израсходовал белорусские рублики-бублики на различные сладости.
На выезде из города тормознул Крайслер с немецкими номерами. За рулём был престарелый поляк, который ехал на свадьбу друга на Кавказ. Его звали Милош. Он говорил хорошо ещё и по-русски и по-немецки. Милош показался мне славным и добродушным дедом. Мы доехали вместе из Гомеля аж до Воронежа, где я десантировался. Я захотел поехать через Ростов на Чёрное море. Милош оставил мне контакт и сказал, что может сделать мне приглашение для визы. Он добавил, что живёт и в Польше, и в Германии, где настраивает рояли. Это показалось мне заманчивым предложением и прекрасной возможностью досрочно покинуть Россию навсегда.
От Воронежа просто наворачивались слёзы на глаза. Язык не поворачивался назвать это место городом счастливого детства. У меня во дворе в Октябрьске асфальт был ровнее, чем в центре мегаполиса. Остановки, мусорки и прочая инфраструктура уже была вывернута и разбита, осталось убивать лишь то, что под ногами. Я опасался даже вечером там оставаться, пацики в палёных трениках и с воровскими таблетками на макушках слушали отжатые у лохов мобилы на всю улицу, чтобы хоть так на них обратили внимание такие же быдлотёлки с криво подведёнными зенками. К вечеру я уже прилично отдалился от города и просто шагал вдоль трассы на Ростов. До ночи далеко, оставалось только идти, что ещё можно было делать. Чем сильнее устанешь, тем быстрее уснёшь.
В России настолько сумасшедший народ: я только выполз с притрассовой лесопосадки на точку, как уже был на окраине Ростова-на-Дону. Всё потому что я всегда выбирал самое идеальное место для ловли попуток: широкая обочина, чтобы не создавать аварийных ситуаций, перед горкой или сразу после поворота, чтобы водила на низкой скорости успел меня отчётливо разглядеть. Я ставил рюкзак перед собой, чтобы было видно, что путешественник.
Странствовать по России автостопом просто сказка. Самыми предельно откровенными были дальнобои, я был для них кем-то вроде Фрейда. Один как-то признался, что его жена постоянно просила, чтобы он специально занялся с ней анной, но он аж развёлся с ней из-за этого. У меня слёзы наворачивались от этого, если бы это был сон, я бы немедленно попросил её номер и сделал своей благоверной и награждал бы её анной когда бы она не попросила. Не только он, многие делились со мной биографическими подробностями, как они сношались через зад с работницами дорожных кафе и гостиниц. Либо они выдумывали это, либо платили за это, либо это было правдой и значит такие женщины с извращением воли, как у меня были в миру… ху ноуз…
Я ехал на маршрутке к центру города, который находится у Дона. Меня очень напрягало с таким огромным рюкзаком тесниться в переполненной газельке, потому что ехать пришлось очень долго, из-за этого мне показалось, что город крайне большой. Весь центр — это просто маленький кусочек набережной. Бомжи предлагали мне еду, но я вежливо отказался.
Весь вечер сидел и слушал, как какой-то манерный мужик пел в караоке всё что можно и невозможно. Он очень старался и в отличие от меня попадал голосом в ноты, глубоко внутри я был рад за него.
Сгущалась темнота, нужно было выдвигаться из этого места, где водилось много пьяных, а эти люди и представляли самую большую опасность для всего живого, ибо они теряли сознательность и самонаблюдение. Даже если пьяный и не причиняет физического вреда, он уродует своим заметным присутствием любое место. Я просто перешёл по мосту Дон, прошёл пару километров и оказался на трассе. Точкой ночёвки было выбрано место со скульптурами: люди и кони.
В солнечный полдень я уже впервые искупался в Чёрном море. Доехал на одной машинке прямо до Архипово-Осиповки. Мне понравились скалы заросшие травой, они нависали над водой, а вода была поприятней волжской. В пресной Волге чуть забылся и резко ушёл на дно, а там соль здорово удерживала тело и тёпленько было внутри.
Символических градусов добавляло созерцание женских тел в купальниках, с таким гиперскоростным вояжем я и вовсе забыл про онанизм. Поэтому я особо не дёргался, мирно плавал на мели, ждал когда спадёт спермотоксикозная эрекция. Я знал, что половые органы начинают жить своей разнузданной жизнью когда долго нет сексуальной разрядки и засматриваться на женское тело было пустой и лишней хлопотой: такого навоображаешь, хоть не сходи на землю обетованную. Меня сводил с ума только анальный секс, поэтому смысла знакомиться ни с кем не было.
Пляжик был маленький и каменистый. Я потрогал памятные места на шее, где должны были быть непроходившие годами прыщи, кожа была почти гладкой. Вспомнились все эти диагнозы, что мне щедро давали когда-то: бронхиальная астма, хронический пиелонефрит, мышечная дистрофия, гельминтоз, опоясывающее акне лица и тела, хронический простатит, вялотекущяя шизофрения и всякая мелочь по типу насморка и аллергии на мёд. Ничего этого не было и не должно было быть со мной. Но осталась одна безвыходная болезнь — сексуальное влечение извращённой воли. Я был всё ещё девственником, а это было хуже любой болезни, так хотелось попробовать девушку во влажную попу, чтобы раз и навсегда покончить с главной дилеммой: это проходящая болезнь или моя сокровенная и неизменная суть…
От любви до ненависти тебе поможет ускориться толпа, она внутри и снаружи тебя.
Отпуск продолжался, скорость передвижения была неимоверно высокой, в запасе имелись недели. Вот такой он наш герой — на месте ему не сидится и вот он снова отправляется в путь. И вот сменив дюжину машинок я успешно форсировал Керченский залив на пароме. Перед этим звякнул родителям, что я просто дома в Сызрани продолжаю наслаждаться заслуженным отдыхом и виртуозно играю в компьютер на диване. Крайне медленно мы тащились до другого берега, я очень хотел узреть украинских женщин, потому что видал какие они были прекрасные во время коллективного просмотра всяких олимпиад или хохлотим КВН. Они выглядели прям сочно так, такие лёгкие на передок, прям хотелось лечь на них через телевизор.
Не успел и глазом моргнуть, как наступил на печальный полуостров. Въехал по обычному паспорту. Решил на сегодня никуда больше не дёргаться и провести время в Керчи, серпантин меня просто вымотал.
На центральной улице я купил гривны. Любовался надписями магазинов: читаешь и смешно. Чуть дальше мне встретились местные живые достопримечательности. Парень небольшого роста бряцал на расстроенной гитаре русский рок, а его преданный соратник (аскер) приставал к прохожим и активно собирал в шляпу подаяния. Мне не нравилась такая форма настырного выпрашивания. Лучше вообще
