славы. Вольноотпущенники, беглые рабы и мелкие лавочники редко задерживались здесь не более чем на несколько дней и не часто получали наказание более суровое, чем публичная порка.
Тем не менее, обустраивая тюрьму префект безусловно смотрел в будущее. Уже одними своими размерами, она значительно превосходила обычные домашние эргастулы. Тюрьма занимала часть подвала, состояла из двух этажей и насчитывала по меньшей мере, дюжину отдельных камер.
Первый этаж находился чуть ниже уровня земли. Сидевшие здесь мелкие правонарушители могли наслаждаться солнечным светом, проникавшим через проделанные под потолком и забранные решетками небольшие окна. Время от времени кто-нибудь из заключенных, подтягивался вверх и приникал лицом к решетке, чтобы вдохнуть свежего воздуха, выклянчить у проходящих какую-нибудь мелкую подачку, либо просто обменяться одной-двумя репликами с домочадцами или посетителями.
Обитатели нижнего этажа всех этих привилегий были лишены. Свежий воздух никогда не проникал в их камеры, а единственным источником освещения служили развешанные в коридоре светильники. Их свет скупо просачивался в камеры через крохотные окошки в дверях, предназначенные для наблюдения за заключенными.
Тит Статилий Тавр недаром слыл суровым префектом. Из восьми камер нижнего этажа одновременно редко пустовали больше одной или двух. Камера, которую единолично занимал Аякс, располагалась в самом дальнем конце коридора и представляла собой почти идеальный квадрат, со стороной примерно в десять футов.
Гладиатор с равнодушным видом лежал в дальнем углу на охапке довольно свежей соломы. Его голова бугрилась огромной шишкой, небрежно промытые волосы справа слиплись от засохшей крови. Руки и ноги Аякса были скованы между собой кандалами. Его пояс охватывало железное кольцо, от которого отходила толстая цепь, второй конец которой крепился к крюку, вбитому в стену. Длина цепи позволяла заключенному дотянуться до двери, но не давала возможности сделать хотя бы один шаг в коридор.
Пока надзиратель, похожий на обезьяну непропорционально длинными руками, вывернутым наизнанку носом и мощными надбровными дугами, ругаясь, гремел ключами, Аякс даже не пошевелился. Когда в распахнутую дверь ворвался свет факела, который тюремщик принес с собой, гладиатор недовольно зажмурился и попытался, насколько это позволяли кандалы, заслонить глаза рукой.
– Встать, – рявкнул надзиратель, но гладиатор его словно бы не услышал.
Надсмотрщик бесцеремонно отодвинул Петрония и шагнул в камеру, вскидывая короткую узловатую дубинку. Не меняя скучного выражения лица, Аякс резко рванулся в его сторону. От неожиданности тюремщик отшатнулся, запутался в собственных ногах, чтобы удержать равновесие сделал пару шагов назад и налетел на входящего в камеру Петрония.
– Оставь! – Петроний, схватил надсмотрщика за рукав, однако ни этот жест, ни окрик, не произвели впечатления. Тюремщик дернулся с такой свирепостью, что всадник едва устоял на ногах.
– Стоять! – рявкнул Анфидий.
На этот раз надзиратель услышал и не решился игнорировать прямой приказ. Он отступил в угол, оскалил зубы и злобно пролаял:
– Ты допрыгаешься.
Аякс не удостоил тюремщика ответом. Он поворочался, устраиваясь с максимально возможным в его положении удобством, и уставился на вошедших равнодушным взглядом.
– Я пришел с тобой поговорить, – сказал Петроний.
– Точно. Я и подумал, наверное, поговорить зашли. Ну чего еще? Не молчать же, правда? – Аякс хохотнул. – Только… Что мне сказать? Не пойми меня неправильно, господин. Я имею в виду, большая честь, для меня. В смысле, ты философ, по бороде видно, а я что? Безграмотный гладиатор. Мясо арены.
– Жаль, что мы не смогли найти общий язык во время первой встречи.
– Мне еще жальче, господин, – Аякс выразительно громыхнул цепями.
– Ты знаешь, за что тебя арестовали? – спросил Петроний.
– Ага. Я уже так и понял, что арестовали. В смысле, ну раз я тут, – глубокомысленно отозвался Аякс. – Сначала то я думал, что попался охотникам за рабами. Ну знаешь, злые люди, которые промышляют по ночам. А теперь, вижу, что, конечно, нет.
–– Ты арестован именем префекта, – вмешался Анфидий.
Аякс с серьезным видом кивнул:
– Не, раз не разбойники, я спокоен. Чувствуешь себя уверено, когда знаешь, что в Риме есть законы, префект, который стоит на страже, а у префекта такие храбрые люди как мастер Альбин.
Видимо так звали тюремщика. Он заворочался в своем углу и прорычал что-то злобное. Анфидий нахмурился и головой указал ему на дверь. Тюремщик недовольно заворчал, будто пес, у которого отбирают кость, но подчинился. Повесил фонарь на крюк над дверью и бесцеремонно протиснувшись мимо Петрония, вышел в коридор.
– Хорошо, что у стражи префекта есть средства, чтобы смирять буянов, – гладиатор проводил его взглядом, выразительно потрогал шишку над правым глазом и поинтересовался. – Кто, кстати меня смирил?
– Это был камень из моей пращи, – скромно сообщил Иосиф, возвышавшийся за правым плечом патрона.
– О! Еще философ! – Аякс, кажется, только сейчас обратил внимание на иудея. – Не слышал, чтоб философы так ловко орудовали пращей. У нас в казарме, был, кстати, один испанец, так мог ядром сбить голубя. Вот, не поверишь, прямо в воздухе. Но с философией у него было не очень. Да и поговорить не мастак. Мычал больше. Никогда не разберешь, чего говорит.
– Если твои глаза и твои уши лгут тебе, слушайся разума, – иудей пожал плечами.
– Я же говорю: философ, – обрадовался Аякс. – Ответь, мудрый господин, за что, во имя Орка?
– Ты арестован за то, что обманул доверие своего господина и убил гладиатора, который был известен под именем Меланхет. Ты похоронил его труп в саду Луция Лоллия Лонгина, осквернив место поклонения Вакху. Затем, ты во второй раз проник в приютивший тебя дом и нанес ущерб имущество патрона, убив старика, который долгие годы служил этому дому верой и правдой, – официальным тоном сообщил Анфидий.
Рудиарий всплеснул руками и изумленно округлил глаза:
– Меланхета убили? И что за негодяй это сделал?
– Префект считает, что ты, – ответил Петроний.
– Со всем уважением. Не хочу показаться невежливым, только он ошибается. Даже с префектами такое случается, – Аякс покачал головой. – Я не видел Меланхета больше месяца. И не убивал его. Клянусь памятью моего тезки.
– Ты сбежал, как только нашли тело, – сказал Петроний.
– Не сбежал, – возразил Аякс. – Покинул службу. И, кстати, не взял ничего лишнего.
– Ты знаешь, кем был твой друг?
– Засранцем. Прости господин, если мои слова оскорбляют твой вкус.
– Зачем ты нанялся в дом Лоллия?
– Маленькому человеку надо на что-то жить.
– С кем хотел встретиться Меланхет?
– Ему б не помешало встретиться с удачей.
Возможно, всаднику следовало бы не бросаться словами, а проявить большую настойчивость и изощренность, расставляя повсюду словесные ловушки и ловя гладиатора на логических противоречиях. Но Петроний предпочел сделать ставку на внезапность, рассчитывая, что, в конце концов, ему удастся застать рудиария врасплох.
Аяксу видимо, пришла в голову
