– Сделаю все, что в моих силах.
– А Полли заметно изменилась к лучшему.
– Да, вы сделали из нее настоящую маленькую леди. Мы будем следить, чтобы она не забывала о хороших манерах.
– А близнецы и Абби? Вы передадите им, что я их полюбила? – Эрика быстро вытерла слезу со щеки. – Я обещала себе не плакать.
Шон снова обнял ее и похлопал по спине, утешая:
– Идите и поплачьте. От таких вещей сердце разрывается.
– У меня будет еще много времени для слез, когда я покину шхуну. А сейчас я вовсе не хочу, чтобы Дэниел Маккалем увидел меня заплаканной. – Она взглянула Шону в глаза. – Он будет помнить меня, Шон? Я ведь знаю, он встречает множество женщин…
– Он не забудет вас, – пообещал Шон голосом, прерывающимся от полноты чувств. – И вечно будет недоумевать, зачем отпустил вас. И я тоже стану мучиться, имел ли я право давать вам такой совет.
– Я сама должна была все предвидеть, так что не браните себя. Вы только заботьтесь о Маккалемах и о себе, мне тогда ни о чем не придется волноваться. – Она высвободилась из рук Шона и снова вытерла глаза. – Мне надо привести себя в порядок до того, как он меня увидит. Отвлеките его каким-нибудь делом, ладно? Я хочу выглядеть особенно красивой сегодня вечером – ведь это последний вечер, который мы проведем вместе.
Голос Эрики прервался, и она поспешила уйти, боясь, что снова кинется в объятия старшего помощника – на этот раз рыдая в голос.
«Это твоя последняя ночь с ним, и ты прекрасно знала, что она настанет, – твердила она себе. – Ты можешь рассчитывать лишь на то, что сделаешь ее незабываемой для капитана Дэниела Маккалема».
Помощник кока приготовил для нее ванну, и Эрика блаженствовала в горячей воде, заставляя себя думать лишь о предстоящем вечере. Потом она снова призвала на помощь юного слугу и попросила его нагреть щипцы для завивки, которыми не пользовалась с того самого дня, как покинула Бостон. Скоро волосы Эрики были подняты на макушку, перевязаны лентой и каскадами блестящих колец ниспадали на спину – точь-в-точь как когда-то у ее бабушки.
Бабушка как бы служила вдохновительницей сегодняшнего замысла внучки: надевая на палец кольцо с бриллиантом и сапфиром, Эрика напомнила себе, что, как утверждала и мать, бабушка была самой красивой и уверенной в себе женщиной из всех, кого ей доводилось знать. И особенно безмятежной и почти греховно удовлетворенной она чувствовала себя в последние годы жизни.
«Потому что в молодости у нее было много любовников, – с вызовом заявила себе Эрика. – Ты знаешь о пятерых, а их, разумеется, было гораздо больше. Она, безусловно, одобрила бы то, чем ты занималась здесь, на шхуне. Она-то понимала, что бывают чувства страстные, но далеко не вечные».
В последние несколько дней и ночей каюта капитана стала и каютой Эрики; готовясь к свиданию, она пользовалась преимуществом глядеться в большое зеркало, закрепленное на стене сбоку от двери. Надев белую шелковую рубашку и кружевную нижнюю юбку, Эрика хмурилась в нерешительности, не зная, какое платье выбрать, чтобы сразить любовника наповал. Дэниел уже видел весь ее гардероб, кроме того одеяния, в котором она сейчас стояла перед зеркалом, любуясь собой.
И когда дверь распахнулась, Эрика не поспешила накинуть что-либо на себя, а осталась стоять, гордая, полная надежд, ожидая непредсказуемой, как всегда, реакции Дэниела.
В его синих глазах вспыхнуло восхищение при виде ее обнаженных плеч и очаровательных кудрей. Наклонив голову набок, он спросил негромко и спокойно:
– Что за игра сегодня?
– Не понимаю?
– Принцесса? Королева? Герцогиня?
Эрика сделала скромный реверанс.
– Вы мне льстите, капитан. Боюсь, что я всего лишь простая крестьянская девушка из французской провинции.
– Вот как? Вы изображаете вашу матушку? Или бабушку?
– Разумеется, бабушку. Мама родилась в Париже, и в ней нет ни капельки простоты.
– Я хочу услышать рассказ о них обеих, – заявил Дэниел, подходя к Эрике и обнимая ее. Он поцеловал ее в губы раз и другой, а затем отнес к кровати и сел, держа Эрику на коленях. – Сначала о бабушке: ведь именно ее я должен благодарить за твои милые представления, не так ли?
– Она бы тебя обожала, – вздохнула Эрика, обвивая руками шею Дэниела. – Она поняла бы, какие чувства мы испытываем друг к другу, и одобрила бы нас.
– А что сказала бы твоя мать?
– Если бы я рассказала ей, она пришла бы в ужас. Но, в конечном счете, она же дочь моей бабушки и в глубине души поняла бы меня. Дело в том, что мама полюбила папу в таком юном возрасте, что даже не осознает, каким сложным может быть это чувство. Хотя мне думается, что теперь она это поняла, – лукаво добавила Эрика. – Подозреваю, что для поездки в Париж была особая причина. Во всяком случае, опыт бабушки был совершенно противоположным. Она влюблялась пять раз.
– Пять?
– Она пять раз выходила замуж, – покраснев, сообщила Эрика, – ну, я и полагаю, что она любила.
– Пять раз выходила замуж? – Дэниел изобразил невероятное изумление. – Что-то она не похожа на простую французскую крестьяночку, Эрика. – Он поиграл колечком ее волос и сказал: – Если она была хоть наполовину так красива, как ее внучка, я полагаю, мужчины приезжали очень издалека, чтобы удостоиться одного ее взгляда.
– Капитан Маккалем! – Эрика сделала строгое лицо. – Уж не пытаетесь ли вы соблазнить меня? Осторожнее, – продолжала она кокетливо, – не то я сама решу обзавестись пятью мужьями, и вы станете первым из них. Мы подождем, пока подрастут близнецы, а тогда поженимся и всю жизнь станем плавать по морям вместе.
– Я бы очень этого хотел, – внезапно охрипшим голосом произнес Дэниел и, приподняв Эрику, уложил ее на кровать. – Я мог бы показать вам поразительные места, мадемуазель, – склонившись над ней, мечтательно сказал он. – Там есть необыкновенные яства, и птицы, и звезды, и солнечные закаты, которых не увидишь, пока не доберешься до края земли. Со мной.
Эрика почувствовала, что предательские слезы вот-вот навернутся на глаза, и заставила себя улыбнуться, глядя в сияющие глаза капитана. Она высказала свое предложение не всерьез, а затевая новую игру, но Дэниел ответил так, что она поняла: ему не хочется расставаться – по крайней мере расставаться без надежды встретиться снова и любить друг друга.
– Если я собираюсь стать одним из твоих пяти мужей, значит, мне можно тебя поцеловать?
В ответ она запустила пальцы в густые взлохмаченные волосы Дэниела и притянула к себе его голову, страстно целуя в губы и по-прежнему стараясь утаить от него свои слезы. Она чувствовала, что сегодня он был нежнее и ласковее, чем раньше, – ведь нынешняя ночь была последней и он хотел сохранить ее в памяти навсегда.
