– Почему не выходит? – не поняла я.
– Потому, что не выходит, – повторил Саша. Бросил книжку на стол и сказал: – Разреши откланяться.
– Но кто отравил Вику?! – почти закричала я.
– Вот сама и подумай, – ответил Саша загадочно. – Кстати! Подумай еще вот над чем…
Он оперся обеими руками о столик и наклонился ко мне.
– Почему Стефан устроил в твоей комнате такой разгром?
– Как почему? – растерялась я. – Драгоценности искал!
– А чего их искать, если он сам их спрятал?
Саша повернул голову и кивнул на комод.
– Зачем всю комнату переворачивать?
Я безмолвствовала.
– Вижу, что этот вопрос тебе в голову не приходил.
– Не приходил, – согласилась я пристыженно. – Выходит, он искал что-то еще?
Саша посмотрел на меня странным взглядом.
– Ну-ну, – пробормотал он себе под нос. И добавил громче: – Вот и подумай, что именно.
– Подумаю, – пообещала я.
– Поговори с Эллой. Узнай, не потянуло ли ее в сон сразу после ухода Стефана. И забрал ли он мусор.
– Спрошу, – пообещала я.
– Я завтра позвоню, – пообещал Саша, направляясь к двери.
– Не забудешь? – спросила я.
Он обернулся и посмотрел на меня странным «двойным» взглядом.
– Не забуду, – пообещал Саша. – Это просто невозможно.
Он вышел из комнаты. А я принялась ломать голову над оставшимися загадками, главной их которых была одна: почему в каждом слове бывшего военного хирурга мне мерещится скрытый смысл?
Я нахмурилась.
А вдруг дело обстоит еще хуже? Вдруг он мне не мерещится?
Я обхватила руками плечи и попыталась унять нервный озноб.
Но у меня не получилось.
* * *
Вечером я дождалась, когда Генриэтта уляжется спать, а Максим отправится в своей кабинет. Была у него хорошая привычка просматривать вечером свое расписание на завтра. Макс вообще человек пунктуальный и очень ответственный.
Сегодня вечером мне эта его привычка понравилась еще больше. Потому что давала возможность беспрепятственно поговорить с Эллой.
Я отловила приятельницу в библиотеке, где она выбирала романчик на ночь.
– Мне нужно с тобой поговорить, – заявила я, сразу взяв быка за рога.
– Да? – рассеянно сказала Элла и вытащила из длинного ряда книг «Виконта де Бражелона».
– Книгу пока отложи, – попросила я.
Приятельница вернула том на место и посмотрела на меня встревоженными глазами.
– У нас очередное ЧП?
В голосе Эллы не было ни страха, ни волнения. Только грустная покорность судьбе.
«А что ты хотела? – подумала я с невольным сочувствием. – За все надо платить, девочка моя!»
Я присела на широкий подлокотник кресла.
– Элла, разговор касается Стефана. Я бы не стала его заводить, но это важно, – начала я.
Элла молча присела на подлокотник кресла, стоявшего напротив моего.
– Мне нужно, чтобы ты отвечала честно, – предупредила я. – Если не хочешь говорить откровенно, то лучше этот разговор вообще не затевать.
– Я постараюсь, – сказала Элла коротко. Помолчала и спросила: – Он замешан в чем-то еще?
– Да, – ответила я. – У него в спальне нашли кейс с похищенными из магазина украшениями. Там же лежал глушитель от пистолета, которым застрелился Стефан.
Элла опустила глаза в пол.
– И из этого же пистолета была убита девушка-продавщица, – закончила я безжалостно.
Пауза.
– Выходит…
Элла с трудом проглотила комок в горле.
– Выходит, – начала она снова, – Стефан замешан в ограблении…
– Я уверена, что он все это и провернул, – ответила я. – А продавщица и тот парень-бухгалтер были просто ширмой.
– Но он же удрал… – начала Элла и осеклась на полуслове.
Настал мой черед проглотить комок, возникший в горле.
– Я думаю, что этот парень мертв, – сказала я.
Элла молча растерла ладонями лицо. Она выглядела постаревшей лет на десять.
– Что ты хочешь знать? – спросила она твердым голосом.
– Вспомни: после ухода Стефана в тот день ты сразу легла спать?
– Да, – ответила Элла без малейшей паузы. – Моментально. Он и ушел потому, что у меня вдруг начали глаза слипаться.
Она взглянула мне прямо в лицо.
– Снотворное?
– Думаю, да, – ответила я.
Элла молча кивнула.
– И еще. Уходя, он забрал мусор?
Этот вопрос Эллу в самом деле удивил.
