лоб дадим; не зли отца, а то не видать венца; береги лицо, а то мать не узнает…
Не добежав трёх-четырёх метров, родственники остановились и быстро выстроились в маленькую фалангу. Продолжая кричать что-то грозное и весёлое, родственники двинулись на друзей жениха. Сдавленный рык десятков глоток на миг перебил возбуждённый гомон зрителей. Защитники невест дрогнули, строй чуть прогнулся назад, но выстоял. В ход пошли кулаки, локти и даже лбы. Удары. Блоки. Повороты. Толчки. Руки и головы быстро слились нечто живое и бесформенное. Очень быстро лица и тела дикарей покрылись красными пятнами.
Из толпы возбуждённых зрителей полилась музыка. Сначала быстро-быстро застучал гулкий барабан. С другого края площади ритм подхватила звонкая дудка. Потом ещё дудка, барабан, бубенец, и вот уже небольшой оркестр задаёт бешенный ритм. По сторонам разлетается простой, но задорный мотив. Дикари-музыканты стараются от души.
Ленивая вода еле-еле ползёт сквозь дырку в треугольном ведре. С каждой каплей напряжение на площади растёт всё больше и больше. В ритм примитивному оркестру дикари лупят друг друга.
Шум. Треск. Гам. Молодёжь стоит крепко. Но родственники невест уверенно напирают. Кажется, будто строй друзей вот-вот лопнет. Зрители восторженно воют. Ещё! Ещё чуток!
Родственник невест, тощий, но невероятно высокий парень, прорвался таки сквозь строй друзей. И как только умудрился? Но, не сделав и шага, тощий дикарь споткнулся на ровном месте и рухнул прямо наземь, но не растерялся. Вытянув длинные руки, дикарь упорно пытается схватить невест крючковатыми пальцами за лодыжки. Дикарки дружно заверещали и смешно запрыгали на месте. Левая девица несколько раз толкнула плечом недовольного служителя в чёрном.
- Неужели не получится? – возбуждённо воскликнул витус Саян.
От напряжения повелитель дикарей вцепился в деревянные перила с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Длинный рукав рубахи задрался, на запястье блеснул массивный тёмно-синий браслет.
Похоже, зрители не совсем разделяют тревогу витуса Саяна. Сквозь восторженный рёв всё чаще и чаще проскакивают раскаты хохота.
На выручку вопящим невестам пришёл жених. Отступив на шаг, поджарый парень быстро и плавно развернулся, нагнулся и перехватил тощего дикаря поперёк живота. Зрители восторженно ахнули. Словно мощная пружина, поджарый разогнулся и с разворотом поднял тощего высоко над головой. Очумелый родственник смешно задрыгал руками и ногами. На мгновенье натужные рёв жениха перебил и восторженный гомон зрителей и задорную музыку. Бросок. Тощий с воем перелетел через ряд друзей и, словно бревно, ухнул прямо на родственников невест. Несколько дикарей попадало на землю. Зрители забились в экстазе.
- Во даёт!!! – рявкнул витус Саян.
Кажется, ещё миг и повелитель дикарей отбросит в сторону шикарную накидку, засучит рукава и бросится на помощь друзьям жениха.
Стыдно признать, Типат смахнул с носа капельку пота, но и самому хочется зареветь в унисон с дикарями. Первобытная забава, слегка прикрытая благородной целью, почти столкнула с точки душевного равновесия. Дыхание участилось, щёки жжёт жар. Как бы самому не броситься в драку.
Наконец, последняя капля воды упала в нижнее ведро. Время вышло.
Служитель капища прямо ложкой стукнул по медному гонку. Тягучий звук произвёл магическое действие – драка тут же встала, а музыка смолкла. Дикари все до единого вопросительно уставились на служителя.
- Обычай свершился! Свадьбе быть! – тяжело дыша, перевёл витус Саян.
Дикари разом загомонили. Невесты восторженно заверещали и прыгнули жениху на руки. Красный от крови, с подбитым глазом, поджарый парень подхватил обоих. Ну и силища! Друзья жениха и родственники невест, которые только что самозабвенно дубасили друг друга, смешались в одну кучу. Дикари орут, хлопают друг друга по плечам, обнимаются, целуются, поют в разнобой. Примитивный оркестр заиграл вновь.
И вот уже одна большая толпа раздетых до пояса дикарей потянулась с площади вон. Впереди всех преисполненный гордостью вышагивает поджарый парень. Почти жёны сидят у него на руках, обхватив шею почти мужа руками. Толпа дикарей, напевая в такт, вскоре скрылась на той же улице, откуда выбежала менее получаса тому назад.
Драка, или как выразился витус Саян «брачный обычай», произвела глубокое впечатление. Типат тряхнул головой. Но не тем, что дикари от души разукрасили друг друга, как раз этого вполне можно ожидать, а совершенно другим. Похоже, дикари до сих пор создают семьи по пресловутой любви.
В цивилизованном обществе менгов браки давно заключаются по трезвому расчёту, а не по смутным терзаниям юной души. Все без исключения так или иначе пытаются пристроить собственных детей с максимально возможной выгодной. Даже тёмный крестьянин, чей удел плуг и мотыга, и тот норовит выдать дочь за чуть более состоятельного односельчанина, у которого на одну тощую курицу больше; или заполучить в жёны для сына ту же дочь всё того же чуть более богатого соседа. А чего уж говорить о благородных. В самом изысканном и высоком обществе брак давно и прочно стал инструментом большой политики, наравне с искусством интриг и подковёрной борьбы.
