— Извините. Я впервые вижу всех вас, так что хочу получить письменное разрешение от моего начальника, Эдварда Хофмана, главы ближневосточного отдела. И никак иначе.
Кроудж устало посмотрел на него. Каллум была в ярости. Агент ФБР выглядел скучающим.
— Продолжайте задавать вопросы, — сказал Кроудж. — Я свяжусь с четвертым этажом в течение минуты.
— В течение вышеназванных дней, во время допроса Са-ми-ра На-ки-ба, были ли вы свидетелем того, как заключенного избивают?
— Я отказываюсь отвечать.
— Почему?
— По той же причине. Это секретно, и я не могу нарушать закон, отвечая без соответствующего подтверждения вашего допуска со стороны моего непосредственного начальства.
— Видели ли вы, как сотрудники разведки угрожали заключенному Са-ми-ру Ха-ки-бу крикетной клюшкой, а затем избивали его ею? По голове?
— Секретно. Секретно.
— Пытались ли вы хоть как-то воспрепятствовать сотрудникам «Му-ха-ба-рата» в их действиях, как этого требует приказ номер двенадцать тысяч триста тридцать три Правительства США и внутренние приказы по Управлению, регламентирующие подобные ситуации?
— Секретно. Секретно. Секретно.
Каллум с ненавистью посмотрела на Ферриса. Для нее он был плохим, одним из тех, кто мешает ее продвижению по службе, рискует собой и другими, заваривает кашу, которую будут расхлебывать другие.
— Мистер Феррис, я не принимаю ваши доводы как причину для отказа от ответов. Я имею полный допуск к такого рода информации. Вы оскорбляете меня лично и отдел главного инспектора в целом, подвергая сомнению мой допуск к информации, пытаясь изворачиваться. Помимо нарушения уголовного законодательства США, вы ведете себя самонадеянно, и я уверяю вас, что вы за это поплатитесь.
Феррис посмотрел на нее и впервые за весь разговор улыбнулся. Он ее достал. Он пошатнул ее уверенность в себе как юриста. А уж это чего-то стоило.
— Просто свяжитесь с Эдом Хофманом, — сказал он. — Покажите мне письменное разрешение от моего начальника обсуждать эти вопросы, и я буду говорить с вами. Возможно.
Вскоре их разговор завершился. Они не могли прийти к соглашению, и Кроудж забеспокоился насчет того, что Феррис в действительности может оказаться прав насчет необходимости письменного разрешения от Хофмана рассказывать о работе связных, одном из наиболее засекреченных аспектов деятельности Управления. Они выдали Феррису временную карточку. Выйдя из штаб-квартиры, он позвонил Хофману и договорился о встрече в «Старбакс» в торговом центре «Маклин».
Глава 24
Вашингтон
Время было к полудню, и в «Старбакс» почти никого не было. Единственным человеком поблизости была студентка с вьющимися волосами, что-то яростно набивавшая на клавиатуре своего «Пауэрбука» и слушавшая музыку через iPod. Феррис уселся в полутемном углу, поедая огромный пирожок с бананами и орехами в надежде, что куча калорий заставит его чувствовать себя получше. Хофман заказал фрапуччино с миндалем и принялся потягивать его через толстую соломинку, устроившись рядом с Феррисом.
— Ну, по крайней мере, теперь я знаю, в чем тут дело, — сказал Феррис. — Это Гретхен, моя жена. Когда-то я рассказал ей о нехорошем событии, свидетелем которого стал в Санаа, когда там допрашивали пленника из «Аль-Каеды». Что я ничего не сделал, чтобы их остановить, и тот парень вскоре умер. Теперь она решила это использовать, чтобы надавить на меня, поскольку я хочу с ней развестись. Верь, не верь, а дело именно такое.
— Я впечатлен, — сказал Хофман, отставляя в сторону стакан. — Она действительно настолько тебя любит… Но это не отменяет того, что ты серьезно вляпался.
— Не хотите же вы сказать, что вся эта ерунда пройдет всерьез?
— Именно так, как это ни печально. Мой информатор в отделе главного инспектора сказал, что их информатор — очевидно, твоя очаровательная жена — имеет влияние среди политиков. Друзья на самых высоких постах, близко к Белому дому. Так что, когда она предоставила эту информацию, отделу главного инспектора пришлось возбудить дело. Как говорит мой информатор, они не считают его очень серьезным. Если начать наказывать всех тех, кто присутствовал при грубых допросах, придется уволить половину Оперативного управления. Но у них нет выхода, если информатор не отзовет свой донос. Кстати, я поговорил с моим юристом, Марком Шихэном. У него все возможные допуски, так что отдел главного инспектора не возражает против твоего общения с ним. На самом деле ГИ хочет спустить это на тормозах. Он понимает, что тут пахнет чем-то не тем и это повлечет неприятности. Шихэн увидится с тобой сегодня, в пять или шесть вечера, не помню. Я объяснил ему, что ты нам позарез нужен и мы не можем тратить время на всю эту ерунду с законами. Нам надо шевелиться.
