— Хозяйка одного из здешних заведений, весьма уважаемая и сообразительная дама, — так же тихо шепнул Мир.
— А ты эту… Эри знаешь?
— Угу, — странным тоном угукнул Мир, смотря исключительно к себе в тарелку, — доводилось…пару раз…
Дальше расспрашивать не стала, а то ответит еще, как есть, а мне потом мучайся… Миртен, кажется, тоже подумал о чем-то сходном. Во всяком случае дальше он уверенно присвоил себе бразды правления нашей затухшей застольной беседой и принялся целенаправленно и активно меня развлекать. Столько дурацких шуток и скверных анекдотов я давненько не слышала, со времени своего похода по горам с Павлентием и его друзьями, пожалуй. Зато узнала, для чего они на самом деле нужны: вот как раз для таких случаев, когда настроение настолько паршивое, что любая тонкая шутка, для которой нужно хоть как-то шевелить мозгами, пройдет мимо. А вот подобные потешки, толщиной с бревно, и в таком состоянии способны вызвать натужный, нервный смех. Но все лучше, чем молчаливая апатия..
Когда голова более-менее начала соображать, я принялась себя успокаивать, как могла, объясняя себе, что, наверняка, Лик не просто так с этой лахудрой пошел, скорее всего хотел что-то узнать. Но все эти доводы, будто водяной гребень о волнорез, разбивались о видение сидящей у него на коленях прелестницы. Формы у нее, конечно… талия опять же… мда, Медея Сергеевна, нам такое крыть совершенно нечем. Дела делами, но никто же не говорит, что полезное нельзя совместить с приятным… В итоге меня штормило и кидало из крайности в крайность: то я со свирепой убежденностью доверяла своему нанимателю, то доказывала себе, что по сравнению с Эри я — ноль без палочки и от таких женщин просто так не уходят, то горевала, то принималась себя жалеть. От этих внутренних баталий я так устала, что была рада любой внешней движухе, лишь бы от них отвлечься. И когда мы с Миртеном вышли из таверны на свежий воздух, мне немного, совсем чуть-чуть, но все же полегчало. Мы прогуливались по городским улицам неспешно, самыми заковыристыми маршрутами, даже на главной площади Неккара побывали. Площадь как площадь, вся в сером камне, с пафосной ратушей и еще какими-то важными зданиями. На меня она впечатления не произвела. Но в нынешнем моем состоянии мне бы и Версаль показался недостаточно хорош. Я слегка оживилась только тогда, когда взгляд мой наткнулся на табличку «Бездарь и Бездна» — все те же белые буквы на черном фоне и тот же незадачливый паренек на вывеске. Только теперь он задумчиво почесывал затылок, стоя рядом с кривеньким заборчиком, который, надо полагать, сам и поставил. Тут мы, кажется, и должны ждать нашего загулявшего магистра.
Лик заявился примерно через полчаса. Я к тому времени впала в странное оцепенение и сидела, уставясь в кружку с заказанным травяным взваром, варясь в своих нерадостных мыслях. Поэтому я сначала услышала, как сквозь зубы коротко выругался Мир и только потом, проследив за его взглядом, увидела вошедшего в таверну блудного боевика — и сразу поняла, почему чертыхнулся блондин. Лицо самого дорогого мне человека было спокойно… слишком спокойно для его живой натуры. Оно могло бы показаться застывшей маской, если бы не глаза — сверкающие холодным, отчаянным весельем. С таким яростным спокойствием гнут в руках ложки, убивают или сами идут на смерть.
Боевик заметил нас и направился в нашу сторону, по пути поймав пробегающего мимо разносчика. Тот выслушал заказ, кивнул и поспешил по своим делам. Магистр Боя же сел на лавку рядом со мной и напротив Миртена.
— Все плохо? — спросил тот.
— Дрянь дело, — согласно кивнул Лик, — а может статься, еще хуже. Все подробности завтра, Мир, мне нужно немного подумать.
