Дуся висел на шнуре от лампочки — но это была уже не виртуальная, а просто реальность.
5. Камикадзе в поезде Москва — РигаГоворят, не стоит пить водку по ночам, ночная водка не сообщает душе подъема, не растворяет боль в груди и не пьянит, но они пили, молча сидя в темной кухне, потому что у них не было выбора: любое другое занятие сопряжено с необходимостью двигаться, шевелиться, думать, произносить какие-то слова, а на это не было сил и даже не было сил на сон.
Они уже выпили одну бутылку "Смирновской", приступили ко второй, но оставались совершенно трезвыми и целиком доверялись инстинкту, который предписывал время от времени протягивать руку, наполнять рюмки, подносить их ко рту и резко забрасывать голову назад.
Зазвонил телефон. Бася вялой рукой подняла трубку:
— Да? Это тебя...
Он поднес трубку к уху и долго молчал, дожидаясь, пока кто-то на другом конце провода не заявит о себе.
— Здравствуйте, — донесся наконец издалека слабый женский голос. — Мне Коля дал ваши телефоны. Я звонила весь день, но нигде вас не могла застать.
Да-да, — механически отозвался он. — Коля дал.
— Это Нина, Сашина сестра.
— Я узнал вас. Как вы там? Мама Сашина как?
— Ничего. Держится.
— Дай-то бог.
— Я не знаю, зачем звоню. Просто хотела сказать спасибо.
— Не за что, Нина.
— Прекратите... Я ведь видела, как вы бросали конверт с деньгами в ящик. Что вы молчите?
— Ничего. Просто молчу.
— Я не знаю, кто вы, откуда и почему вдруг возникли в этом деле...
— Нина, давайте не будем. Какое дело? С какой стати — дело?
— Дело, дело. Я вам просто хочу сказать кое-что. Еще прежде хотела, когда вы на сорок дней заходили, но почему-то не смогла... Это ведь не несчастный случай был с Сашей, нет.
— Что?
Он резко подался вперед, стол дрогнул, рюмка покачнулась, на мгновение зависла, точно вдруг попала в состояние невесомости, и все-таки упала.
— Мне следователь говорил... Постойте, как же его фамилия... Турковский... Нет, Конецкий. Да, именно так, Конецкий. Он просил не распространяться — в интересах следствия... Ну, да теперь какая разница, все равно никого не найдут.
— Что говорил?
— Его ведь застрелили, Сашу нашего.
— Черт!.. Извините, это непроизвольно вырвалось... А не было разговора про ствол?
— Что, простите?
— Ну, про оружие...
— Подождите, я попробую вспомнить. Да. Он обмолвился вскользь, мимоходом... Я просто забыла, потому что ничего в этом не понимаю. Помню, мне только что-то показалось странным в этой связи.
— Что, Нина, что? Вспоминайте, прошу вас.
— Да! Я тогда подумала: какое отношение оружие может иметь к ветру?
— К ветру?
— Да, я так подумала.
— К ветру, к ветру... Ветряк? Мельница?
— Нет, нет...
— Муссон? Пассат? Бора?
— Нет, что-то другое.
— Флюгер?
— Да! Вот именно. Именно флюгер! Так следователь сказал.
— Нина, он сказал не совсем так.
— А как?
— Он сказал — "люгер".
— Возможно...
— И еще сказал, что оружие не нашли.
— Да... Почему вы опять молчите?
— Нина, у меня к вам просьба. Забудьте, пожалуйста, эти телефонные номера.
— Хорошо. Если вам это важно.
— Важно.
— Уже забыла.
— И Коле скажите, чтобы забыл.
— Разумеется. Ни пуха вам...
—К черту! — с треском впечатал он трубку в пазы на покатой панели аппарата, поднял рюмку, налил и так застыл, глядя на призывно колышущуюся жидкость.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
Он медленно, мелкими глотками выпил, посидел с закрытыми глазами, наслаждаясь движением теплой волны, растекавшейся по телу, и на губах его потихоньку начала разрастаться странная сардоническая улыбка.
— О том, как изящно меня подставили.
* * *
Я специалист в своем деле, говорил он, меня зовут, когда нужно сделать работу, связанную с огнем, только это, ни на какие другие дела я не иду, и мне очень не нравится, что пришлось выступить в совершенно ином амплуа.
— Каком?
— Камикадзе... Смотри, какая получается замечательная комбинация: ВВК организует собственный пожар, ничего при этом, как мы теперь знаем, не теряя, кроме фасадного мрамора да шведских дымчатых стекол. Они вынули максимально много денег из банков, используя свой холдинг разовых фирм, и теперь им надо просто исчезнуть. Как? Лучше всего сгореть. Они нанимают человека, благополучно горят и выплачивают исполнителю гонорар. До этого момента все логично. А потом — нет. Я должен был получить деньги за кордоном, но получил их перед границей.
