Последнее расставание
В наши первые годы Жиль познакомил меня с его любимым англоязычным писателем — Джеком Лондоном. Одним из его произведений был Мартин Иден — история бедного рабочего, который преобразовал себя, выучившись грамоте и читая стихи для того, чтоб достичь своей мечты стать писателем. Но в итоге Мартин обнаружил, что его интеллект и талант далеко превосходит окружающих и, увидев тёмные стороны человеческой природы и предрассудки тех, кто сначала отвергал его, а потом покровительствовал ему, он почувствовал себя отделённым от того общества, в котором жил. Он был одинок. И он выбрал смерть.
Когда я читала Мартина Идена, я ещё сильнее влюблялась в Жиля. Этот сложный объект искусства был его любимым прозаическим произведением! Это был человек, который знал, какой жизнь может быть горестной, который сопереживал саморазрушительному поведению и страсти к знаниям. Это был человек, который на моём стороне в моём путешествии по жизни, тот, с кем можно было делить мысли и философию. Наша любовь была глубокой и мистической. И встреча наших умов была невероятной.
Семью годами спустя я подарила Жилю на Рождество другую классическую книгу Джека Лондона и автобиографию Арнольда Шварцнегера. Он только начал заниматься бодибилдингом, который потом стал частью его новой карьеры. Вторая из них, конечно, стала замусоленной и любимой. Первая же стоит теперь на моей полке — я получила её при разводе, так как он ни разу не читал её.
В отношениях с Еленой Жиль вырос и превратился в мужчину. И я менялась и росла также, как и он. Мы потеряли демонов, которые связали нас и переросли друг друга.
Поддерживать партнёра в его страсти — прекрасная цель.
Но если страсть вашего партнёра это что-то, что вам совершенно не интересно, это всё-таки должно включать какой-то предупреждающий сигнал.
— Что это такое? — спросила я его.
— Это весы, измеряющие жир в моём теле методом биоэлектрического импеданса. Мне надо до соревнований по бодибилдингу уменьшить его с десяти процентов до восьми. Хотя точность этих весов под некоторым вопросом.
Он мог бы сказать это по гречески. На самом деле даже хуже, так как греческий-то я понимаю.
Будучи актрисой, певицей и моделью, Елена следила за каждым граммом, попадающим в её рот, и ухаживала за своим телом при помощи самых лучших органических кремов, скрабов и продуктов. В её отрасли юный вид был необходимостью. И она выглядела юной. И прекрасной.
Они разделяли страсть движения к совершенству, самодисциплине и фитнесу.
Я больше не считала, что влюбиться в членов одной пары это один шанс их миллиарда. В действительности я верила, что если одна половина пары оказывается эмоционально совместимой, есть вполне реальный шанс того, что так же будет и со второй половиной. Тесты на совместимость уже пройдены и очень просто влюбиться, если вы хотите именно этого. Потому что теперь было совершенно ясно, что нам с Жилем действительно были нужны другие партнёры, хотя мы всё ещё любили друг друга.
Когда наши пути пошли в разные стороны, когда мы изменились, оказалось невероятно удачно, что мы нашли себе новых партнёров в одной паре. И, несмотря на всё, что мы пережили, я ценила воспоминания. Даже плохие. Они многому научили меня.
Некоторые вещи никогда не меняются.
— Мы снова расстались.
Это был Жиль. На моём пороге. А я была на седьмом месяце беременности.
— В этот раз это по настоящему. Она выбросила в окно все мои вещи.
Я вздохнула:
— Тебе надо где-то переночевать?
Это было как в старые времена. Жиль видел манипуляции со всех сторон, а Елене виделось преследование. Я пыталась отстраниться от этого эмоционально, но мой Жиль был одинок и рассержен. Он вернулся назад, обратившись ко мне за советом, комфортом и кроватью в гостевой комнате. Я считала лучшим дать ему совет с нейтральной точки зрения и честно поддерживать его во всей коммуникации. Елена была опустошена, но у меня не было ни желания ни возможности поддерживать её.
После эмоционально утомительного месяца консультирования и поддержки гнев улёгся и, разумеется, они сошлись обратно. Это было неизбежно.
И это оказалось соломинкой, ломающей мои отношения с Жилем. Мы больше не были ни мужем и женой, ни любовниками, ни друзьями. Мы даже не разговаривали.
Хотя за тот месяц мы и укрепили свою дружбу, хотя я помогала ему разобраться — хочет ли он ещё быть с Еленой, когда он вернулся, я потеряла интерес быть её подругой. Я не хотела даже пробовать. Ни на сколечко. Для защиты себя и своей семьи, я не хотела иметь с нею ничего общего. Я понимала, насколько болезненным это должно оказаться и сознавала последствия своих действий. Так как Елена не могла вынести, того, чтоб Жиль оставался моим другом, а также из-за проблем, которые этим вызывались, он перестал даже хотеть быть им. Но сколь большой жертвой это ни было для нас обоих, это было лучшее, что можно было сделать. Я не была частью его будущего, а он не был частью моего.
Сейчас, много лет спустя после нашего развода, Жиль является очень успешным личным тренером. Они с Еленой женаты и у них есть маленькая девочка.
Насколько я вижу по его сайту, который я время от времени исподтишка посещаю, фитнесс стал его страстью. Мой философ и поэт превратился в мужчину, любящего пищевые добавки и бодибилдинг. Он изрядно гордится своим телом. Это крупное достижение и яркий пример того, чему может привести движение к совершенству. Но это не моё. Во всех смыслах.
Но, несмотря на всё, что было и то, как вызванные нами события создали постоянный (и теперь молчаливый) разлом между нашими парами, я всегда буду любить его. У нас было приключение по имени “Любовь”. Мы получили больше, чем собирались. Радость. Боль. Рост.
И семью.
Если бы не подвергли себя всем тем опасностям, моих детей не было бы. Как я могу даже подумать о том, что это была ошибка?
— Мамочка, может я спою?
— Подожди минутку, милая. Мамочка работает.
Маленькая девочка забирается ко мне на колени, чтоб взглянуть на мой ноутбук.
— Мозьно… телепузиков?
Она начинает нестройно петь: “Тинки-винки… Ля-ля-ля. Телепузики… всем привет”.
У нас с Мортеном есть дочь. Голубоглазый и светловолосый ангел. Сейчас ей примерно два с половиной. Она обводит нас вокруг своего маленького пальчика. Её пластилин на полу, земля — на ковре, а несколько деталей Lego разбросаны по прихожей там, где она их оставила. Потом я наступлю на них и некоторое время буду хромать. Её отец в комнате, поёт песенку нашему сыну, которому почти четыре месяца.
Мы живём в Швеции на уединённом гранитном островке, на который не допускаются автомобили и где люди сами выращивают для себя еду. Огромная разница с корпоративной жизнью в модном Париже, богатой богемной жизнью в Ноттинг-Хилле и украшенной драгоценностями жизнью в Ричмонде. Наши неожиданные отношения в результате оказались в совершенно другом раю.
