Незаметно пролетели два часа. Люди обогрелись и отдохнули. Лошади набрались сил. Но этот отдых был для нас роковым.
Большак Березово – Глинное пересекли на рассвете. Тропа углубилась в лес и повернула вправо. Мы некоторое время пробирались вдоль большака. В дозоре двигался Гапоненко. За ним гнали скот. Остальные ехали следом. Казалось, опасность миновала.
Достигли речушки Ствиги. Здесь произошла задержка. Речушка всего метров шесть шириной, но с обрывистыми берегами. Через нее переброшен мостик. Это по сути дела не мостик, а простая кладка, состоящая из двух бревен, перекинутых с берега на берег. Настилом служили круглые жердочки, уложенные на бревна.
Первые санки проехали благополучно. Но, когда прошло стадо, мостик почти полностью разрушился. Незакрепленные жерди разъехались. Пришлось заново их укладывать. Но только следующие сани въехали на мост, жерди вновь разошлись, и лошади провалились. Вытащили. И так все подводы. Оставалось переправить последние санки, как вдруг Миша Остроухов крикнул:
– Немцы!
Справа, метрах в ста пятидесяти, из леса двигалась цепь гитлеровцев. К этому времени дозорные санки уже скрылись за холмом, а стадо как раз поравнялось с немецкой цепью.
– Противник справа, к бою! - не раздумывая крикнул я.
Партизаны ложились там, где их застала команда, и открывали огонь по врагу. Рядом с мостом заработал ручной пулемет Землянки.
– Почему станковый не стреляет! — прокричал я, а когда посмотрел в сторону, где должен быть пулемет, то ужаснулся.
«Максим» оказался метрах в пятидесяти от противника. Сарапулов и расчет пулемета к бою изготовиться не успели. Сами попали под вражеский огонь и начали отползать, отстреливаясь из автоматов. Одна за другой повалились лошади, находящиеся в пулеметной упряжке.
– Куда вы ползете?! Назад, к пулемету! - кричал я Сарапулову и пулеметчикам. Но они продолжали отползать. Ими овладел страх.
– Смотрите, смотрите! — послышался рядом со мною голос Юры Королькова.
Навстречу пулеметчикам в одной ватной телогрейке без оружия скользила по снегу девушка. Это была радистка двенадцатой роты комсомолка Катя Рыкова. Видимо, ей стыдно стало за своих товарищей, оставивших боевое оружие.
– Прикрыть огнем! — передал я по цепи.
Усиленно заработали партизанские автоматы. Мой взгляд сосредоточился на маленькой фигурке, двигавшейся в сторону противника. А девушка тем временем оставила позади себя пулеметчиков. Вот она подползла к санкам. Вокруг нее взвилась снежная пыль, поднятая вражескими пулями.
– Огонь, огонь! — неслось по нашей цепи, хотя и без этой команды все поникали, что жизнь девушки на волоске.
Немцы тоже начали приближаться к пулемету. Однако девушка, пренебрегая опасностью, в тридцати метрах от врага сняла чехол и попыталась стащить пулемет. Но, видно, это ей было не под силу. Да и немецкие пули не давали возможности развернуться. К тому же рядом начали рваться гранаты. Видя, что пулемет вытащить не удастся, Катя открыла крышку короба, вынула замок и поползла обратно. Не успела она отползти и десяти метров, как на санках у самого пулемета взорвалась еще одна граната. Но и этот взрыв не причинил вреда отважной комсомолке.
Девушка совершила героический подвиг, а мы ее даже не поздравили. Парням стыдно было смотреть в глаза этой тихой и незаметной девушке.
Потеря пулемета сказалась на ходе боя. В панике заметались безоружные новички и только мешали стрельбе. Старший их группы погиб. Пришлось их отвести в безопасное место и направить по дороге на Глушкевичи. Это я поручил одному из разведчиков.
Охватив нас полукольцом, гитлеровцы приближались. Путь отхода возможен только влево. Но здесь обрывистые берега реки. Санки переправить трудно. А обстановка сложилась не в нашу пользу. По всему было видно, что нам долго не продержаться.
– Демин, разыщите место переправы через реку, — приказал я.
Осмотревшись, подзываю Сережу Рябченкова.
– Установите связь с лейтенантом Гапоненко и внезапным огнем во фланг немцам отвлеките их внимание от основной группы…
Сережа проворно пополз в сторону и скоро скрылся из виду.
