В эти же годы Штаден проектирует немецкое завоевание Руси с севера, – проект, типичнейший для эпохи русских «прогибов». В Крыму в это десятилетие лелеются подобные же планы.
Перелом намечается в 1581 г. Баторий остановлен под Псковом. Открыт новый путь для внешней торговли через Колу. Обрисовываются черты «ставки на сильных» – в условиях «нового века» (первый заповедный год). К этому моменту подлинно «сильными», в социальном смысле, нужно считать на Руси уже не бояр-вотчинников (заинтересованных скорее в сохранении свободы крестьянского перехода), но именно дворян. В этот же момент началось завоевание Сибири (на востоке Русского государства «высокая конъюнктура» продержалась чуть ли не через весь «Поздне-Иванов» прогиб: это хорошо прослеживается, напр., по истории Строгановых). Во всех делах начинает чувствоваться твердая рука Годунова. Около 1584 г. разворот в делах наступает необычайный. Не перечислить новых городов, в те годы заложенных; не исчерпать колонизационных мероприятий, тогда предпринятых; не обнять всех величественных храмов и стен, в те годы построенных (ср. Московский «Скородом», стены Соловецкого монастыря 1591 г. и многое, многое другое). И «царь-пушка», великолепный памятник русской техники и русского искусства, вылита мастером Чеховым в эти годы (1586). Многое отлично прослеживается по истории Новгородского Софийского дома, писанной Б.Д. Грековым: и разорение 1570-х годов и подъем 1580–1590-х годов (даже на митрополичьей мельнице в Новгороде ручной труд был заменен в эти годы конным приводом). А какие только новые торговые пути не прокладывались в эти десятилетия в Сибирь и в Сибири!
Нельзя не упомянуть здесь и введения патриаршества (1589)!
Оценивая вопрос по существу, приходится признать, что Борису было гораздо удобнее править именем Федора, чем своим собственным.
С воцарением Бориса немедленно же намечается «надлом в подъеме». Его удар по «партии Романовых» (1596) очень напоминает некоторые мероприятия Грозного, осуществленные «около 1564 г.». И там и здесь – «удар по сильным». Появляются признаки «шатости». Их кульминация – Лжедмитрий. Кризис усугубляется голодными годами. Возникают факты с «демократической» тенденцией («незаповедные» годы – 1601 и 1602). Но государство еще сильно. Организационная деятельность сохраняет размах незаурядный (основание Цареборисова в устье Оскола, Мангазеи и т.д.). Строительство в крупнейших размерах (Иван Великий в Кремле, великолепный «Борисов городок» близ Можайска 1603 г., здания приказов и т.д.) продолжается до начала 1605 г. Это сочетание признаков указывает на типичнейший «переходный период».
Мне кажется излишним говорить пред лицом крупнейшего русского историка современности о «депрессионных» признаках Смутного времени. Их не один, а многодесятков. Упомяну в качестве курьеза, что именно в это десятилетие (1605–1615) возрождаются, в новой форме, «завоевательные» планы Штадена – на этот раз в Англии: там «знатоки» русских дел планируют завоевание Руси для короля Якова – от Белого моря. Одним словом, депрессия со всеми онерами!
Нужно отметить, что на востоке Русского государства и на этот раз «подъемные» признаки не иссякали и в десятилетие 1605–1615: русские шли вперед, делали грандиозные открытия (напр., река Енисей), торговля в Сургуте на Оби шла весьма оживленно и т.д. Одним словом, там была своя местная высокая конъюнктура. Или иными словами: в период от «Царь-Иванова» по «Филаретов» подъем и дальше Русский Восток переживал, видимо, взлетне «конъюнктурного», но вековогопорядка.
Столь же излишне говорить мне перед Вашим лицом и о всей той восстановительной и строительной (в самом широком смысле) работе, которая развернулась на Руси после 1615 г. Патриарх Филарет «вступил в строй» несколько позже этого года. Но я, руководствуясь и Вашей оценкой его деятельности, считаю обоснованным и правильным назвать этот период «Филаретовым подъемом». Невольно вспоминаю при этом и «Филаретову пристройку» к Ивану Великому. «Ставка на сильных» охватывает в этот период не только дворян, но также – снова и в полной мере – бояр-вотчинников.
«Подъем» этот заканчивается неудачной войной 1632–1634 гг. и провалом похода под Смоленск.
Во всем этом поразительно то, что в пределах охваченных 94 лет сохраняется довольно-таки строгая ритмичность: три «подъема», каждый продолжительностью в 17 лет; три «прогиба», продолжительностью каждый в 10 лет; и два «переходных периода», длительностью каждый в 7 лет: 1564–1571, 1598–1605. В этих случаях названные «переходные периоды» можно считать «преддепрессиями».
