— Я не смог бы пропустить такое мероприятие, господин Матонин, — отозвался незнакомый голос. — Кроме того, должен же я был познакомить вас со своей женой и дочерью...
Раздался дружный хохот, а потом сдавленное рыдание и мычание. Будто кто-то пытался кричать сквозь кляп.
— Ну чего ты так задергалась, еще же ничего даже не началось! — сказал господин Коровин. Шлепок по голой коже. Снова мычание и рыдание.
— По рассказам я представлял Ирину и Марину несколько... иначе, — задумчиво протянул Матонин, и белые туфли приблизились к двум парам босых ног. Две женщины были связаны вместе?
— За такой внешностью трудно разглядеть их змеиную сущность, верно? — Коровин расхохотался. И добавил уже серьезным тоном вполголоса. — Но наш уговор в силе?
— Не извольте сомневаться, господин Коровин, — сладкоречиво пропел Матонин. — Вы покинете мой дом стопроцентным безутешным вдовцом!
Снова хохот. Шлепок и задушенное рыдание.
Я заставил себя вообще не думать сейчас о предмете их разговора. Спокойно, Лебовский, прямо сейчас тебя не касается то, что мудаки вокруг с хиханьками-хахоньками планируют убийство двух женщин. Явно пленных и связанных.
— Кстати, господин Коровин, — отошедший на несколько шагов Матонин снова вернулся. Сейчас его ботинки стояли примерно в полутора метрах от меня. — Я вот что хотел спросить. А почему вы просто не избавились от ваших крокодилиц, раз они такие уж стервы? Нет-нет, я ни в коем случае не отказываюсь! Их участие придаст сегодняшним играм изысканность и остроту. Но все же...
— Репутация, господин Матонин, — сказал Коровин опечаленно. — Большинство моих партнеров — махровые подкаблучники. Им непременно захочется утешить несчастного вдовца, чье обожаемое семейство безжалостно задрал голодный медведь. Медведь же, все верно?
— Не переживайте, у нас найдутся подходящие хищные когти для ваших красавиц... — неожиданно тихо сказал Матонин.
Что-то случилось с его медведем? Эх, жаль, если так. Мишка-то точно ни в чем не провинился...
— Кстати, отчего мы все еще топчемся на пороге? — снова радушно и громко провозгласил Матонин. — Столы накрыты, напитки подготовлены, мои слуги к вашим услугам!
— А они? — неприязненно спросил Коровин.
— О них позаботятся в лучшем виде! — приторным полушепотом выдохнул Матонин. — Или вы хотите, чтобы они разделили с вами трапезу, перед тем, как...
— О, нет-нет! — запротестовал Коровин. — Посадите их в самую вонючую и засранную клетку, какая только у вас есть. Но вы же помните, что когда все начнется, мне должно быть видно лучше всего...
«Это хорошо, Лебовский, что ты легкий!» — сказал я сам себе, продолжая висеть под днищем машины. Сколько именно мне еще ждать, я не очень представлял. Вряд ли теперь уже долго, возможно, еще пара машин гостей, и все лишние люди площадь покинут. Вот тогда и можно будет выбираться...
Машин с гостями оказалось еще всего две. На мое счастье, они были значительно меньше, чем та, на которой я приехал, и времени на общение с вновь прибывшими Матонин особенно не потратил. Здрасьте, рад вас видеть, проходите к столу!
Наконец все стихло, кроме музыки. Простуженный вальс играл по заезженному кругу. Похоже, что рядом с патефоном в радиорубке сидит специальный человек, который перемещает иглу, когда пластинка заканчивается. А если хозяин услышит «вшурх-вшурх-вшурх» дольше минуты, то этому отрежут руку за неумение ей пользоваться, а его место займет другой, более расторопный и внимательный.
Я с облегчением разжал руки. Перевернулся на живот и выглянул из-за колеса. «Моя» машина стояла в ряду других машин, в основном поменьше. Всего их было двенадцать.
Я засек двух Беков в противоположном конце площади. Они честно бдили. В смысле не стояли и курили, а честно смотрели по сторонам с сосредоточенными лицами. И еще двое были с моей стороны. Один почти рядом с домом, а второй — рядом с громоздким белым кабриолетом, типичной такой «антилопой-гну», в двух машинах от меня. В мою сторону никто не смотрел.