Феррис на мгновение задумался, стараясь не слушать, как Хофман тянет через соломинку свой фрапуччино.
— Значит, если информатор заберет свой донос, отдел ГИ закроет дело? Я правильно понял?
— Ага. Может быть, спроси Шихэна. Он в таких делах разбирается. Суть в том, что судебное разбирательство невозможно без свидетелей. А если все молчат, они не смогут никого осудить. Бог знает, но я думаю, что йеменцы не станут болтать. Ведь они убили этого парня. И жертва тоже ничего не скажет, поскольку она более чем мертва. Итого, что у них есть? Ни хрена. В Багдаде все спокойно. Дело есть, свидетелей нет. Ты никому этого не рассказывал, кроме своей жены?
— Нет. В протоколе я записал, что заключенный умер после допроса. Это все, что они могут найти. Но я ничего не излагал в подробностях. Даже вам не рассказал. Надеюсь, что не рассказал.
— Уж точно, — сказал Хофман. — Иначе я был бы обязан доложить об этом. Вали отсюда. Встреться с Шихэном. Хороший юрист может уладить все. А ты мне нужен в Аммане. Время идет.
Офис Марка Шихэна располагался в причудливом здании на Пенсильвания-авеню. Входя в него, ты словно попадал в другую Вселенную. Секретарь усадил Ферриса в приемной, достойной королевских особ. Он пришел раньше, чем надо, выяснилось, что встреча была назначена на шесть часов вечера, а не на пять. Ферриса это не особенно беспокоило. В приемной были удобные кресла, глянцевые журналы, на стене висели картины, настоящие, а не дешевые репродукции, как в других агентствах. За многие годы Шихэн стал для попадающих в неприятности оперативников Управления кем-то вроде ангела-хранителя. Он был одним из лучших юристов города в области уголовного права и хорошо зарабатывал, представляя в судах интересы правонарушителей из числа корпоративной элиты, которым грозило тюремное заключение. Но более всего Шихэн, бывший морпех, не любил, когда комитеты конгресса и ищущие славы юристы начинали свою охоту за добропорядочными сотрудниками ЦРУ, которым никто, кроме него, не хотел помогать. Поэтому он помогал служащим оперативного отдела на общественных началах. Феррис расслабился, хотя бы на время оказавшись под защитой респектабельной юридической фирмы. Секретарь принес ему кофе в фарфоровой чашке на блюдечке, потом диет-колу и печенье. Вскоре Шихэн пригласил его к себе в кабинет.
Феррис подробно изложил ситуацию. Объяснил, какой пост занимает Гретхен в Министерстве юстиции, и свои подозрения насчет ее роли в возбуждении этого дела. Он также изложил во всех неприглядных подробностях процедуру трехдневного допроса в подземной тюрьме в Санаа — угрозы, избиение с применением подручных средств, струящуюся по голове кровь, лужами растекающуюся по полу. Он описал все, как только мог. Он не знал, что они начнут бить заключенного крикетной клюшкой. Не сразу понял, насколько серьезную травму получил тот человек. Но суть дела от этого не менялась. Заключенного забили до смерти.
— При этом присутствовал какой-нибудь другой гражданин США? — спросил Шихэн. Когда Феррис ответил, что он был единственным представителем отделения во время того происшествия, Шихэн явно успокоился. Это означало, что единственным свидетелем, причем косвенным, являлась Гретхен, жена Ферриса. А ее показания могут быть оспорены.
— И что мне следует делать? — спросил Феррис.
— Было бы здорово, если бы ваша жена изменила свои показания. Связалась бы с тем, кому она сообщила обо всем этом, и сказала, что уже не столь уверена в своих показаниях. Это было бы куда легче для всех, в том числе для нее.
— Послушайте, я же отлично понимаю, что ей нужно. Она хочет, чтобы я забрал заявление на развод. Но я не собираюсь этого делать.
— Понимаю, — ответил Шихэн. — Но возможно, есть также и то, чего она не хочет. Конечно, я не дам вам определенного совета, но бывают ситуации, когда доносчик понимает, что продолжать развитие дела отнюдь не в его интересах.
— Отнюдь не в ее интересах, — повторил Феррис, Да, такие вещи Гретхен понимает отлично.
