— Пару дней — наверняка. Даже пару недель. Но это тянется почти месяц. Даже твои мысли уже должны быть в порядке. — Ракель встала и сдернула с моей постели одеяло. — Вставай. И в душ. От тебя воняет.
— Я пропустила всего один день, — буркнула я.
— Да мне плевать, сколько тебе времени требуется, чтобы начать смердеть. Знаю только, что в моей комнате воняет, и с этим нужно бороться.
Не думаю, что от меня в самом деле так паршиво пахло: Ракель просто отчаялась, не зная, как меня растормошить. Поэтому я встала, послушно приняла душ, вернулась и обнаружила, что Ракель уже приводит в порядок мою постель — и это при том, что она и свою-то редко заправляла. И все журналы спрятала.
— Я сделала салат с тунцом, — заявила она, сдернув простыню. — Устроим ланч на природе. Может, позовем Балтазара, Вика и Ранульфа. Что скажешь?
— Ты хочешь устроить пикник? — Она пожала плечами. — Слушай, ты правда совершенно не похожа на себя.
— Ты тоже, — заметила Ракель. — И до тех пор, пока все не наладится, мне придется быть веселой и уверенной в себе. Хотя я этого терпеть не могу. Поэтому будь добра, приходи уже в себя и пойдем на пикник.
— Хорошо. — Мне в самом деле нужно было что-нибудь съесть.
Хотя кровь становилась основной частью моего рациона, я все еще продолжала нуждаться в еде.
— Ну, ты мне расскажешь, что тебя гложет?
— Наверное, нет. — Как я могла ей рассказать, что страдаю из-за разрыва с Лукасом? Насколько Ракель знала, мы с Лукасом порвали почти год, а не месяц назад. — Ракель, дело не в том, что я тебе не доверяю. Я просто... мне не хочется говорить об этом. Не хочу произносить это вслух.
— Ну и ладно, — ответила она. — Просто давай выйдем на улицу.
Мы впятером съели свой ланч на природе (Балтазар и Ранульф жевали очень осторожно). Одно из покрывал Вика, окрашенное в технике узелкового батика, служило нам скатертью. Мы болтали о всякой ерунде вроде экзаменов и школьных сплетен. Балтазар сидел рядом со мной, наши руки иногда соприкасались, и его присутствие немного ободряло меня.
Разговор только один раз коснулся опасной темы. Вик добавил себе чипсов и спросил:
— Эй, кто-нибудь из вас слышал хоть что-нибудь про Кортни?
— Говорят, она уехала домой, — быстро ответил Балтазар. Он придерживался официальной версии «Вечной ночи» о любом исчезнувшем ученике. Обычно это было правдой, но не в этот раз. — Каждый год уезжают несколько человек. Бывает.
— Все это очень странно, — заметила Ракель. — В прошлом году Эрик, в этом Кортни. То есть я понимаю, почему многие стремятся свалить из этой чертовой школы, особенно сейчас, когда тут еще и привидения, но администрации, похоже, вообще на все плевать. И почему, интересно, уезжают самые популярные ученики? Все остальные как-то умудряются справиться.
— Кортни была тут несчастна, — сказал Ранульф. — И одинока, я-то видел.
Я никогда не задумывалась об этом раньше, но сейчас вдруг поняла, что Ранульф прав. Поскольку нельзя было показывать, что мне жалко Кортни, я просто положила голову на плечо Балтазара. Он погладил меня по спине.
Ракель, в свою очередь, выглядела скептически.
— Не понимаю, с какой стати шикарная и очень популярная девочка чувствовала себя более одинокой, чем все мы.
— Все одиноки, — с улыбкой произнес Ранульф. — И все мы должны помнить, что жить нужно сегодняшним днем. Нельзя тревожиться ни о прошлом, ни о будущем. Счастье бывает только здесь и сейчас.
Ракель рассмеялась:
— Ну, Вик окончательно промыл тебе мозги.
Я вдруг задумалась и поняла, что Ранульф в последнее время действительно выглядит намного спокойнее, и — да! — на ногах у него черные кеды. Он больше не походил на христианского мученика, сошедшего со средневековой миниатюры. Теперь Ранульф одевался и вел себя почти как обычный подросток. Да, говорил он все еще странновато, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Более того, впервые за эти два года он показался мне счастливым. Год соседства с Виком дал ему больше, чем десятилетие полезных советов от академии «Вечная ночь».