— Это имеет какое-то значение?
— Еще какое! Судя по всему, события должны были развиваться так. Таможенник любезно просит меня предъявить содержимое чемоданчика: что там у вас? Так, валюта. Есть лицензия на вывоз, оформленная Профибанком, — я точно помню, что лицензия была именно из этого банка, потому что, когда открыл чемоданчик, сидя за рулем грузовика, еще немного удивился: контора солидная, респектабельная... Впрочем, мне тогда не до того было. Главное, что все законно. И таможенник это, конечно, видит: документы в порядке, извините за беспокойство и счастливого пути. Впрочем, минуту, чемоданчик что-то тяжеловат, позвольте полюбопытствовать, что там еще. Ага, "люгер", да еще к тому же "грязный": из него стреляли. Что ж, пройдемте до выяснения.
Б. О. прикрыл глаза, откинулся на спинку стула и некоторое время сидел без движения, точно впав в полудрему.
— Дальше все просто, — с горькой усмешкой сказал он. — Дальше все настолько просто, что даже последний прапор из охраны сможет сообразить: взяли исполнителя. При нем гонорар. Кто выплатил гонорар? Нетрудно догадаться: Профибанк, лицензия-то его и все сопроводительные документы тоже. Как уж братва из ВВК эти бумаги смастерила, не знаю, но факт есть факт. К тому же пистолет, из которого застрелен мальчишка. Да плюс ко всему еще один нюанс: в деле оказывается замешана охрана Профибанка. Дальше еще проще: прокуратура наезжает на Профибанк, а ребята из ВВК поднимают бокалы с шампанским: они благополучно торпедировали солидное кредитное учреждение. Во-первых, увели в неизвестном направлении кредит и, во-вторых, подставили как организатора пожара, отягощенного убийством.
Он помолчал.
— Я и был тем камикадзе, который должен спланировать на палубу дредноута под названием Профибанк. Под крылом у меня, в чемоданчике, было достаточно тротила... Скандал грохнул бы знатный.
—Толково, — оценила она. — Но, спрыгнув с поезда, ты, выходит, провалил очень большой проект.
— Проект... — усмехнулся он. — Да нет, тут, пожалуй, такого рода терминология неуместна. Чем дольше я обо всем этом думаю, тем больше мне взаимоотношения этих двух команд напоминают войну.
— Каких команд?
— Одну, насколько я понимаю, представляет... — Б. О. хотел было по привычке сказать "твой Игнатий", но вовремя прикусил язык, — представляет этот сукин сын по имени Игнатий Петрович. А другую... Имя этого человека тебе вряд ли о чем-то скажет, а что касается его ребят, то ты их видела, — он красноречиво помолчал. — И имела случай убедиться, что это люди с фантазией.
— А тот несчастный помощник депутата, от которого остался один "Ролекс"?
Б. О. пожал плечами:
— Кто знает... То ли разборки внутри алюминиевой мафии, то ли еще что-то. Впрочем, возможно, носитель подскажет. Ну тот, что мы нашли в сумке Игоря.
Сдавив ладонями виски, она уронила голову на грудь и так сидела, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и бормоча себе под нос:
— Господи, Господи, Господи...
— Не поминай это имя всуе, — донесся откуда-то издалека голос Б. О. — Без толку. В нашей степи другой бог. Он любит вкус и запах крови.
6. Никто не хотел тормозитьГрузовик развернулся у кромки взлетно-посадочной полосы и медленно подъехал к столику под полосатым тентом. Человек с торчавшей в уголке рта зубочисткой выбрался из кабины, глубоко вздохнул.
Несколько минут он стоял, глядя себе под ноги, потом двинулся к столику, уселся в кресло, поднял чашку с дымящимся кофе.
— Судя по вашему виду, молодой человек, вы провели бессонную ночь, — заметил он, взглянув на своего помощника. — Ничего, дело молодое. Девушка, в объятиях которой вы коротали время, хороша собой?
— Я работал, — ровным официальным тоном отозвался молодой человек. — Ситуация в Лондоне выходит из-под контроля.
— Та-а-а-ак... — протянул Игнатий. — Как говорят в народе, хорошее начало хорошего летнего дня.
— В народе так не говорят.
— Да что вы?
— Эта известная фраза принадлежит Хармсу.
— Хармсу? — переспросил Игнатий. — Это кто-то из ваших американских профессоров?
Молодой человек деликатно промолчал.
— Что поделать, мой юный друг... Мы народ простой, американских университетов не заканчивали. Будучи примерно одних с вами лет, я прослушивал семилетний курс в другом достойном учебном заведении, — он умолк. — Это был хороший курс, смею вас уверить. Знания, полученные в тех аудиториях, мне очень пригодились в жизни. Ну да ладно... Что там в Лондоне?
