соблазнительно изгибались тем активнее, чем ближе подходили платежеспособные на вид клиенты.
Показались стражники. Они аккуратно протискивались сквозь толпу почтенных господ, решивших скоротать вечер в компании прелестных продажных девиц. Зачем городская стража продолжала преследовать двух странных прохожих — не совсем понятно, особенно если учесть свойственную людям безалаберность. Тем не менее солдаты упорно шли вперед, продолжая нервировать своим присутствием прочих созданий Света. Возможно, они были из числа тех вояк, которые беспомощно толпились под стенами квартала фей в ту роковую ночь, и теперь решили хоть немного оправдать себя, проявив невиданную доселе бдительность. Даже у людей есть чувство собственного достоинства.
«Вот ведь настырный», — Ахин напрягся, глядя, как бригадир выудил из толпы какого-то человека и принялся расспрашивать его. Иные светлые просто недовольно поморщились бы в ответ на вопросы стражников, но их сородич, кажется, отнесся к ним с некоторым уважением. Как бы там ни было, он задумчиво почесал голову, что-то сказал, утвердительно кивнул, пожал плечами… и указал на здание, за дверью которого стоял одержимый.
— Они идут сюда, — Ахин попятился вглубь коридора. — Есть другой выход?
— Да. Но надо пройти через зал.
— Тогда идем.
«Аели говорит, что проститутки друг друга не выдают. Но специфика их деятельности как-то не располагает к доверию… Ай, выбора все равно нет».
Одержимый вошел в зал, который казался маленьким из-за полумрака и загадочной дымки. Все выглядело до безобразия прилично и естественно. Здесь не чувствовалось ни напряжения, ни тонких тонов сопротивления, какие витали в мастерских или на складах, где трудились рабы. Либо воля саалей окончательно подавлена, либо их устраивала такая жизнь.
Последняя мысль бросила одержимого в дрожь. А что, если не только саалеи настолько смирились со своей участью? Что, если справедливость никому и не нужна вовсе? Что, если угнетенные темные существа не пожелают присоединиться к борьбе за равенство, считая, что жалкие объедки с хозяйского стола лучше, чем честное ничего?.. Оставалось лишь надеяться, что вдали от Камиена порождения Тьмы менее избалованы рабской жизнью.
«Избалованы рабской жизнью, — горько усмехнулся Ахин. — Забавная фраза. И жуткая».
Аели беспрепятственно провела одержимого через зал, обменявшись парой слов со встретившимися саалеями. Друга она представила как клиента, хотя, конечно же, все понимали, что это ложь, ведь ее сегодня, в общем-то, и не ждали. К тому же на ней было слишком простое платье, отсутствовал какой-либо макияж, а странный парень, прячущий глаза, не выглядел способным заплатить даже за ласковый взгляд. Но, видимо, в сообществе профессиональных куртизанок действительно не принято задавать вопросы коллегам.
Саалея прошмыгнула в неприметную дверь, увлекая за собой одержимого, который едва не запутался в бесчисленных красных и фиолетовых занавесках, прикрывающих вход в задние комнаты борделя. Они оказались в длинном коридоре с обшарпанными стенами и тусклыми светильниками. Контраст образов зала, наполненного распутным очарованием, и этого места, пропитанного городской обыденностью, изумил юношу. Впрочем, внешнее великолепие редко отражает истинную суть предметов и явлений.
— Сюда? — спросил Ахин, шагнув к ближайшей двери.
— Еще бы ты выбрал что-нибудь другое. Чутье тебя не подвело, — съехидничала саалея. — Это наша раздевалка.
— Угу… Тогда туда?
— Нет, там мы моемся. Может быть, прямо сейчас за этой дверью обнаженные девушки трут друг другу спинки. Хочешь заглянуть? — Аели хихикнула. — Вижу, что хочешь, шалун. У тебя опять мысли на лице написаны.
— И ты опять неправильно их прочитала, — буркнул одержимый. — Просто веди к выходу, хватит искать поводы для насмешек.
«Она знает меня лучше, чем я сам».
Стража, должно быть, уже зашла в бордель, но спешка почему-то казалась беглецам неуместной. Странные чувства, странные мысли, странные разговоры. Можно, конечно, во всем обвинить темного духа, перекраивающего их душевное состояние, но…
— А? — Ахин едва не врезался в спину внезапно остановившейся саалеи.
Перед ними стояла тучная женщина, заслоняющая своим необъятным телом проход. Обычно люди не становились настолько толстыми, даже если бы по каким-то причинам захотели этого, ведь им приходилось всю жизнь трудиться в поте лица в мастерских, на фермах, складах, служить в городской страже и так далее, а получаемые ими доходы только с большой натяжкой можно назвать средними, если сравнивать с другими созданиями Света. Но хозяйка борделя — Ахин сразу понял, что это именно она — могла, судя по всему, позволить себе более размеренную и сытую жизнь. Очень сытую. Чрезмерно сытую.
— Дорогуша, потрудись-ка мне кое-что объяснить, — слишком низким для женщины голосом произнесла она, делая паузы между словами, чтобы отдышаться. — Я не совсем понимаю. Ты отпросилась у меня из-за сезонной линьки. Я не стала возражать — осыпать наших гостей чешуей не очень-то прилично. И что я вижу?
— Я солгала вам, госпожа Ралькиния, — с ходу призналась Аели. — Мне нужно было помочь другу, и я не знала, сколько времени это займет.
— Ну, милочка, мы ведь тоже друзья, — хозяйка улыбнулась, скомкав мясистые щеки. — И мне тоже нужна твоя помощь. Буквально сегодня у меня внезапно появились незапланированные расходы. Понимаешь, по чьей вине это произошло?
— Простите. Я все отработаю, — съежилась саалея.
Владелица борделя бросила снисходительный взгляд на беглецов и покачала головой, разминая многочисленные подбородки:
— Не отработаешь, девочка моя. Я со второго этажа наблюдала за вами. И за вашими преследователями. Полагаю, тебя я больше никогда не увижу.
«Толстухе достаточно крикнуть, чтобы нас схватили, — юноша окинул взглядом огромную женщину и содрогнулся. — Без оружия мне с ней не справиться. Стыд-то какой. Однако можно разбить себе голову и попробовать вызвать у нее безумие. Но последствия… Шум привлечет солдат. А если не привлечет, то мое бесчувственное тело придется тащить Аели. И когда я очнусь — неизвестно. Если очнусь».
Ралькиния уставилась заплывшими глазами на Ахина. Ее губы смялись в бесформенный пучок и приподнялись к широкому носу. Видимо, это означало задумчивость.
— Хм, черноглазый мальчик… Ты и есть тот самый одержимый, о котором с самого утра говорит весь город? Тебе действительно удалось прикончить два десятка стражников?
— Слухи несколько преувеличены.
— Пфф, естественно. Ты не выглядишь опасным. Скорее наоборот, — взгляд хозяйки борделя стал почти таким же потным, как ее шея. — О, я знаю, что произошло, мальчик. Оказался не в том месте не в то время, да?
— Вроде того, — кивнул одержимый, не совсем понимая, с чем именно он согласился.
— Эти болваны из стражи готовы врать напропалую, чтобы прикрыть свои оплошности, — продолжила Ралькиния. — Оклевещут и казнят. Раб, особенно мертвый раб, ничего не докажет, верно? Ох, бедный черноглазый мальчик.
«Она не собирается нас выдавать», — догадался Ахин и осторожно спросил:
— Вы поможете нам, госпожа?
— Я? О, нет, ни в коем случае. Я же