– Откуда ты знаешь? И какое отношение это имеет…
Она запнулась и пожала плечами. Это был жест человека, который потерял абсолютно все и не видит смысла удерживать лоскут призрачных великолепных одежд.
– Забрал, – подтвердила она спокойно. – Но он всегда это делал.
– Вы пили шампанское, ели конфеты, апельсины и яблоки, – перечислила я на всякий случай.
– Да, – ответила Элла, ничуть не удивившись моей осведомленности. – Все было именно так.
– Спасибо, – сказала я и встала с кресла.
Элла протянула руку и удержала меня:
– Постой…
Она немного помолчала, тщательно пряча глаза.
– Знаешь, что самое ужасное? – спросила она, по-прежнему не глядя на меня.
– Что?
– То, что мне приходила в голову эта мысль.
Она подняла лицо, столкнулась с моим взглядом и тут же снова отвела глаза в сторону.
– Какая мысль? То, что Стефан причастен…
Я не договорила.
Элла молча кивнула головой.
– Я даже про снотворное подумала, – договорила она тихо. – Понимаешь, я так рано никогда не засыпаю. И никогда не сплю так крепко, как спала тогда. Но тот сон был не здоровый; всю ночь какие-то галлюцинации преследовали… У меня так было, когда я пользовалась сильным снотворным. А потом бросила. Побоялась привыкнуть.
Она замолчала. Молчала и я, потому что не знала, что ей сказать.
– Я дрянь, да? – спросила Элла.
Я покачала головой.
– Скажи! – страстно попросила приятельница. – Скажи все, что ты обо мне думаешь! Я это заслужила!
Я вздохнула, пересела на край ее кресла и взяла приятельницу за руку.
– Эль, я не думаю о тебе ничего плохого. Кто я такая, чтобы тебя судить? По-моему, ты просто запуталась. Но запуталась не потому, что ты дрянь, а потому, что хотела верить любимому человеку. Это естественно. Девяносто девять процентов женщин закрывают глаза на недостатки своих мужчин. К сожалению. Просто женщины так устроены: они хотят жить иллюзиями и цепляются за них до последнего.
– Ты бы не стала цепляться, – сказала Элла очень тихо.
Я пожала плечами.
– Как знать? Я просто не попадала в такую ситуацию. Не исключено, что я вела бы себя точно так, как и ты.
Элла упрямо покачала головой и отобрала свою руку.
– Ты бы не позволила водить себя за нос, – повторила она настойчиво.
– Тебе нравится себя казнить, – ответила я спокойно. – Поэтому все вокруг кажутся тебе ангелами. Не думаю, что это правильно. Вспомни: самоуничижение паче гордости. То есть, самоуничижение грех еще больший, чем гордыня. Это ее оборотная сторона.
– И что мне делать? – спросила Элла, не глядя на меня.
Я снова пожала плечами.
– Понятия не имею! Эль, я же не господь бог, чтобы иметь готовые ответы на все вопросы! Могу сказать тебе только одно: я на твоей стороне. Со всеми моими потрохами. Я не осуждаю тебя и не виню ни в чем. Все люди делают ошибки, и я ничем не лучше тебя. Я готова помочь тебе всем, чем смогу, только не знаю, что тебе сделать. Это ты должна решить сама.
Элла молчала. Тогда я рискнула добавить еще кое-что.
– На твоем месте я бы поговорила с Максимом.
– О чем? – спросила Элла безнадежным голосом.
– Обо всем! – ответила я. – Честно, искренне, называя вещи своими именами!
– Я не смогу…
– А ты соберись.
– Он меня ненавидит, – сказала Элла. По ее щеке скатилась одинокая тяжелая слеза, горечь в которой могла перевесить любой океан.
– Он тебя любит, – не согласилась я.
– Любил! – подчеркнула Элла прошедшее время.
– И любит, – настаивала я. – Поверь, мне со стороны видней. По-моему, вам уже давно нужно поговорить откровенно. Нарыв прорвался, и не замечать этого нельзя.
Я встала с кресла и повторила:
– Поговори с ним. Что бы он тебе ни сказал, поверь: определенность, даже самая плохая, в сто раз лучше неизвестности.
– Не могу, – ответила Элла одними губами. – Я даже в глаза ему посмотреть не могу…
Я вздохнула.
– Прости. Больше в голову мне ничего не приходит.
Она кивнула. На этом разговор завершился.
На следующее утро Саша зашел за мной очень рано. Максим и Элла уехали буквально пять минут назад, я заканчивала завтрак в столовой. Раньше я завтракала позже, и в своей комнате, но Элла очень просила меня присутствовать на семейных трапезах.
Я понимала, почему она меня об этом просит. Мое присутствие служило буфером между ней и Максимом.
– Ты готова? – спросил меня Саша.
