Налёт прошёл без потерь – все живы и целы. Только глаза лихорадочно блестят, смеются часто, возбужденно пересказывают друг другу свои впечатления.
Состав замедлил ход, начал притормаживать.
– Приготовиться к высадке!
Полустанок. Выходная стрелка разбомблена. Никто не чинит. Будка осмотрщика стоит с открытой дверью. Остановились.
– Пошёл! Пошёл! Ты чего мечешься? Бери ящик, становись в очередь. Сгружаем всё, потом сами. Давай, давай, пошевеливаемся! Кто отстанет – пёхом догонять будет!
А ротный, вот жучара! Ослушался команды Ё-комбата, ротный обоз не сгрузил (погрузил обратно). Теперь Тарасенко организовывал разгрузку телег и лошадей. Я повёл своих помогать. После разгрузки командиры подразделений обежали все вагоны и платформы, проверяя. И я тоже проверил два вагона и три платформы, за которые был старшим. Спрыгивали уже на ходу. Догнали своих, уже выстроившихся на дороге в походную колонну.
– Нале-во! Шаго-ом а-арш!
Почапали. Моя рота – первая. Поэтому я – впереди колонны. Передо мной – только боевое охранение, обогнавшее колонну на километр. Степанов где-то вдоль строя бегает. Рядом ехали на конях Ё-комбат и начштаба (своих коней тоже на станции не оставили), что-то напряжённо высматривали в карте, вполголоса переговаривались. Как я ни прислушивался, разобрать не мог.
А с запада гулко бухало, как далёкая гроза. Вот какая ты – канонада!
– Кузьмин, – раздался неожиданно надо мной голос комбата.
– Я, товарищ майор!
– Запевай! Нам ещё километров семь шлёпать до штаба дивизии. Так что мы в глубоком тылу, можно и спеть. А под песню и идти легче.
– Нам песня строить и жить помогает, – кивнул я. Вот вроде насчёт песни подъехал, а сам моё любопытство удовлетворил. Наверно, заметил наши напряженные шеи и свёрнутые в локаторы уши.
Третьи сутки в путиВетер, камни, дожди,Всё вперёд и вперёдРота прёт наша, прёт.Третьи сутки в пути,Слышь, браток, не грусти!Ведь приказ есть приказ,Знает каждый из нас.Напишите письмецо,Нет его дороже для бойцов,Напишите пару словВы, девчата, для своих пацанов.И на закате вперёдУходит рота солдат,Уходит, чтоб победитьИ чтобы не умирать.Ты дай им там прикурить,Товарищ старший сержант,Я верю в душу твою,Солдат, солдат, солдат.Третьи сутки в пути,Ветер, камни, дожди.На рассвете нам в бой.День начнётся стрельбой.Третьи сутки в пути.Кто бы знал, что нас ждёт.Третьи сутки в пути.И рассвет настаёт.Напишите письмецо,Как живёт там наш родимый дом,Из далёка – далекаПринесут его мне облака.И на закате вперёдУходит рота солдат.Уходит, чтоб победитьИ чтобы не умирать.Ты дай им там прикурить,Товарищ старший сержант,Я верю в душу твою,Солдат, солдат, солдат.Падала земля, с неба падала земля!Разрывая крик в небе: «Падла ты, война!»Плавилась броня, захлебнулся автомат,Заглянул в глаза ты смерти, гвардии сержант!И на закате вперёдУходит рота солдат,Уходит, чтоб победитьИ чтобы не умирать.Ты дай им там прикурить,Товарищ старший сержант,Я верю в душу твою,Солдат, солдат, солдат!
– Кузьмин! Вот вечно ты! Какой солдат? Нет сейчас солдат, а бойцы.
– А что они от этого солдатами быть перестали?
– А, с тобой спорить! Давай другую.
– «Комбат» – пойдёт.
– Ё-комбат? Не пойдёт.
– Ладно, другую. Тёзка мой пел. Ребята, «Пятно крови»!
Эту песню рота знала неплохо, поэтому хором запели, отрывисто, в такт шагам:
Тёплое место, но улицы ждутОтпечатков наших ног.Звёздная пыль на сапогах.Мягкое кресло, клетчатый плед,Не дожатый вовремя окурок,Солнечный день в ослепительных снах!Пятно крови на рукаве,Мой порядковый номер слева в строю,Пожелай мне удачи в бою,Пожелай мне не остаться в этой траве,Не остаться в этой траве,Пожелай мне удачи,Пожелай мне удачи!И есть чем платить, но я не хочуПобеды любой ценой.Я не хочу никому ставить ногу на грудь.Я хотел бы остаться с тобой,Просто остаться с тобой,Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.Пятно крови на рукаве.Мой порядковый номер слева в строю…
Я не ожидал, что песни Цоя понравятся ребятам. Всё-таки это песни «погубленного» поколения 80-х. Того поколения, что хотело взять страну в свои руки («Дальше действовать будем мы!»). И, кто знает, если бы они дорвались до рычагов, может, будущее книг Стругацких стало бы реальностью. Но их горячие сердца и головы были отравлены мнемовирусом «алчность». Они перебили друг друга на разборках за «виртуальные» рычаги управления, но оказалось, не страной, а палаток и рынков. Их энергия была направлена не на созидание, а «канализирована» на достижение миражей, направлена друг на друга. Они заполнили кладбища, психлечебницы, наркодиспансеры, подвалы и подворотни. А страной остались править «мумии» маразматиков и их внуки-мажоры, обожравшиеся, полностью оторванные от реальности, живущие только в своём «элитном» мирке грёз, искренне ненавидевшие мою Родину, влюблённые в «мираж» Запада. А когда «мумии» своим ходом покинули этот мир, они сдали страну по цене вторсырья и мусора.
Для этого строя больше подошёл бы Высоцкий, но я его не знал. Не понимал и не любил. Может, потому что знал только такие песни, как «где деньги, Зин?»
И что им петь ещё? «Муси-пуси»? Я их там не понимал, а здесь тем более. Только что нашего воронежского «Цоя», то есть Хоя?
Пока я размышлял, строй и «Звезду по имени Солнце» спел. Опять я затянул:
Это наша работа – в руках держать автомат,Слышать крики кого-то, щупать чеку гранат,Идти на прорыв, когда нужно,С криком: «Ура!», впередиПадать убитым в лужу,Кому-то дальше идти.Мы – ангелы смерти, а это значит,Что в гибель не верим, а верим в удачу,Когда артиллерия сыплет «град»,Души русских солдат покидают ад.Взрывает и калечит, но не сломит духИ с этой тварью при встречеТы пообщаешься вслух.Устала: «Отбой, рота!», проходят впустую года,Но это наша работа – здесь идёт война!Мы – ангелы смерти, а это значит,Что в гибель не верим, а верим в удачу,Когда артиллерия сыплет «град»,Души русских ребят покидают ад!А кто погибнет – конечно, его не вернёшь никогда,Но силы героя навечно переходят в тебя.Душа исчезает из виду, затем обращаются две,Ты чувствуешь боль и обидуНа этой нелепой войне!Мы – ангелы смерти, а это значит,Что в гибель не верим, а верим в удачу,Когда артиллерия сыплет «град»,Души русских солдат покидают ад!
Что за?.. Чадящий дым лениво поднимался в закатное небо. Прибежали разведчики. Оказалось, мы вышли к тракту, а на нём – результат бомбёжек. Горели машины, трактора, всюду тела убитых людей, лошадей, коров. Никто их не собирал, толпы унылых, уставших беженцев брели на восток, в нашу сторону даже голов не поворачивали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
