его вздох не имел ничего общего с болью.
Анна покачивала бедрами, терлась о него, впитывая пьянящий запах, который исходил от ее пары, когда он был возбужден. Ей захотелось ощутить его запах получше, поэтому она соскользнула вниз и прижалась открытым ртом к его эрекции, позволяя своему горячему дыханию ласкать его через джинсы. Прошло так много времени с тех пор, как они прикасались друг к другу.
Его аромат стал сильнее: мускус и лес, соль и горечь с неописуемо восхитительной ноткой сладости.
— Анна, — сказал он с легким отчаянием. — Айзек, Малкольм и, возможно, этот проклятый фейри могут нас слышать.
Анна открыла рот и укусила — не сильно, ровно настолько, чтобы заставить его замолчать и дать понять, что не сможет оттолкнуть ее.
Чарльз засмеялся, и она поняла, что он сдался. А затем он позволил ей опрокинуть его на спину на влажную землю и расстегнуть молнию на его джинсах, чтобы она могла добраться до него. Как только она почувствовала его обнаженную кожу в своих руках, безумная потребность уменьшилась, от осознания, что он хотел ее так же сильно, как и она его.
Было удивительно, что такая гладкая кожа могла обтягивать что-то настолько твердое. Анна нежно лизнула его, наслаждаясь вкусом, приправленным океанской солью. Она любила его всего, любила звуки, которые он издавал, когда она доставляла ему удовольствие, любила прерывистое дыхание и резкие движения.
Она полностью взяла его член в рот, заявив права на него, человека и волка, самым примитивным из возможных способов.
— Я твой, — сказал он, взяв ее пальцем за подбородок. — А ты моя, — он просунул руки ей под плечи и притянул вверх, пока она полностью не оказалась на нем.
Ее джинсы мешали, поэтому он стянул их вниз и быстро снял с нее туфли и нижнее белье. Чарльз снова нежно усадил ее сверху и скользнул внутрь нее.
Анна закрыла глаза и впитывала ощущение медленного жара, скользкого давления и теплого трения, которые означали, что он принадлежал ей. Затем Чарльз схватил ее за бедра и дал понять, что ей нужно двигаться. И Анна вообще перестала думать.
Анна тяжело дышала на Чарльзе. Когда утихли последние судороги, она снова начала думать, а не просто чувствовать.
— Серьезно? — прошептала она, чувствуя, как румянец поднимается от кончиков пальцев на ногах и доходит до ушей. — Мы действительно занимались любовью, пока все слушали? Когда за нами может наблюдать плохой парень, которого мы не видим и не слышим? — пропищала она.
Чарльз засмеялся под ней. Он чувствовал себя расслабленным, как кот, греющийся на солнышке.
— Я просто пытался заставить тебя призвать свою волчицу, чтобы она могла бороться с черной магией, которая заставляла тебя сомневаться в себе. — Он сделал паузу и снова напрягся. — Заставляла тебя сомневаться во мне. — Он погладил ее по спине. — Я заставила тебя сомневаться во мне.
Анна положила голову ему на плечо и закрыла глаза, но спрятаться не получилось. Через минуту она беспомощно рассмеялась.
— Ничего уже нельзя изменить, не так ли? С таким же успехом мы могли бы встретиться лицом к лицу со стыдом.
Анна села и подняла голову, чтобы сделать вдох. Но могла только ощутить запах зелени, Чарльза, секса и океанского воздуха.
— Все теперь ощущается правильным, — сказала она ему.
Чарльз нахмурился и закрыл глаза, глубоко вдохнув.
— Только с этого места, — сказал он. — Не со всего острова. Это интересно. — Затем он посмотрел на нее и улыбнулся. — Думаю, нам лучше взять себя в руки. Нас все ждут.
Анна встала, и он протянул ей рубашку. Она привела себя в порядок, как могла, вернула ему рубашку, а затем снова надела свою одежду. Он был быстрее, так как ему нужно было только застегнуть джинсы. Она стряхивала грязь с одного из своих носков, когда он прижался к дереву.
Она наблюдала за ним, пока надевала туфли.
Чарльз что-то пробормотал дереву на своем родной языке, который очень редко использовал. Только они с Браном говорили на этом языке, который использовало племя его матери. Однажды Чарльз сказал, что ему было грустно и одиноко от того, что только он знал язык плоскоголовых, и они с отцом довольно мило общались на английском, валлийском или любом другом языке.
Одевшись и обувшись, Анна провела пальцами по волосам, чтобы убрать листья, траву, грязь и любых ползучих тварей, которые могли там поселиться. Чарльз опустился на одно колено и вдавил рубашку в землю, которая быстро ее поглотила.
Он пробормотал еще одну фразу и поднялся на ноги. Чарльз увидел, что она наблюдает за ним, и улыбнулся, его лицо было более открытым, чем за последние недели.
— Я не собирался надевать ее снова, — объяснил он. — И оставлять что-то подобное где попало, когда мы путешествуем с ведьмой, просто неразумно. Яблоня будет охранять ткань, пока она не сгниет.
— Вы закончили? — крикнул Айзек.
Чарльз наклонил голову и крикнул в ответ:
— Думаю, что именно поэтому тебя называют пятиминутным чудом.
Анна в шоке распахнула глаза.
— Я не могу поверить, что ты только что это сказал. — Она сделала паузу и добавила: — Я передам Сэмюэлю твои слова.
Чарльз улыбнулся, нежно поцеловал ее и сказал:
— Сэмюэль тебе не поверит.
Затем он взял ее за руку и пошел вслед за остальными.
Глава 9
Пока карабкались вверх по разбитому бетону, камням и кустам, Анна успела обдумать шоу, которое они только что устроили.
Это она во всем виновата.
Чарльз пытался призвать ее волчицу, потому что на нее повлияла черная магия. Анна съежилась от жалости к себе и глупости, в которой позволила себе погрязнуть. Разговор не помог вывести ее из этого состояния, поэтому он поцеловал ее, и волчица поднялась на поверхность, чтобы стряхнуть с себя действие магии. А потом изменила правила игры.
Анна отчетливо помнила, что Чарльз предупредил ее, что у них есть зрители, но она полностью проигнорировала его, и это было ужасно. В любой момент они могли столкнуться с плохими парнями, и поступать таким образом — верх идиотизма.
— Анна, — сказал Чарльз. — Перестань размышлять.
— Это было очень глупо, — ответила она, не глядя на него. — Это моя вина. Мне жаль. На нас могли напасть убийцы. — Она всплеснула руками. — С таким же успехом мы могли бы установить камеры и пригласить всех посмотреть. А теперь нам нужно встретиться с нашей аудиторией и объясниться.
Чарльз замер и, схватив ее за запястье, рывком остановил рядом с собой. Это уже намекало на насилие, а Чарльз никогда не выходил