Не смолкая, строчил пулемет Землянки, примостившегося за пнем. Автоматчики вели прицельный огонь. Дело дошло до гранат. Гитлеровцы залегли. Мы попытались атаковать противника и отбить пулемет. Не удалось. Натиск врага вновь начал усиливаться. Трассирующие немецкие пули не давали поднять головы. Стрелюк поднялся, чтобы перебежать в другое, более выгодное для стрельбы место, и тут же в нескольких сантиметрах перед его глазами пролетела очередь трассирующих пуль, опалив брови.
– Видал! - крикнул испуганно Савкин.
– Заметил, — спокойно ответил Костя, однако тут же залег, протер глаза и короткими очередями из автомата срезал двух фашистов.
Я не переставал удивляться его спокойствию. Везде и всегда он вел себя хладнокровно, как опытный воин. Припомнился бой под Ямполем на Сумщине. Тогда нам улыбнулась фортуна. Там появление противника для нас не было неожиданным… Как здесь найти выход из трудного положения?
На дороге в предсмертных судорогах бились несколько коров. Остальные, перепуганные стрельбой, разбежались по лесу. Нам было не до них.
Полукольцо гитлеровцев все сжималось. Еще немного, и мы не сумеем спасти уцелевших подвод. Да и самим придется туго. Вдруг слева от нас во фланг немцам застрочили автоматы Гапоненко, Рябченкова, Краснокутского и Шамураева. Гитлеровцы, видимо, не ожидали такого оборота событий, развернулись влево и начали отражать наступление группы Гапоненко. Основные же их силы продолжали вести огонь по нашей группе. Однако теперь мы получили возможность отвести обоз и переправить его через речку. Вслед за этим я подал команду на отход.
Противник заметил наш маневр и усилил стрельбу. Его попытки подняться в атаку пресекли огнем наших автоматов и пулемета. Я с тревогой наблюдал за перебежками товарищей. Как только кто-нибудь падал, у меня обрывалось сердце.
Наконец мы за высоткой. Поднялись во весь рост, перескочили через речушку и пробрались к месту, где ждал нас Демин с обозом. Подоспел Гапоненко с товарищами. Сели в санки. Лошади с места сорвались в галоп. Вскоре мы догнали наших новичков, которые шли по дороге в направлении Глушкевичей.
Было обидно, что так хорошо начатое дело мы не сумели довести до конца, да еще потеряли одного товарища и пулемет.
Долгое время недоумевали: как появились немцы на глухой лесной дороге и сумели нас перехватить. Со временем нам удалось узнать, что гитлеровцы, встревоженные диверсиями, решили отомстить партизанам и снарядили карательные отряды. Но, кроме нашей, ни одну группу им не удалось настичь. Наше движение задерживал скот. Воспользовавшись этим, гитлеровцы взяли себе проводником священника села Березова, который и вывел их лесными тропами наперерез нам. Однако немцам не удалось полностью осуществить свой замысел. Они нам нанесли незначительные потери, в то время как сами потеряли около десяти убитыми и несколько человек ранеными. В том числе был ранен их проводник – священник, ему пулей отбило нос. Эта примета дала возможность нашим разведчикам поймать предателя.
Диверсиями, которые провели группы нашего соединения, был парализован Сарнский железнодорожный узел. Эта операция получила название «сарнского креста».
Вполне понятно, что гитлеровским властям диверсии партизан пришлись не по душе. Надо было ждать ответных действий немецких войск.
ГЛАВРАЗВЕДКА
Разведчики в партизанском соединении пользовались особым уважением. Да иначе и не могло быть! Партизанам приходилось действовать в сложной обстановке, где нет границы фронта и тыла. Везде фронт. Трудно определить, откуда появится враг. Там, где час назад не было войск противника, они могут быть сейчас. И чтобы не быть застигнутым врасплох, необходимо непрерывно вести разведку во всех направлениях.
Каждый из отрядов нашего соединения, которые мы теперь называли батальонами, имел свой взвод разведки. А Путивльский, при котором находился штаб соединения, имел разведывательную роту. Партизаны называли ее главразведкой. Она состояла из двух пеших и одного конного взводов.
Благодаря стараниям Ковпака и Руднева главразведка была укомплектована боевыми и проверенными партизанами. К разведчикам предъявлялись высокие требования…
Командование всегда должно знать обстановку минимум на тридцать километров в радиусе. Поэтому ежедневно в разведку посылалось несколько групп. На их долю выпадала большая нагрузка. Пока разведчики выполняют задания, соединение уже готово к новому переходу. Разведчикам приходится без отдыха снова выступать в поход. И так ежедневно. Вполне понятно, что такое напряжение посильно лишь физически выносливым и крепким духом партизанам. Случалось так, что приходилось расставаться с хорошими разведчиками из-за их слабого здоровья.
