И, недолго думая, Оля выскочила в окно, намереваясь догнать Римму.
Обежала вокруг корпуса, нырнула в дверь, промчалась по одному из проходов. В одной из комнат кто-то смотрел телевизор, включенный на полную мощность, в другой – самозабвенно считали наволочки, одновременно пытаясь выяснить, куда девались полотенца из седьмого номера и почему так хреново работает прачечная…
Оля пробежала по одному коридору, а потом по другому – параллельному. На всякий случай поднялась на второй этаж и осмотрела его. Спустилась вниз.
Римма рыдала возле входа, сидя на ступеньках.
– Журавлева, я тебя потеряла!
– Все в порядке, – Оля села рядом с ней. – Тут очень сложная система…
– Журавлева, прости меня! Я знаю, что я свинья… – рыдала Римма. Потом бросилась обнимать Олю так, что от избытка чувств едва не открутила ей голову. – Я не имела права с тобой так разговаривать! Если ты меня не простишь, то я умру прямо вот на этом месте!
– Простила, я тебя простила! – едва выдохнула Оля.
– Ты золото, Журавлева… – Римма наконец выпустила ее. – Я к тебе еще раньше хотела приехать, но никак машину из автосервиса не могла забрать. Представляешь, сожгла сцепление…
– Римка! – перебила ее Оля. – Как хорошо, что ты все-таки здесь! Надолго? До вечера? А то оставайся у меня в номере ночевать, можно на полу матрас постелить…
– Матрас! – презрительно передразнила Римма. – Я, между прочим, путевку в ваш санаторий купила. На целую неделю.
– Вот здорово! – обрадовалась Оля.
– Здорово… Я тебе вот что хочу сказать, неделя в Турции и то дешевле обойдется!
– Римка…
– Да что уж теперь – чего не сделаешь ради лучшей подруги! – мужественно вздохнула Римма. – Кстати, я у тебя освидетельствование должна пройти, типа без справки меня в бассейн не пустят и все такое… Сказали, что ты до часу работаешь и я вроде как опоздала сегодня справку взять!
– Ничего не опоздала! Я ее тебе в любой момент могу выписать, – засмеялась Оля. – Просто у нас заезды утром, перед завтраком…
– Да, кстати… – Римма поспешно посмотрела на часы. – На обед я еще успеваю?
– На обед ты уже опоздала, но зато уже через час ужин.
– Боже, какая сложная система, ты права… – недовольно пробормотала Римма.
– А вещи твои где?
– В номере, где ж еще! И пошли ко мне, а то в твоей комнатушке не развернуться…
В номере Римма первым делом сообщила Оле, что поссорилась со всеми и теперь у нее страшная тоска.
– Кстати, оцени платье… – спохватившись, она повернулась перед Олей. – Мать говорит, что аляповато.
– Ничего не аляповато! – возмутилась Оля. – Очень жизнерадостный цвет!
– Я тоже так думаю… Боже, Журавлева, а с тобой-то что творится? – вдруг ужаснулась Римма. – Я ведь сразу хотела тебе сказать, что едва тебя узнала…
– Что со мной? – испугалась Оля и поспешно заглянула в зеркало на стене.
– Ты же на себя не похожа! – закричала Римма.
– А, это… – догадалась Оля. – Это называется сменить имидж. Ты же сама пилила меня за то, что я порчу свои волосы! Теперь я их не выпрямляю…
– А с лицом что? – подозрительно спросила Римма. – Какое-то оно у тебя невыразительное стало!
– Просто сменила тон помады и больше не подвожу брови – вот и все новшества!
– М-да… – критично вздохнула Римма.
– Представляешь, а один человек даже решил, что я вовсе перестала пользоваться косметикой! – призналась Оля. – Но сказал, что так мне даже лучше…
Римма помрачнела.
– А что за человек?
– Его зовут Павел, он сын Степана Андреевича…
– Павел?! – Римма немедленно вытаращила глаза. – Тот самый?!
– Ну да, я тебе когда-то о нем рассказывала… – смутилась Оля. – А что тебе не нравится?
– Господи, да это ж злодей из злодеев! Я помню, он кого-то то ли зарезал, то ли ограбил…
– Римма, это все ерунда! Все эти истории о нем – только слухи, а на самом деле он очень хороший. Просто у него много недоброжелателей.
– «Очень хороший»! Так это с ним у тебя теперь роман?
Оля задумалась ненадолго. Как описать Римме все то, что произошло этим летом, – в хронологическом порядке или перейти непосредственно к описанию чувств?.. Потом решила, что можно обойтись и без объяснений.
– Да, – коротко ответила она.
Римма требовала к себе постоянного внимания. Она считала, что ее приезд – это акт самопожертвования и бескорыстной любви, и потому постоянно напоминала об этом Оле.
