Чуть в стороне два десятка солдат копали огромную глубокую яму.
– Пойдем, – хлопнул Олеся по плечу Тино. – Здесь больше делать нечего. Тасконцы сами позаботятся о погибших. Они же во всех подробностях расскажут о подвигах героев. В городах будут складывать легенды и песни об ужасной войне с арком. Эти жертвы не напрасны. Теперь мерзавцы вроде Злауна не смогут больше измываться над женщинами и детьми.
Храбров ничего не ответил. Спорить не имело смысла, самурай прав. Но почему же так горько и тоскливо на душе?
Русич устал, очень устал. Вот уже три с половиной года он воюет на Оливии. Всюду кровь, смерть, слезы. А хочется любви, теплоты и покоя...
Сейчас Олесь хорошо понимал де Креньяна. Когда убийство человека становится обычным явлением, профессией, что-то внутри тебя ломается, сердце грубеет и ожесточается.
Ты начинаешь воспринимать мир, как поле боя. И в один прекрасный момент ловишь себя на мысли, что не можешь общаться с обычными, нормальными людьми. Они кажутся тебе скучными, глупыми, жадными.
Но на самом деле изменился ты сам. Война стала сутью твоей жизни. И как разорвать страшный, порочный круг – не знает никто.
Друзья вновь направились к лазарету. Там собирались все члены их маленького отряда. Находиться в полуразрушенной, сожженной Наске никому не хотелось. Зрелище мертвых тел вряд ли поднимет настроение воинам.
Но не успели они пройти и ста метров, как увидели бегущего навстречу Воржиху. Поляк был явно чем-то встревожен.
– Что случилось? – взволнованно спросил Жак.
– Там что-то странное, необъяснимое, – переводя дух, вымолвил Вацлав. – Стюарт сразу послал за вами. Сказал, Тино и Олесь разберутся...
– Говори толком! Ничего не понимаю, – довольно резко вставил Аято.
Присев на корточки и кое-как восстановив дыхание, поляк начал рассказ:
– Мы слегка потрясли коротышку, и он сразу поведал обо всех своих грехах. Оказывается, придворные накачивали Яроха наркотиками и тем самым довели правителя до сумасшествия. Последний год арк империей уже не управлял. Это делало его свита, отстранившая от власти Коуна.
Затем Злаун долго объяснял суть своих чудовищных экспериментов. Но долго слушать подобные мерзости мы не стали.
Наконец лекарь сообщил, что под лабораторией есть темница, где содержатся самые опасные преступники. Уже декада, как их замуровали, оставив умирать от жажды и голода.
– Сволочи! – не выдержал француз.
– Солдаты проломили пол и спустились в подземелье. Более кошмарного места я не встречал, – продолжил Воржиха, невольно передернув плечами. – Мрачные каменные стены, ужасная влажность, бурый мох на лестнице – и полчища крыс. Стоило зажечь факелы, как мы увидели несчастных оливийцев, закованных в колодки. Тут же валялись древние полуистлевшие скелеты. Страшное зрелище, бросающее в дрожь.
К сожалению, наша помощь опоздала. Пытки, издевательства и жажда убили пленников. Их мертвые тела жадно обгладывали мерзкие серые падальщики.
То, что я пережил, невозможно передать словами. Ты наклоняешься к человеку, а у него уже перегрызено горло, обглоданы нос и щеки. Воины нашли всего трех уцелевших. Бедняги слизывали капли со стены и кое-как отбивались от обнаглевших хищников.
– Это действительно были крысы? – удивился Храбров.
– Без сомнения, – ответил Вацлав. – Могу поклясться. Я специально прикончил парочку. У них два глаза, как на Земле. Размером, правда, гораздо крупнее. Во всем остальном – точная копия.
– Последствие радиации, – задумчиво произнес японец. – Но открытие довольно интересное. Действительно стоит взглянуть.
– Я ведь не сказал самого главного! – возмутился гигант. – Один из освобожденных, как только увидел Пола, еле слышно прошептал: «Я вас ждал. У меня есть послание от старца». Мы чуть не...
Воржиха еще что-то говорил, а Олесь и Тино уже устремились к восточным воротам. Им вслед недоуменно смотрел де Креньян. После ранения он быстро передвигаться не мог и сейчас, прихрамывая, плелся сзади.
Ни Жак, ни Вацлав не понимали, почему так взволновал друзей рассказ о пленнике.
Между тем Храбров и Аято быстро преодолели мост, несколько извилистых улиц и подбежали к дворцу. Трупы возле него уже были убраны.
Группа местных жителей, громко стуча топорами и молотками, строила огромную виселицу. Судьба свиты Яроха предрешена.