Отмечу здесь еще то, что для периода 1564–1571 гг. (как и для первых лет XVII века) тоже есть известия о «страшном голоде». В закономерностях той эпохи голод являлся как «по заказу» – в определенном месте цикла.
В самом конце 1930-х годов я огласил в докладе под названием «Социально-экономические циклы раннего Московского царства» эту «схему периодизации» (в еще не вполне доработанном виде) на заседании Кондаковского семинария. Произошла живая дискуссия. Но схема эта отнюдьне была опровергнута.
Есть тут и другая сторона: все сказанное является примечательным (как мне кажется) примером своеобразной ритмической повторяемостисобытий.
И еще одно рассуждение «вообще»: много ужасов и в «подъемах», и в «депрессиях» (в каждом периоде – свои ужасы), «Мир во зле лежит», сказано еще в древности. Но бываюти улучшения – и опять-таки и при «подъемах» и при «депрессиях». Пожалуй, при «подъемах» больше шансов на улучшения, чем при «депрессиях». Вспоминаю «тишину», наступившую на Руси в «подъем Калиты» (1330-е).
Из письма от 17 сентября 1957 г.
...Познакомьтесь, пожалуйста, с моим новейшим письмом Георгию Владимировичу. На конкретном материале русской истории 1452–1538 гг. письмо это ставит общий вопрос о наличии в историческом движении вековых подъемов. Я думаю, что и Вы найдете примеры таких подъемов из области специальной Вашей осведомленности.
Я очень хотел бы узнать Ваши соображения по этому поводу.
Георгий Вл. шлет Вам свой сердечный привет. Он очень рад, что Вам пригодились его соображения о «пегой» орде...
Приложение к письму от 17 сентября 1957 г.
ПНС – Георгию Владимировичу
Текущая работа ради заработка не дает мне, к сожалению, возможности ответить на Ваш вопрос относительно моих взглядов о характере на Руси столетия 1452–1538 с той подробностью, как я хотел бы этого.
Я занимался этим столетием со всей подробностью и, как мне кажется, определил его основной характер.
Прежде всего, хочу подчеркнуть, что этому столетию предшествует на Руси довольно глубокая депрессия 1440-х годов. Для этого периода налицо десятки«депрессионных» признаков. Тут и большое междоусобие, и «нашествие иноплеменников», и признаки экономического разорения, и многое другое.
И из «Начертания» (1927) и из нынешней Вашей периодизации вижу, что годы 1452–1453 (основание Касимовского царства, смерть Дмитрия Шемяки, не без участия Стефана Бородатого) Вы считаете уже началом новой эпохи, и я с Вами в этом совершенно согласен.
И вот тут-то развертывается явление, которое не часто встречается в истории: почти на столетие (1452–1533) в Московской Руси как бы «отменено» волнообразное движение истории. Наступает вековой подъемМосковской Руси – почти без «прогибов» на протяжениивосьми с лишним десятилетий. Таким порядком и были, собственно говоря, созданы предпосылки для возникновения Московского царства, как крупнейшего явления русской и мировой истории, а затем возникло и оно само.
На основе одиннадцатилетнего выстраданного опыта я полагаю, что если не будет больших войн (а я всей душой хочу мира!), то ранняя социалистическая эпоха на Руси будет (а отчасти уже есть) таким же вековымподъемом.
Более или менее все это столетие 1452–1538 есть столетие постепенного укрепления центральной государственной власти – как бы мы ни определяли в данном случае ее природу: собирание в одно всех «великих княжений» (Тверь, Рязань, усмирение Новгорода, освоение Пскова), активная и удачная внешняя политика как в отношении Запада (верхнеокские княжества, Чернигово-Северская Русь, Смоленск), так и Востока и Юга, фактическая отмена боярского «отъезда» (Иван III), устранение боярского своеволья (Василий III) и т.д.
Правда, и Новгородские вечевые порядки, и боярское своеволие взяли потом кратковременный «реванш» в конце 1530-х – начале 1540-х годов, о чем мы с Вами уже переписывались. Но такова ритмика истории. Каждая «акция» вызывает в ней, в той или иной форме, «реакцию». Это мы видим и в современности – собственными глазами!
Как грандиозно зодческое и строительное наследие столетия 1452–1538! Ведь, по сути дела, все основанное, и ныне существующее, зодческое ядро Москвы восходит к этому столетию: основа Кремлевских стен, все основные Кремлевские соборы (вместе с церковью Ризоположения), основа Ивана Великого, Грановитая палата и т.д. А сколь многое в зодческом наследии этого столетия было, но утрачено: основная застройка Чудова и Вознесенского монастырей, важнейшие части стены Китай-города (эпоха Елены Глинской) и многое другое.