Оля хотела было снова поставить подругу на место, но потом ей вдруг стало жаль Римму. В сущности, та была просто большим, капризным ребенком…
Хуже всего было то, что Римма так и не оставила планов этой осенью отправиться вместе с Олей в вожделенную Турцию, то и дело она произносила пространные монологи о том, что женская дружба важнее любви и что нет места на земле лучше, чем берег Средиземного моря, на котором стоит отель с энным количеством звездочек, аквапарком и немереным количеством жратвы из серии «все включено». Предел мечтаний – это когда, конечно, «супер все включено»…
Через два дня после приезда Риммы позвонил Викентий и сухо попросил Олю о встрече.
– Зачем? – спросила она.
– Послушай, но не можем же мы расстаться просто так, не сказав друг другу и слова! Сколько можно меня избегать! В конце концов, я прошу только об одной-единственной встрече… Расставить точки над «i», так сказать…
– Хорошо, – согласилась Оля. – Но у меня не так много времени – приехала Римма…
– Твоя Римма – глупая кукла…
– Я приду, приду, приду! – нетерпеливо закричала она.
…Они встретились после полудня на пляже.
Было солнечно, но довольно прохладно, уже давно никто не купался, и лишь несколько отдыхающих загорали в шезлонгах. В том числе и Римма в купальнике цвета фуксии. Она издалека помахала Викентию рукой.
Тот махнул ей в ответ.
– Пойдем отсюда, – с отвращением произнес Викентий.
По узкой тропинке они пошли вдоль берега. Оля куталась в длинную шаль светло-бежевого цвета – ее последнее приобретение. Длинная белая юбка цеплялась подолом о траву.
– Тебя не узнать… – усмехнулся Викентий, искоса поглядывая на Олю. – Ты какая-то другая.
– Все так говорят…
– Это что, так выражается твое стремление к свободе?.. Ты похожа на тургеневскую барышню – девятнадцатый век, да и только! А этот бант чего стоит…
– Я тебе не нравлюсь, – констатировала она. – Теперь, когда я стала самой собой, я тебе не нравлюсь. Значит, я правильно поступила, когда решила расстаться с тобой.
– Ну что за ерунда! – рассердился он. – При чем тут это?
– Просто мне надоело притворяться, Кеша. Жить чужой жизнью… – мстительно призналась Оля. – А теперь я чувствую себя прекрасно.
– Прекрасно… – повторил он. – Нацепила на себя белые одежды, проводишь время с этой толстой коровой – в этом все твои перемены?.. – с усмешкой спросил он.
– Ты не поймешь.
– О, в этом все женщины! – воскликнул он. – Разводят загадочность на пустом месте, а потом заявляют нам, мужчинам, что мы их не понимаем…
– Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы мы снова были вместе, – не сразу ответил он. – Черт с ней, со свадьбой, кого нынче волнует штамп в паспорте… Но мы должны быть вместе!
Оля посмотрела на него.
Красивый молодой мужчина. Хорошо одетый, образованный. Умный. Совсем не бедный. В самом деле, почему они не вместе?..
– Зачем? – пожала она плечами. – Разве ты не чувствуешь, что мы чужие и совсем не понимаем друг друга. Вот ты, например, знаешь, какие мне снятся сны?..
– О чем ты? – удивился Викентий. Потом повернул Олю к себе. – Я и своих-то снов не помню, так иногда устанешь за целый день! Я ведь не баклуши бью, милая, я работаю!
У него были темно-серые глаза. Русые волосы, тщательно подстриженные. Почему же они не вместе…
– А зачем ты работаешь?
– Затем, чтоб с голоду не умереть! – рассердился он. – Чтобы тебе сладко елось и мягко спалось, чтобы мама моя ни в чем нужды не знала – вот зачем я работаю!
– Мне ничего не надо, Кеша…
– А тебе надо, чтобы я бросил все и твои сны разгадывал! Только ты бы в очень скором времени взвыла от такой жизни! Сейчас полстраны так живет – лежат на печке и мечтают о лучшей жизни и о всеобщей гармонии!
Оля зажала уши. Она не хотела слышать его голоса. Она сама разучилась говорить с ним! Так быстро ушла их любовь, словно в песок…
– Ты боишься правды? – сурово спросил Викентий и опустил ее руки вниз. – Почему ты молчишь, а?..
Оля посмотрела на него полными слез глазами.
– Конец лета… – едва слышно прошептала она.
– Ну и что?
– Нет, как ты не понимаешь – конец лета… – Оля пошла вперед, а Викентий, сердясь и недоумевая – за ней. От волнения она машинально теребила прядь волос, выбившуюся из прически. – Я бы уже…