Будто молодец из ларца возник разносчик и поставил перед боевиком блюдо с хорошо прожаренным шматом мяса и живописным гарниром из овощей и кружку старого доброго шериза. Судя по скорости подачи блюда, его выдернули из-под носа у менее щедрого или голодного посетителя. Пока наш командир ел, защитник выступал в качестве радиоточки, рассказывая в подробностях, кого из знакомых он тут встретил, в отсутствие друга. Я же, молча, не отрываясь, смотрела на сидящего напротив меня мужчину, отчаянно борясь с желанием то броситься ему на шею, то встряхнуть его как следует и потребовать ответа, за что он так со мной. Спрашивать его о чем-то вслух я не осмеливалась: понимала, что место и время совершенно не те, да и боязно было, если совсем уж честно. Он же время от времени поднимал на меня глаза… и от его долгих, изучающих взглядов у меня внутри все переворачивалось… то виделась мне в них обеспокоенность, то совсем уже обидная жалость. Тогда губы мои сами собой кривились в нелепой, отчего-то извиняющейся улыбке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ладно, раз уж ты вернулся и никуда больше не собираешься, то теперь я пойду навещу старых знакомых, — объявил наконец защитник, поднимаясь на ноги. Перспектива остаться с боевиком тет-а-тет неожиданно меня испугала настолько, что не понимая я, каких таких знакомых собрался навещать Мир, я бы тут же увязалась за ним. А так мне оставалось только попрощаться, пожелать ему хорошо провести время, а потом снова сидеть, уткнувшись носом в так и не опустевшую даже наполовину кружку.
— Пойдем, — сказал Лик через некоторое время.
Я кивнула и послушно встала из-за стола, даже не спрашивая, куда. И по пути смотрела исключительно по сторонам, на прохожих, на затянутое полупрозрачными облаками небо, куда угодно, только не на своего спутника.
— Сюда, — он остановился перед приземистым двухэтажным замком безо всяких вывесок или опознавательных знаков и открыл передо мной тяжелую дверь.
Внутри оказалось светло, неуютно и очень много крепких молодцов, наблюдающих за порядком. За длинной высокой стойкой, за которой, казалось, можно и осаду выдержать в случае необходимости, стоял невысокий коренастый мужичок.
— Чего изволите? — очень вежливо осведомился он.
— Посетить хранилище, — ответил мой сопровождающий, — и назначить второго владельца.
Я с умеренным интересом смотрела, как управляющий достал из-под стойки небольшую — с ладонь — штуковину, отдаленно напоминающую определитель и толстенькую острую иглу. Лик, недолго думая, проткнул себе указательный палец и, подождав немного капнул кровью на штуковину, а через секунду маленький сгусток тьмы слизал остатки крови с руки мага.
— Нужен также образец крови нового владельца, — сообщил коротышка и сделал приглашающий жест. — Также вы должны сообщить госпоже секретное слово.
Пришлось тоже пройти процедуру кровопускания. Капелька моей крови чуть ли не на глазах исчезла, будто впиталась в пластинку.
— Запоминай, — Лик протянул мне небольшой клочок бумаги, на которой четкими резкими буквами было выведено «Амадеус». Я моргнула, еще раз…
— Что это? — спросила только.
Лик пожал плечами.
— Понятие не имею, просто первое звучное слово, которое когда-то пришло в голову. Запомнила?
Еще бы… Получив утвердительный ответ, боевик призвал Тьму, и от бумаги осталась только незначительное количество пыли.
— Ру, проводи гостей в Хранилище, — отдал распоряжение управляющий, и один из молодцов отделился от стены и зашагал по неприглядному коридорчику и дальше по лестнице вниз, в подвальное помещение. Мы шли за ним следом.
— Достаешь ключ, открываешь дверь, получаешь деньги — проинструктировало меня начальство.
Я послушной достала требуемое, провернула, открыла дверцу, удостоверилась, что я теперь ужас как богата, и закрыла ее обратно.
— Я все поняла.
— Довольной ты не выглядишь, — произнес он, я даже подняла на него глаза, чтобы посмотреть, издевается или нет. Нет — просто констатировал факт, еще и хмурился слегка.
— Извини, — усмехнулась невесело, — настроения что-то нет. Пойдем назад?
Дорогу обратно я не очень запомнила, смотрела больше под ноги. На душе было совсем тяжко. Хотелось уже куда-нибудь прийти, забиться в угол и ни о чем не думать… совсем. Не вышло. Не успела за нами закрыться дверь его неккарского дома, Лик повернулся ко мне, явно желая что-то сказать.
