Полли засмеялась и крепко прижалась к груди отца.
– Ты самый храбрый из всех, папа.
– Все это моя вина, – проворчал Шон, обращаясь скорее к себе самому. – Это я посоветовал развернуть треклятый парус – хотел выиграть немного времени до того, как ударит шквал.
– А я глупец, что послушал тебя, – возразил Дэниел, – так что мы квиты. Как там О'Рурк?
– Эрика предложила поухаживать за ним.
– Правда?
– Мой отец был врачом. И я… – Она покраснела, встретив его благодарный взгляд. – Мне пора идти. Извините меня, капитан. – Несмотря на качку, Эрика умудрилась сделать реверанс. – Увижу ли я вас за обедом?
– Жду встречи с нетерпением, – усмехнулся он.
– И я тоже, – осмелилась признаться она, повернулась и быстро ушла.
Убедившись, что О'Рурк устроен удобно и спокойно отдыхает, Эрика поспешила к себе в каюту и переоделась в сухое, а потом вернулась к своему пациенту. Она обрадовалась, увидев, что он мирно спит. Мысль о том, что этот человек совсем недавно находился на волосок от смерти, внушала ей почти благоговейный страх. Странно, что он вообще смог уснуть. Еще до того, как погрузиться в дрему, он успел сказать ей, что больше всего озабочен тем, как бы не утратить доверия капитана.
– Вы говорите так, словно вам не терпится забраться туда еще раз и повозиться с этими ужасными веревками, – сердито ответила на это Эрика.
О'Рурк улыбнулся, преодолевая боль.
– Какой смысл жить, не имея возможности подняться на реи?
– Это почти в точности слова капитана Маккалема.
– Для меня это звучит словно высшая похвала, мисс Эрика. Я только надеюсь, что капитан не сочтет меня бесполезным.
– Он едва не лишил вас жизни, посылая на мачту. Быть может, для вас и это нечто вроде высшей похвалы?
– Да, самая высокая, какую мне когда-либо воздавали.
Эрика понимала, что чувствует этот юноша, потому что высший комплимент, услышанный ею от мужчины, исходил тоже от капитана Маккалема. С невеселой усмешкой она была вынуждена признать, что на этом корабле она узнала много нового для себя и о жизни, и о мужчинах.
До этого разговора возле постели Майкла О'Рурка Эрика, несмотря на все советы и сведения, полученные от Шона, не до конца представляла себе, насколько море может завладеть человеком. Ей казалось, что все моряки похожи на Шона: море влечет их к себе, они любят его, но не одержимы страстью постичь его полностью, во всех проявлениях. Теперь же она столкнулась с мистической одержимостью морем у О'Рурка и Маккалема. Эрика понимала, что таких людей немного. Остальным, пусть даже героям, это недоступно.
Еще Эрика отметила, что ее совсем не тянуло к Майклу О'Рурку, и она посчитала это окончательным доводом в пользу того, что она вообще не любила бедного Джека Райерсона. Во время плавания на «Бесстрашном» Эрика замечала каждого красивого моряка. Было на корабле и несколько привлекательных мужчин-пассажиров, она и на их счет строила многообещающие фантастические предположения – без малейшего намерения воплощать эти фантазии в жизнь. Так у нее бывало всегда. Именно поэтому она и считала себя обладательницей бабушкиного наследства. Эрика могла влюбиться, порой на краткий миг, в любого представительного мужчину, который, приветствуя ее, слегка коснулся своей шляпы.
А теперь для нее существовал только Дэниел Маккалем. Она не могла представить себе чье-то другое прикосновение, другой голос, другую постель. Когда она видела напряженные мускулы какого-то моряка, ее тянуло к Дэниелу. Каждый раз, когда помощник кока краснел, или Шон ее поддразнивал, или О'Рурк бормотал что-то сквозь сон, ей хотелось подбежать к Дэниелу и броситься к нему в объятия. Все другие мужчины, все ее мысли о них были подготовкой к тому чувству, которое вспыхнуло в ней, едва Дэниел Маккалем вошел в ее жизнь.
Даже Джек Райерсон оказался чем-то вроде романтической репетиции, позволившей Эрике вообразить себя замужней женщиной, хозяйкой большого дома, в котором она обитает вместе с милыми ее сердцу золовками и устраивает бесконечное количество приемов. Эта репетиция исподволь позволила ей определить, может ли подобная жизнь полностью удовлетворить ее. И Эрика предпочла убежать от этой жизни просто потому, что она не принесла бы ей счастья.
«Это парадокс, – размышляла Эрика. – Я хочу выйти замуж за человека, который может быть счастливым, только если он не женат! Мне, как постоянно твердил Джек, невозможно угодить».
– Как чувствует себя наш пациент?
– Ох! – Эрика обернулась и увидела перед собой смеющиеся глаза Дэниела. – Я не слышала, как вы вошли.
– Вы грезили наяву. Если не обо мне, а о ком-то другом, я должен буду его убить.
– О вас, – заверила Эрика. – Вы сегодня были таким смелым, капитан. У меня просто дух захватило.
– Это я и хотел услышать.
Он поднял ее на ноги, обнял, с нежностью припал губами к ее губам, а потом раздвинул их языком и коснулся ее языка. Эрика обняла Дэниела за шею и наслаждалась каждым прикосновением его рук. Он гладил ее бедра и ягодицы, тронул ее грудь, и Эрика прошептала:
– Не здесь, капитан. О'Рурк может проснуться.
– Я велю помощнику кока посидеть возле него, – предложил Дэниел. – Ты придешь ко мне в каюту? Прямо сейчас?
– Да, да! – откликнулась Эрика с дерзким озорством. – Ведь я живу лишь для того, чтобы исполнять ваши приказы, капитан, даже весьма опасные.
– Так поторопись, – сказал он и отпустил ее, наградив легким шлепком, после чего отправился за поваренком.
Эрика подождала, пока ее щеки немного остынут, потом наклонилась над О'Рурком, чтобы убедиться, что он проспал любовную интерлюдию. С облегчением услышав ровное, глубокое дыхание, она осторожно поправила одеяло и обратилась мыслями к ожидающим ее любовным ласкам.
Эрика ненадолго задержалась у себя в каюте, расчесала волосы и вытряхнула на себя из маленького флакончика остаток духов, которые привезла с собой на предмет соблазнения Джека. Она вновь вспыхнула жарким румянцем, обнаружив в ногах кровати одолженную ей Дэниелом рубашку: видимо, это поваренок, так аккуратно свернув, положил ее на постель.
Догадывался ли он об их отношениях? Разумеется, догадывался. Вся команда знает теперь, что она возлюбленная их капитана; уже одно то, как она бросилась к нему в объятия, когда он собирался лезть на мачту, сказало им все что надо. Эрика сомневалась, что это был первый раз, когда Дэниел взял с собой на корабль женщину, которая согревала ему постель. И само собой, не последний.
– А мне все равно, – сказала она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы в последний раз посмотреть на себя в маленькое зеркало, прикрепленное к двери. – Эта любовная история в своем роде великолепна. И никто не убедит меня в обратном. Капитан будет вспоминать о ней с нежностью, и я тоже.