— Ты бы лучше прислушался к этому чуваку, Балти, — сказал Вик, пнув ботинок Балтазара носком своего кеда. — Сагре этот diem[9].
— Я пытаюсь.
Балтазар изо всех сил старался говорить с энтузиазмом, но у него ничего не получилось. Весь этот месяц ему было так же паршиво, как и мне. И стычка с Черити далась нам обоим тяжело. Я чувствовала себя полной дурой, потому что поверила ее невинному и беспомощному виду, так насколько хуже должен был чувствовать себя Балтазар? Она не только предпочла ему свой клан — она стала одной из них: неистовой, безжалостной и жестокой. Одним ударом ножа Черити прекратила земное существование Кортни... и мои отношения с Лукасом заодно.
Наверное, Ракель заметила печаль в моем взгляде, потому что быстро произнесла:
— Небо по-настоящему ясное. Давайте сегодня ночью посмотрим на звезды? Все согласны?
— Только не сегодня, — отозвалась я. — Я обещала помочь Балтазару со школьным проектом.
— Ладно, — согласилась Ракель. — Но чем скорее, тем лучше.
Я вспомнила, как она скучала на астрономии, и мне захотелось крепко обнять ее.
Под «школьным проектом» на самом деле подразумевались видеоигры — для меня сплошное развлечение, а вот для Балтазара сложное задание по современным технологиям.
— У тебя должно получаться лучше! — воскликнула я, когда мой воин на мониторе в двенадцатый раз аккуратно пронзил воина Балтазара. — Ты же принимал участие в войнах, так?
— И во многих. — Балтазар, нахмурившись, смотрел на клавиатуру. — Но мне кажется глупым думать о сражении как об игре.
— Ну тогда думай об игре как о фехтовании, — посоветовала я. — Отрабатывание приемов. Роль, которую надо сыграть.
— О, вот в этом есть смысл. — Он ухмыльнулся и откинулся на спинку дивана, стоявшего в классе современных технологий, и я почувствовала ужасную гордость. Тут его улыбка изменилась, сделавшись мягче. — Бьянка, почему мы все еще это делаем?
— Делаем что?
— Продолжаем постоянно ходить вместе. Врем друзьям. — Взгляд темных глаз встретился с моим. — Изображаем пару.
— Ну, потому что... — Тут до меня дошло, что я вообще не задавалась этим вопросом. Уставившись в пол, я пыталась подобрать нужные слова. — Ты все еще ищешь Черити, а это значит, тебе нужен повод, чтобы уходить из кампуса.
— Мне не нужен повод. Я могу уходить и возвращаться когда угодно. Наши... не знаю, как назвать то, что мы делаем... ради этого они мне не нужны.
— Наверное, можно прекратить, если хочешь.
— Вот я как раз и не хочу, — произнес Балтазар низким голосом.
— Я... я посмотрю, есть ли тут кровь, хорошо?
Я вскочила и на дрожащих ногах пошла в угол комнаты, где размещалась небольшая кухонька, оборудованная по технологиям двадцать первого века. Некоторые вампиры хранили тут запасы крови, чтобы перекусить между уроками, потому что это был единственный кабинет, которым не пользовались человеческие ученики. Я подумала, что стоит прибегнуть к этим запасам, чтобы поддержать силы.
Я не могла делать вид, что не понимаю, о чем он говорит, или что меня это удивило. Лукас и я, мы расстались, и казалось невероятным, что мы когда-нибудь сойдемся вновь. Балтазар дал мне время, чтобы справиться с этой потерей, и теперь хотел знать, могут ли наши отношения измениться.
Я всегда говорила себе, что Балтазар — всего лишь друг. И понимала, что не люблю его так, как люблю Лукаса. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова полюбить так беззаветно.
Но за этот год я привыкла во всем полагаться на Балтазара. Доверять ему. Теперь он был, пожалуй, моим самым близким другом. И я никогда не делала вид, что не считаю его привлекательным — это просто невозможно.
Мне вспомнилось, как Лукас поцеловал меня в обсерватории, под звездами, и тоска по нему сделалась такой острой, что стало больно. Воспоминание накрыло меня в тот момент, когда я потянулась в шкафчик за стаканом, и отвлекшись, я его выронила. Стекло, зазвенев, разбилось, я стала собирать осколки и порезалась.