Интересно, а куда Матонин всех приглашал? В дом?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я выбрался из-под колес и поднялся почти в полный рост. Благо с левой стороны стояла еще одна высокая машина, в каком-то смысле почти автобус. И вот сквозь ее стелка я и увидел ответ на свой вопрос.
Ворота одного из ангаров, которыми ограничивался периметр двора, были распахнуты. Оказалось, что внутри ворот нет никакой постройки, это просто ворота. Теперь они были украшены цветными флагами и вымпелами, а над аркой входа была растянута полосатая маркиза. Как в итальянском кафе. Или в цирке. Сходство с цирком, пожалуй, было вернее. Дальше за воротами, над длинными накрытыми столами, вокруг которых толпились гости, был натянут островерхий красно-белый тент. А вокруг горели длинными языками пламени газовые факела. Электрических фонарей там не было, все они остались здесь, на площади.
Я прикинул по плану. Ага, получается, что я видел зверинец и арену с черного входа, специально для персонала и жертв. Со стороны шатра там, скорее всего, расстелена ковровая дорожка, чтобы каждый гость чувствовал, как ему здесь рады.
Я посмотрел в сторону особняка. От машин до угла — метров восемь ничем не прикрытого ярко освещенного пространства. Дальше все довольно просто — там тень, задний двор, забор, кусты, надворные постройки и прочие надежные и не очень убежища, способные скрыть меня от любопытных глаз. Осталось придумать, как именно преодолеть вот этот короткий открытый промежуток.
Я снова посмотрел в сторону арки с маркизой. До нее было гораздо ближе. А главное — гораздо легче подгадать момент, когда все четыре Бека будут смотреть в какие-нибудь другие стороны.
Правда дальше там примерно человек сто разномастного народу... Зато, в отличие от этой дурацкой площади, там тоже есть сравнительно большие цветочные кусты, какие-то яблони, палатки непонятного отсюда назначения.
Я еще раз мысленно взвесил варианты — один путь короткий, прямой и простреливается из пулемета, а второй — длинный, не очень предсказуемый и с толпой людей вокруг. Хм... Какой же я выберу?
Тут заунывный вальс наконец-то замолчал, вместо него их матюгальников раздался колокольный набат.
Тревога?!
А, нет, это так господин Матонин возвещает о начале торжественной части своих игрищ.
Решение я принял моментально, когда увидел, как ближайший ко входу в «цирк Матонина» Бек отвернулся, прикрывая от ветра сигарету. Когда успел закурить? Ничему жизнь этих Беков не учит... А вся публика в этот момент повернулась в сторону невидимого от ворот оратора.
Я прошмыгнул за раскидистый розовый куст, потом переместился за красно-белую палатку.
Выглянул.
Ага, вот значит, как тут все устроено.
Невысокие ворота, расписанные под красно-золотую хохлому, рядом с ними — высокий постамент, на котором, как памятник самому себе гордо стоял Юрий Матонин. В зеленом шелковом костюме с широкой золотой лентой через плечо. Он широко раскинул руки и провозгласил:
— Добро пожаловать, дорогие гости, на мою сказочную ночь чудес!
Глава 25. Шоу должно продолжаться?
Очень легко привлечь к себе внимание, если попытаться затеряться в толпе гостей, натянув до самых глаз платок, а глаза упрятав за темными очками (которые ночью никто не носит). И еще если ходить пригибаясь на полусогнутых ногах. Хех, меня эта вот походка «не смотрите на меня, я незаметный» еще в детстве смешила. В кинотеатре, когда кому-то надо выйти из зала во время сеанса, он обязательно передвигается перед экраном в позе вопросительного знака. То есть, и экран закрывает, и выглядит как дурак.
Но вшита эта походка где-то на уровне рефлексов. И чтобы в ситуации, когда реально надо не привлечь к себе внимание, не начать пригибаться и сгибать ноги, требуется приложить некоторые усилия.
Когда по бокам от яркой фигуры хозяина вспыхнули фейерверки, толпа гостей разразилась аплодисментами и повалила на трибуны. Те самые, которые я в прошлый раз видел с другой стороны. Гостей было больше сотни, но меньше ста пятидесяти. Сосчитать точно мне не удалось.
