мне было непонятно.
Мое лицо застыло в удивлении. Я свирепо взглянул на нее, но одна рука у меня была под ее головой, а другая лежала на ее мягкой груди.
— Я… не знаю, что это означает, — признался я, немного смущенный.
— Это значит, что ты никогда этому не учился, Ярослав, — ответила Алтынсу, и в ее голосе прозвучала редкая доля смеха.
— Ха-ха, отлично… ты поймала меня, — я скривился и ущипнул ее за то место, которое точно было больно, прямо за сосок. — Больше так не делай, — предупредил я, и она прищурилась, сохраняя невозмутимость, хотя ее дыхание стало чуть тяжелее. — Я серьезно!
— Только если ты пообещаешь мне, что больше так не сделаешь, — невозмутимо произнесла Алтынсу, звуча вдвойне серьезнее, чем раньше, и так же громко.
Я скривил лицо, пытаясь понять, что ее, наконец, разбудило. Она насмешливо подняла бровь, словно давая мне понять, что я прекрасно осознаю эту часть наших отношений.
«Правда,» — подумал я заинтригованный.
И что теперь?
Четыре вещи, которые я узнал о ней той ночью.
Я ничего не знал о женщинах степняков, были ли они свободными, рабынями или чем-то средним. Особенно об этой девушке, которая делила со мной постель.
Алтынсу была чрезвычайно умна и не глупа.
Алтынсу была намного опытнее в том, что касалось совокупления. Потому что няни обучали ее искусству любви, и тому, как ублажить мужчину.
И, наконец, боль для этой странной женщины была не мучением, а удовольствием. И это ее возбуждало.
Прекрасно, это четыре проклятых вещи.
Глава 14
Опасная переправа
Когда я вижу степи и пустыни, они кажутся мне скупыми на цвета и эмоции. Но когда мы спускаемся в долины реки Волхов, вокруг расцветают разноцветные фруктовые деревья. Иногда это создает прекрасные пахучие леса, даже на такой же плоской местности.
Это место, где начинаются южные маршруты в княжество.
Всё еще используется маршрут, который называют Торговым путем. Это старый прибрежный путь, построенный Империей.
Жужжание мух, шершней, пчел и других насекомых, готовых жалить. Возможно, Алтынсу смотрит на это счастливыми глазами. Возвращение к цивилизации напоминает мне о том, что беззаботные времена заканчиваются.
Впереди меня ждут серьезные проблемы.
Враги — не раздраженные должники или отцы, а истинные убийцы.
Мне придется собраться с силами, показать свою лучшую игру и не допустить ошибок.
— Сколько? — Вытаращив глаза, я спросил Добрыню, выбираясь из задумчивости.
Лицо мое скривилось от боли. Добрыня брил меня острозаточенным кинжалом, но я не выдавал эмоции.
Я решил доверить себя профессиональному парикмахеру, так как процедура была варварской. Надеюсь, у нас останется какая-нибудь монета, когда мы доберёмся до Новгорода.
— Золотой за человека, государь. Половина этой суммы за животных, за исключением осла.
Что за черт?
— Проклятье, что у него за дикие расценки за переправу! — взорвался я от ярости. Я не собирались застрять в степи, не дойдя даже до Новгорода.
— Даже если у вас есть монеты, государь? — поинтересовался Добрыня.
— Пятнадцать золотых⁈ — Повторил я, свирепо глядя на него. Чтобы пересечь реку, на плотах, сколоченных вместе десять лет назад и никогда не ремонтировавшихся. — Работа на тридцать минут, максимум час! И каково это — делить пятнадцать на восемь человек. Разве мы не можем получить хоть какую-то скидку?
— Так оно и есть, государь. У этого человека свои правила, — терпеливо объяснил Добрыня.
— Хах! Пусть этот тип засунет свои правила куда подальше! — Я закричал, чтобы наблюдавший за нами с плота негодяй услышал наше негодование. — Давайте назовём это честным разбоем на дорогах!
Я понял, что передо мной мошенник, когда этот человек подошёл ко мне. Я мог отличить вора со всего княжества! Пару минут мы молчали, животные били хвостами, фыркали и пукали, а мухи назойливо жужжали.
— Я не умею плавать, — выпалил Олаф, наконец-то выходя из тупика.
— Ха? Ты был чертовым пиратом! — сердито зарычал я, обдумывая эту идею. Ширина реки всего семьдесят метров от берега до берега. Девушки-рабыни удивленно и немного сердито повернули головы в сторону оскорбленного слуги.
— На корабле, государь, — поправил меня Олаф, опустошенный тем, что его очевидный «секрет» раскрыт. — Никакого плавания не было.
О боги.
— Верно, — скривившись, сказал я, вновь посмотрев на бурлящие воды, затем на человека. Он стоял у большого плота и с самодовольной улыбкой смотрел на меня.
Черт.
Мне приходится бриться этим кинжалом.
Я думаю, Алтынсу удастся поспать пару дней на улице.
Сезон дождей в этом году кажется довольно мягким, слава богам.
Ничего особенного.
— Примет ли он камни? — спросила Алтынсу, но ее не услышали, потому что она снова перешла на шепот.
— Что это было, дорогая? Камни? — Я выдавил улыбку. — Наверно ты плохо перевел свою шутку.
Она достала из кармана крошечный кошелек, который рыжеволосая Нуна дала ей сзади.
