Все предыдущие разы, Каха с Рыжим действовали иначе. Каха выводил человека с выигрышем на крыльцо и показывал его. Его пацанчики садились ему на хвост и шли до самого дома или до места, которое было удобным для нападения.
Двоих они ограбили в подъезде, а одного на пустыре неподалёку от дома. Мой расчёт был такой, что с Лидой они пойдут по этому же сценарию. Но для неё они придумали что-то другое. И это другое, неизвестное и, несомненно, чрезвычайно опасное буквально разрывает мне мозг.
Блин-блин-блин! Вот тебе и грандиозный план. Рыжий с ней точно церемониться не будет. Сука!!! Сердце буквально разрывается, а желудок перерезает ужасная боль. Так, спокойно. Сейчас всё разрулим. Надо только позвонить! Надо срочно позвонить! Я поворачиваюсь и со всего духа бросаюсь к телефонной будке.
22. Настоящий герой
Непослушным пальцем я кручу диск, набирая домашний номер Лиды. Жду, пока раздастся второй гудок и жму на рычаг, обрывая вызов. Выгребаю горсть мелочи из кармана и, выудив жёлтенькую двушку, бросаю её в щель. Слышу, как за спиной открывается дверь будки.
— Егор!
Я оборачиваюсь и вижу Трыню.
— Говори! — коротко командую я, повторно набирая номер Лиды.
Это условный сигнал. Два звонка и сброс означают, что звоню я, и Артюшкин может ответить. Он сейчас находится в её квартире. Это засада. Ещё несколько человек в подъезде и во дворе. Все готовы схватить грабителей.
— Слушаю, — раздаётся в трубке голос табачного капитана.
— Минуту, — бросаю я.
— Повезли на дачу к Рыжему, — скороговоркой произносит Трыня. — В Осиновку.
— Что там у тебя, Брагин? — кричит Артюшкин.
— Объект посадили в автомобиль. В машине, кроме неё четыре мужчины. Один из них Каховский — говорю я и киваю Андрюхе.
— Предположительное место, куда везут объект, деревня Осиновка, дача Рыжего. Ищите адрес, принадлежащей ему или его родственникам собственности.
— Твою мать! — рычит Артюшкин.
— Сейчас всё в снегу, в деревне дороги ещё более-менее чистят, а к дачным домам проезда нет. Вероятно, у него дом в деревне. Может, у родителей. Пошлите вертолёт. Запишите данные автомобиля. Марка, цвет, госномер. Я выдвигаюсь в Осиновку.
— Вертолёт? Может крылатую ракету послать?! Не вздумай никуда выдвигаться. Выдвинулся уже раз. Хватит. Всё, иди домой и жди повестку.
— Андрей, — говорю я, вешая трубку, — рассказывай, всё что знаешь.
— Ближе к обеду сегодня объявили шухер. Собрали своих и сказали, что будет работа. Мне, как инвалиду, дали задание, как увижу, что Каха вышел на крыльцо с бабой, сразу бежать к выезду от кинотеатра и подавать сигнал Коню. Кто за рулём не знаю. Раньше его не видел. Мне больше ничего не говорили и я не знал, как и что будет. Я когда смог, тебе позвонил из автомата, но тебя уже не было дома.
Он замолкает.
— Понятно, неважно. Рассказывай дальше.
— Ну и всё. Я здесь поблизости торчал. Они вышли. Женщина начала спускаться, тут к ней подвалил один жлоб из наших. Начал приставать, за сумку тянуть. Она занервничала, испугалась. Тут Каха подскочил и что-то ей втирать начал. Я должен был сигнал Коню подать, но он, сука, сам увидел и безо всяких сигналов подъехал. Моментом подскочил. Каха типа проголосовал, такой и этот, хоба, сразу около него остановился. Вроде как случайно. Они с этим жлобом её в тачку пихнули и сами сели. И ты тут появился. Всё.
— Спасибо, Андрюха, понял. Точно в Осиновку поехали?
— Думаю, да. Они между собой сегодня говорили, что будет типа большое веселье у Рыжего в деревне. А мне сказали, что я мал ещё баб е*ть и типа, всё равно, увечный. Так что в Осиновку не поеду.
— Что ещё?
— Всё вроде.
Слушая Трыню, я машу рукой перед проезжающими машинами, пытаясь поймать попутку. Неожиданно останавливается чёрная волга. Не думал, что такое возможно. Ёлки! Да это же Давид! То есть Давид Георгиевич, водитель Новицкой.
