угадывались очертания бочек.
Шепетельников поежился и поплотнее закутался в пальто. Руки вмиг замерзли, но он принципиально не носил перчаток, считая, что в их изнаночной стороне всегда живут патогенные микробы, которые не выводятся даже после стирки. Точно такое же отношение у Даниила Данииловича было и по отношению к трусам и носкам, которые он одевал только по одному разу.
С трудом переступая по глубокому снегу и утопая в нем почти по колено, генеральный директор фабрики топал мимо стопок поддонов, мимо труб, мимо торчащих из сугробов жидких веточек сирени. Тут местность приоткрылась и Шепетельников осмотрелся вокруг более внимательней – из сплошного снежного покрывала высовывались облетевшие на зиму деревья и кустарники, в стороне по трассе мчались автомобили, слева – заброшенный кирпичный сарай, у цехового фасада большая установка для сбора высасываемых от станков стружек. Вытяжка молчит. Дальше вдали едва различалось офисное здание, а также другое полуобнищавшее предприятие по выпуску поролоновых наполнителей, частично переоборудованное под китайский пошивочный цех. За ним замершие заброшенные луга, бывший колхоз, от которого осталось какое-то приземистое строение неясного предназначения, почти полностью скрытое под толщей снега. Пурга не позволяла зрению углубиться дальше, но в хорошую погоду от сюда видна живописная низменность с прудиком.
Шепетельников поежился и медленно переступая замерзшими ногами по сугробам, двигался к виднеющейся вдалеке газораспределительной будке. Она стояла за территорией фабрики, почти скрытая в кустах и сугробах, и чтобы до нее добраться нужно было преодолеть несколько десятков метров, обойти сарайчик и самое главное – перелезть через двухметровый бетонный забор с колючей проволокой, которую Шепетельников сам же и приказал натянуть. Сперва Даниилу Данииловичу пришлось вытаскивать из снега одну из пустых бочек из-под лака, потом тащить ее к сарайчику, ставить вертикально, забираться на ее, с нее – кое-как перебираться на сарайчик. Тут было особенно ветрено, Шепетельникову приходилось пригибаться и не только от пронизывающего ветра, но, в первую очередь, от того, что, оказавшись на высоте, он стал заметен со всех сторон, особенно из своего собственного офисного здания. Он видел окно своего родного кабинета, видел свои вертикальные жалюзи, видел лежащую на своем подоконнике толстую коричневую пластиковую папку с документами. Если бы он сейчас стоял у своего окна и, листая документы, вскинул голову, то непременно увидел бы на крыше сарайчика человека в шапке с трепещущими на ветру шнурочками, поднимающего с кровли заранее приготовленную деревянную лестницу с четырьмя перекладинами, и ставившую ее одним концом на край крыши, а другим на бетонный забор прямо поверх колючей проволоки.
Шепетельников перелез по лестнице и спрыгнул через забор, лестницу он сдернул за собой, она повалилась в снег, зацепившись за колючую проволоку и стянув ее с собой. Даниил Даниилович выругался, но и облегченно выдохнул. Порванная колючая проволока – это пустяки, главное, чтобы никто никогда не узнал, что это сделал именно он – Шепетельников. Генеральный директор, волоча ноги подошел к газораспределительной будке. Он нашел определенное место и принялся копаться в сугробе. Где-то залаяла собака и перепуганный Даниил Даниилович рванулся в сторону как загнанный кролик. Как он ненавидел собак! Как боялся! Как не мог терпеть их присутствие, их вездесущее замороженное говно, мимо которого ему приходилось ходить, их отвратительные желтые пятна мочи, окрашивающие снег везде где-бы Даниил Даниилович не опустил взгляд, их запах, их дыхание и бессмысленное тупорылое покорство людям, а особенно их остервенелый лай! Шепетельников затравленно осмотрелся вокруг, ища в пурге четвероногих созданий, именуемых собаками. Лай повторился, но он был вдалеке и относился к чему-то другому. Мужчина протер заиндевевшие очки, пробормотал под нос адресованные всему человечеству проклятья и возобновил копание сугроба. Удача улыбнулась ему и замерзшие руки достаточно быстро обнаружили газовую трубу, совсем новенькую, не крашеную, но и не ржавую. Руки пошли копать снег вдоль этой отходящей от газораспределительной будки трубы и вскоре нашли вентиль. Шепетельников подул на руки, взялся за вентиль и сразу обнаружил, что вентиль примерз. Он не поддавался и тогда, не помня себя от озноба и волнения, Даниил Даниилович подогрел газовый вентиль зажигалкой, вспоминая слова сварщика Авдотьева, шамкающего беззубым ртом, что он едва не вознесся на небеса, работая сваркой на рабочей газовой трубе и что никогда в жизни ни за какие деньги и ни за какие бутылки коньяка не повторит этот рискованный смертельный трюк. Сглотнув комок в горле, Даниил Даниилович открутил-таки вентиль до конца и услышал, как по трубе с мягким шипением пошел газ.
Труба шла в направление фабрики.
Генеральный директор ОАО «Двери Люксэлит» выпрямился, снял шапку, протер ею взмокшее и обледенелое лицо, нацепил обратно на темя и закопал в снегу трубу с вентилем, предварительно положив прямо на вентиль украденную у Степана Коломенского на прошлой недели перчатку. Метель подыгрывала ему, заметая все следы его присутствия, а сам Шепетельников вернулся к забору, прицепил на трепыхающуюся от порывов ветра колючую проволоку вторую степанову перчатку, поставил лестницу к забору, забрался вверх, переставил лестницу на заброшенный сарайчик. Перебравшись по лестнице назад, он отшвырнул ее подальше в снег, а сам по пустым бочкам спустился вниз.
Трубу, газ по которой он только что открыл, по заданию Шапетельникова еще перед ноябрскими праздниками нелегально приварил сварщик Коля Авдотьев. Через день на огороде частного дома Авдотьева обнаружили лиловое тело некоего Григория Чубунаева по прозвищу Чубун с признаками отравления суррогатным алкоголем. Самого Авдотьева так и не нашли, хотя в доме, где он проживал один, остались явные следы того, что всероссийский день Единства хозяин отмечал именно с Чубуном – местным гражданином без определенного рода занятий. Следствие пришло к заключению, что Авдотьев вероятнее всего скончался, только где-то в стороне от дома, потому что следы суррогата нашли в обоих стаканах, а этот факт исключил версию об умышленном отравлении. Поиски сварщика Авдотьева результатов не дали, его следы, частично занесенные шедшим в праздник снегом, терялись неподалеку от приусадебного участка. Сварщик не был настолько значимым человеком, чтобы подключать на его поиски опытных оперов, поэтому сделали проще – объявили Авдотьева пропавшим без вести и стали ждать весны, когда мертвое тело покажется из-под тающего снега или всплывет из-под льда проходящей неподалеку заболоченной речушки.
Следователи приходили к Даниилу Данииловичу и спрашивали об Авдотьеве, но Шепетельников ясно дал понять, что ни имеет к исчезновению сварщика ни малейшего отношения, что понятия не имеет что делал Коля в нерабочее время, что он пил, что ел, с кем жил. Его – генерального директора ОАО «Двери Люксэлит» – личная жизнь работников интересует лишь в небольшой степени.