Для преступников, повинных в гибели тысяч людей, есть только одно наказание – смерть. Но сейчас участь Злауна и Фолона мало волновала землян.
Не обращая внимания на охрану у входа, наемники вошли в тронный зал дворца. Многочисленные бурые пятна крови на каменном полу являлись немым свидетельством отчаянного боя, развернувшегося в здании.
Всюду валялись осколки разбитой посуды, сломанные древки копий, перевернутые деревянные скамьи и столы.
– Куда теперь идти? – вымолвил русич, плохо ориентируясь в полутьме помещения после яркого полуденного света Сириуса.
Самурай огляделся по сторонам и быстрым шагом двинулся к западной пристройке. Вскоре друзья увидели узкий коридор и копошащихся в нем людей.
Олесь узнал солдат-гелийцев.
– Что вы здесь делаете? – поинтересовался Храбров.
– Пытаемся вытащить тело арка, – ответил один из тасконцев. – Ну и здоровый же гад! В нем не меньше ста килограммов. Зажирел на крови и поте народа. Его фаворита мы уже похоронили.
Земляне отступили в сторону, освобождая дорогу воинам.
Невольно русич бросил взгляд на труп Яроха. Зрелище оказалось довольно неприятным: посиневшее тело, складки дряблой кожи, изрубленное до неузнаваемости лицо. На тонкой прозрачной рубашке засохло огромное кровавое пятно.
– Где вход в подземелье? – спросил Тино.
– Прямо по коридору, – произнес все тот же гелиец. – Там осталось еще пять или шесть покойников. Честно сказать, нам уже надоело таскать трупы. Такое впечатление, что мы находимся в городе мертвых.
– Боюсь, твое утверждение недалеко от истины, – кивнул японец.
Быстро миновав залитую кровью спальню, друзья спустились в лабораторию Злауна. Она оказалась удивительно большим и запутанным лабиринтом, с множеством различных по размеру помещений.
В конце узкого извилистого коридора Олесь увидел Стюрта, Саччи и двух сотников союзников. Возле воинов на полу лежали три грязные кучи, узнать в которых людей даже с расстояния десяти метров было очень трудно. Заметив товарищей, шотландец пошел им навстречу.
– Он очень плох, – проговорил Пол. – Мы подняли его наверх, и бедняга сразу потерял сознание. В таком состоянии до лазарета оливийца не донести.
Русич приблизился к узнику, опустился на колени и взял несчастного за руку. Вид тасконца был ужасен – провалившиеся глаза, сломанный нос, кровоточащие губы, полуоткрытый беззубый рот...
А ведь этому человеку от силы лет двадцать пять. Он еще совсем молод. Палачи арка поработали на славу.
С каким бы удовольствием Олесь сейчас затянул веревку на шее изуверов Яроха!
С большим трудом бедняга приподнял веки и взглянул на Храброва.
– Удивительное совпадение, – прошептал оливиец. – Старик описал тебя очень точно. И глаза, и волосы, и одежду. Он все-таки волшебник...
Пленник сглотнул. Каждое сказанное слово доставляло ему огромные мучения. Но тасконец отчаянно боролся со своей слабостью.
– Вы должны идти к нему... Старец ждет... очень важно, – узник произнес это отрывисто, но отчетливо и внятно.
– Где его найти? – спросил русич. Вместо ответа бедняга прошептал:
– Пить.
Олесь обернулся, и тотчас получил из рук Аято флягу с водой. Осторожно приподняв голову оливийца, землянин приложил емкость к окровавленным губам пленника.
Тот сумел сделать лишь пару глотков. Чтобы собраться с силами посланнику потребовалось несколько секунд.
– Я шел до Наски девять декад. Мне не раз везло, но в этом проклятом городе удача отвернулась. Какой-то мерзавец позарился на мой золотой амулет и обвинил меня в краже. Подлая ложь... Телохранители арка тут же заточили чужака в темницу. А потом начались пытки... – продолжил бедняга. – Они хотели узнать, где я взял драгоценную вещь. Глупцы! Разве эта безделушка так важна?
Тяжело дыша, узник вновь закрыл глаза. Ему осталось жить несколько минут. Это понимали и он сам, и все присутствующие.
– Старик сказал, что воины с трех планет должны спасти мир. Я ему не поверил, однако сейчас... Вам надо идти...
– Куда? – не выдержал Храбров.
– На северо-запад, к столице Оливии Лонлилу. Затем по дороге точно на север... Километров сорок, не больше... Он сам вас найдет.
Неожиданно посланник закашлял. Изо рта тасконца потекла кровь, на губах выступила розовая пена. Тело бедняги затряслось в предсмертной судороге. Тем не менее он успел вымолвить:
