— Если это не очень обременительно, — по-испански обратился Уитни к офицеру, когда они пробирались мимо обломков, — не могли бы вы оставить здесь несколько солдат до прибытия следственной комиссии авиакомпании? В таких случаях опытный глаз очень много значит для определения причин катастрофы, и лучше, если все останется, как было.
— Разумеется, — согласился Ортега. — Как видите, я привел сюда солдат, чтобы отгонять любопытных. — Три солдата в серо-зеленой форме, с винтовками на ремень стояли невдалеке. — Никто сюда не сунется. Все осталось, как было, кроме нескольких мелких предметов, которые мы подобрали и сложили в моей канцелярии. Я их вам отдам.
При виде обгорелых частей тел Уитни стало не по себе. Отвернувшись, он спросил, не пытались ли установить личность погибших. Ортега пожал плечами и сказал, что это невозможно. Распознать удалось только трех членов экипажа, трупы которых были найдены в разбитой кабине пилота.
Они спустились вместе по склону холма, сели в машину Уитни и поехали в город. Войдя в свою канцелярию, Ортега приказал солдату принести хересу, потом взял стоявший в углу старый деревянный ящик из-под патронов и поставил его на стол.
— Это все, сеньор. Уж очень сильный был пожар.
В ящике было не много вещей. Уитни осторожно вынул две обгорелые книжки, одну сережку, распоротую дорожную сумку, пропитанную запахом коньяка, исходившим из лежавшей в ней разбитой подарочной бутылочки фундадора, мужскую шляпу, разорванный дамский кошелек, половину форменной шапочки стюардессы и измятый серебряный портсигар, который нельзя было открыть, потому что заело замок.
Уитни с содроганием рассматривал все, что осталось от сорока восьми человек. Его бросило в жар и начало поташнивать от затхлого воздуха канцелярии. «К черту, я слишком стар для таких дел, — подумал он, — пусть этим занимается молодежь». Тем не менее он старался казаться спокойным и невозмутимым и неторопливо потягивал херес.
— Большое спасибо, — сказал он, допив стакан. — Мне пора отправляться. С вашего разрешения, я возьму этот ящик с собой.
— Пожалуйста, — согласился офицер, вставая вслед за Уитни. — Надеюсь встретиться с вами еще, сеньор, при более приятных обстоятельствах.
Уитни вышел из канцелярии. Приятно было вдохнуть свежий вечерний воздух. Он открыл багажник «мерседеса», положил туда ящик, захлопнул крышку и запер ее на замок. «Главное сейчас — выпить хорошую порцию виски и спокойно поспать, — решил он. — Заняться этими вещичками можно и потом. Собственно говоря, от меня требуется только выложить их на стол Арчи, и больше ничего».
Четверг, вечер
Хэнк Пайкот чистил рыбу для обеда на большом плоском камне у самых мостков, когда услышал шум подвесного мотора лодки, огибавшей остров. Хотя мотор работал на малых оборотах и шум его был еле слышен, Хэнк по глубокому хриплому звуку узнал одну из тех больших, сдаваемых напрокат лодок, что стояли у пристани около дома Эдвардсов.
«Черт побери, — подумал он, — еще только середина мая, а эти спортсмены уже тут как тут. Скоро здесь не будет покоя даже зимой, да и рыбу всю выловят».
Хэнк искоса следил за лодкой, показавшейся из-за поворота. В угасающем свете дня он различил, что это действительно одна из лодок Эдвардса, непомерно большая, с сорокасильным мотором, слишком мощным для такого маленького озера. Три человека, находившиеся в лодке, вовсе не ловили рыбу, а, медленно продвигаясь вдоль берега, изучали остров.
И Хэнк вспомнил телефонный звонок Джордана Лимена. Ох уж эта газетная братия! Вечно им нужны новые снимки. Кажется, прошлым летом они наснимали столько, что хватило бы на все журналы до скончания века.
Пайкот только что выпотрошил последнюю рыбу, когда человек, стоявший на носу лодки, показал на него пальцем и стал что-то говорить другим. Сидевший на корме, у мотора, резко повернул лодку к мосткам.
Лодка с выключенным мотором медленно заскользила вдоль мостков. «Что-то они не похожи на городских парней, — подумал Пайкот, — какие обычно приезжают на Голубое озеро. У них такой вид, как будто они живут все время на воздухе. Крепкие ребята! Видать, умеют постоять за себя. И только один маленький фотоаппарат. Нет, не похожи они на фотографов».
Пайкот поболтал ножом в воде, вытер его о штаны и засунул в ножны, висевшие на поясе. Потом вымыл руки в холодной воде. За все время он не проронил ни слова.
— Вы здешний сторож? — заговорил стоявший на носу — черноволосый мужчина с густыми бровями и шрамом на щеке.
— Как будто, — ответил Пайкот. — А что такое?
— Секретная служба, — сказал черноволосый. — Проверяем, как тут обстоят дела перед приездом президента. Обычная проверка.
«Вот как? — удивился Пайкот. — Что-то я вас раньше никогда не видел, а когда приезжает секретная служба — это всегда одни и те же ребята. К тому же Лимен уже два раза был здесь в этом году, а по телефону он ничего не говорил насчет новой проверки. Может, вы думаете, что я совсем ничего не понимаю?»
Черноволосый продел носовую цепь через одно из колец, вделанных в мостки, и приготовился прыгнуть на берег.
— Постойте-ка, — сказал Пайкот, переходя с плоского камня на мостки. — Этот остров — частная собственность президента.
Черноволосый все-таки поднялся на мостик и встал перед Пайкотом.
— Не беспокойся, дружище! Мы из Вашингтона. Хотим только осмотреть остров и проверить связь — радио и все такое прочее. Как она работала зимой — хорошо?
Пайкот не спеша вытащил сигарету из пачки, засунутой в карман рубашки, и закурил. Застегнул карман. «Рожа у этого парня, как у дикобраза, ничуть не лучше, — подумал он. — Если он действительно из секретной службы, то должен бы знать, что военные связисты проверили всю аппаратуру еще месяц назад».
— А у вас есть какое-нибудь удостоверение? — спросил Пайкот.
Черноволосый молча уставился на него. Сидевший посреди лодки потянул своего товарища за брюки, и тот, не говоря ни слова, отвязал цепь от кольца и сел в лодку.
— Ну что ж, если вы говорите, что связь в порядке, пожалуй, можно не проверять второй раз, — произнес он наконец.
«Да я же ничего такого не говорил», — изумился Пайкот, но промолчал.
Черноволосый дал знак своему помощнику, сидевшему на корме. Тот завел мотор, лодка отошла от берега и медленно направилась к дальнему концу острова.
Пайкот собрал рыбу и пошел по усыпанной сосновой хвоей дорожке к дому. Бросив рыбу в холодильник, он вышел на крыльцо. Хотя дом стоял на самой высокой точке островка, окружающие деревья скрывали из виду большую часть береговой линии. Но он мог следить за курсом лодки, медленно огибавшей остров, по шуму мотора. Один раз лодка остановилась на дальнем конце островка, где была установлена радиомачта и выходил из воды телефонный кабель, но через минуту мотор заработал снова, и лодка полным ходом направилась от острова к пристани.
«Да, Лимен правильно говорил насчет посетителей, — размышлял Пайкот, — только не похоже, что эти люди из какого-то журнала. У них другое на уме, и уж наверняка недоброе. Может, стянуть что-нибудь хотели?»
Тишину разорвал дребезжащий крик гагары. Пайкот взглянул на зеркально гладкую поверхность озера, словно застывшего в безветренных сумерках, и поежился. Черт возьми, холодает. Он повернулся и зашагал к дому, чтобы позвонить президенту.
* * *
Когда в кабинете Лимена раздался телефонный звонок, за длинным кофейным столом, уставленным тарелками, сидели четверо: Лимен, Кристофер Тодд, Арт Корвин и Джигс Кейси. Президент почти не притронулся к еде, он только выпил две чашки кофе и теперь тщетно пытался поддерживать огонь в трубке, пока ели остальные.
— Может быть, это Рей? — произнес он, поспешно снимая телефонную трубку.
Когда он узнал голос Пайкота, лицо его отразило разочарование, хотя он продолжал внимательно слушать. Закончив разговор, он передал другим его содержание, описав тех троих в лодке.
— Это Бродерик, — заявил Кейси, — из миллиона людей не найдешь другого, к кому бы так подходило это описание.
— Что-то он забрался слишком далеко от дома, — заметил Корвин. — Ведь от Эль-Пасо до Мэна добрых две тысячи миль.
Тодд одернул полы жилетки, подобно адвокату, только что ловко поймавшему на слове свидетеля, самодовольно улыбнулся хмурому Лимену и весело сказал:
— Господин президент, вам везет.
— Везет? — переспросил тот. — По-вашему, когда все идет прахом, это значит везет?
— Послушайте, — сказал Тодд. Он вытащил из верхнего кармана жилетки карандаш в серебряной оправе и постучал им по огромному желтому блокноту, который теперь стал столь же неотъемлемой принадлежностью его туалета, как цепочка от часов или запонки. — С тех пор как я убедился в существовании заговора…
— Что произошло, насколько мне помнится, Крис, всего двенадцать часов назад… — съязвил президент.
