По другим данным нашей разведки, в этот же день из Риги на восток проследовало еще три маршевых батальона. Было ясно, что бои предстоят тяжелые.
8
Почти весь сентябрь 3–я ударная медленно продвигалась к Риге. Немцы бросали против нас свежие дивизии, в том числе 14–ю танковую. Однако остановить армию им не удалось.
К концу месяца части 79–го стрелкового корпуса вышли в районе станции Кайбала к реке Даугава и форсировали ее, использовав подручные средства и понтонный мост, наведенный саперами возле населенного пункта Яунелгава.
27 сентября 3–я ударная получила из штаба фронта приказ переправиться на юго–западный берег реки всеми силами, совершить марш в район южнее Елгавы и сменить оборонявшиеся там войска 51–й армии 1–го Прибалтийского фронта. Одновременно на левый берег Даугавы переправлялись в районе Кокнесе войска 22–й армии.
Решением Ставки крупные силы советских войск сосредоточивались в районе Шауляя, откуда им предстояло нанести удар на Клайпеду (Мемель) и выйти к Балтийскому морю на участке Паланга, Клайпеда, устье реки Неман. Это мыслилось для того, чтобы перерезать пути отхода прибалтийской группировки немцев в Восточную Пруссию.
Генерал Букштынович поручил мне подготовить план передвижения всех наших дивизий и частей усиления.
Одновременно мой заместитель подполковник Тур разработал плановую таблицу марша и написал приказ на марш.
В первом эшелоне двигались дивизии 79–го стрелкового корпуса. Они должны были 1 октября сосредоточиться в районе Яунземьи, Брамберде, Стапатас. Во втором эшелоне, на сутки позже, следовали дивизии 100–го стрелкового корпуса.
Утром 29 сентября командующий армией и член Военного совета с небольшой группой офицеров выехали на автомашинах в штаб 51–й армии. Погода стояла сухая, дороги были хорошие. К вечеру мы оказались на месте. Пока генерал Юшкевич знакомился у генерала Крейзера с обстановкой, я встретился с начальником штаба армии генералом Я. С. Дашевским. Он коротко рассказал о своих войсках, о группировке противника, затем дал мне заранее подготовленную для нас карту с положением войск и штабов 51–й армии. Наши разведчики, связисты и артиллеристы получили в соответствующих отделах штаба этой армии необходимые им сведения.
Смена войск происходила в течение двух ночей. Для контроля за перегруппировкой в полки и дивизии разъехались офицеры штаба и политического отдела армии. Я с заместителем начальника разведотдела подполковником Алешиным и артиллеристом майором Буцким отправился на окраину Елгавы, на командный пункт командира 207–й стрелковой дивизии полковника А. В. Порхачева. В недавних боях, при отражении войсками 51–й армии контрудара противника, город наполовину сгорел. Мы находились на пепелище. Осенняя ночь была темной и холодной. На переднем крае было неспокойно, то и дело вспыхивала пулеметная перестрелка. Опасаясь нашей разведки, немцы непрерывно освещали ракетами подступы к своим позициям.
По данным штаба 51–й армии, противник на этом направлении имел до четырех танковых и четырех пехотных дивизий: ту самую группировку, которая участвовала здесь в нанесении контрудара в конце сентября. В ее составе могло быть до 300 танков и свыше 800 орудий и минометов. Однако следовало учитывать, что часть этих соединений фашисты могли вывести в резерв или перебросить в другое место. Нашей разведке предстояло в первую очередь уточнить все это.
Основные силы 3–я ударная сосредоточивала на елгавском направлении. Сюда выдвинулись дивизии 79–го корпуса с четырьмя отдельными артиллерийскими полками. Корпус получил задачу не допустить прорыва пехоты и танков противника в южном и юго–восточном направлениях. 100–й стрелковый корпус с 39–й противотанковой артиллерийской бригадой оборонялся на левом фланге армии. Правее нас находилась 22–я армия; слева действовали войска 51–й армии.
Пока наши дивизии занимали отведенные им полосы, в штабе армии разработали план, в котором определялись начертание и последовательность инженерного оборудования позиций. Были предусмотрены варианты отражения возможного наступления противника, подготовка контратак и контрударов корпусов и дивизий, организация взаимодействия пехоты с артиллерией, создание противотанковой обороны на танкоопасных направлениях, организация устойчивого управления и материально–технического обеспечения.
Однако события в тот период развивались столь стремительно, что многие пункты тщательно разработанного плана остались на бумаге.
5 октября 1–й Прибалтийский фронт нанес удар на клайпедском направлении, в результате которого более 30 немецких дивизий оказались отрезанными от Восточной Пруссии. В ходе наступательных боев были захвачены пленные 7–й танковой дивизии и танковой дивизии СС «Великая Германия», показавшие, что их части переброшены из района Добеле. До получения этих сведений мы предполагали, что указанные дивизии действуют перед войсками нашей армии. Снова потребовалось срочно выяснить, какой же противник находится перед нами. Во всяком случае, было ясно, что фашисты ослабили свою группировку перед 3–й ударной.
На рижском направлении 42–я и 10–я гвардейская армии нашего фронта совместно с войсками 3–го Прибалтийского фронта, который наступал с северо–востока, продолжали медленно продвигаться к столице Латвии. Немцы, боясь, что их отрежут восточнее Риги, в ночь на 6 октября начали постепенно отводить свои войска в западном направлении. Одновременно они усиленно готовились к эвакуации города. Еще вечером 4 октября нашей разведкой была перехвачена радиограмма следующего содержания: «Зимнее обмундирование получить не удалось, так как эвакуация Риги в полном разгаре. Что делать? »
Разведчики, находившиеся в тылу врага, видели сплошное движение обозов, войск и артиллерии по шоссе из Риги на Тукумс. В этом же направлении гнали большие гурты скота.
Воздушная разведка фронта 6 октября тоже сообщила, что противник отводит свои тылы. В донесении летчиков говорилось: «Из Риги через Слока на Тукумс прошло до 900 автомашин, 250 повозок и до батальона пехоты; от Риги на Джуксте прошло до 300 автомашин и 100 повозок; от Тукумса на северо–запад — до 400 автомашин». Характерно, что в обратном направлении в это время двигались лишь одиночные автомашины.
Все эти данные, взятые вместе, позволяли нам сделать вывод: в обороне долго не засидимся!
9
Можно назвать немало армий, в которых командующие в годы войны менялись редко или даже вообще не менялись. Генерал Чуйков, ставший впоследствии Маршалом Советского Союза, провел свою армию от берегов Волги до самого фашистского логова. Естественно, что такие генералы знали командный состав и потенциальные возможности своих войск, у них сложились устойчивые взаимоотношения с подчиненными. Значительно меньше сказывался на управлении войсками фактор субъективности, значительно проще было работать штабу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