— Ты чего тут голосуешь? — спрашивает он с удивлением. — До горкома подкинуть? Там уж народ собирается помаленьку. Я и хозяйку только что отвёз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А она что, на автобусе поедет?
— Ну да, сказала с коллективом должна быть. Я сейчас поручение выполню и в гараж машину.
Я забираюсь на переднее сидение.
— Андрюх, всё, беги к себе!
— Ты чё! Совсем что ли? Я с тобой!
— Спалишься. Нельзя тебе.
Но Трыня, меня не слушает и проскальзывает в салон.
— Эй, вы чего, угонщики, — говорит водитель с лёгким кавказским акцентом и смеётся в усы. — Прокатиться что ли хотите?
— Давид Георгиевич, поехали дорогой! — командую я. — Страна в опасности! Спасать надо!
— Эк тебя в горкоме перекорёжило, — качает он головой, но выжимает газ. — Куда ехать-то? Ты с ума часом не сошёл?
— В Осиновку!
Для подкрепления значимости маршрута я достаю пятьдесят рублей и кладу на приборную панель:
— Очень надо.
Давид, седой и степенный водитель смотрит на меня, как на сумасшедшего.
Я снимаю трубку с установленного здесь радиотелефона «Алтай-3» и набираю номер дежурного РОВД. Он всего на одну цифру отличается от номера Артюшкина.
— Эй, малец, ты чего творишь! — предостерегает меня Давид.
— РОВД Центрального района, старший лейтенант Круглов, — раздаётся на том конце провода.
— Круглов! Это Брагин говорит. Срочно соедини с Артюшкиным!
— Какой ещё Брагин?
— Лейтенант, не тупи! Артюшкин сейчас на задержании. Мне срочно нужно с ним переговорить. У меня важная информация. Зарипов там? Спроси у него. Он меня знает. Короче! Срочно свяжись с Артюшкиным и пусть мне звонит на «Алтай-3». Какой номер, Давид Георгиевич?
Давид хмурится, но диктует, и я передаю цифры дежурному.
Хуже нет, чем ждать и догонять. Но когда и то, и другое нужно делать одномоментно, это вообще жесть. Внешне я выгляжу совершенно спокойно. При взгляде на меня можно подумать, что я абсолютно непрошибаемый, но внутри всё клокочет. Сердце стучит, пытаясь вырваться из грудной клетки, кровь мчит по жилам с чудовищной силой. Адреналин. Да.
Кажется, моё состояние передаётся и Давиду. Человек он сам по себе спокойный, да вот только голос крови никто не отменял. Поэтому мы летим по обледеневшему шоссе, нарушая все мыслимые запреты.
— Куда теперь? — спрашивает водитель, когда мы въезжаем в деревню.
Да вот хрен его знает, товарищ майор.
— К магазину. Вдруг работают.
Магазин оказывается закрытым, но рядом с ним я вижу двух колдырей в телогрейках и валенках. Похоже, они уже хорошенько отметили сегодняшний праздник. Я подскакиваю к ним.
— Здорово, мужики. С праздником.
— С праздником, — передразнивает один. — А почему в праздник магазин закрыт, а? Я тебя спрашиваю. Клава, сука, покинула пост.
— Пошли к Зинке, говорю, — урезонивает его второй. У неё всегда имеется. И не дорого.
— Так, — прерываю я их. — От имени командования готов выделить премию в размере пяти рублей на поход к Зинаиде. Но только в обмен на информацию. Алё, отцы, вы меня слышите?
— Чё? — спрашивает первый.
— Даю пять рублей.
— Ого! — одобрительно шепчет второй.
— Рыжий парень, лет двадцати, звать Кирилл. Знаете такого?
Они молча смотрят друг на друга соображая, что происходит. Для убедительности я достаю пятёрку и демонстрирую им.
— Рыжий? — спрашивает первый.
— А как звать? — спрашивает второй.
— Кирилл. Кличка Рыжий. Сам он не слишком рыжий, блондин просто.
— Ага, точно — говорит первый. — Это ж Варькин сын.
— У него ещё “Москвич” светлый, — уточняю я.
Второй задумчиво чешет затылок, сдвинув на глаза клочковатую кроличью шапку. Первый облизывает пересохшие губы, и я понимаю, что он испытывает неописуемые страдания.
— Ага, — моргает он. — Сын. Только не Варькин, а Зинкин.
— Это какой Зинки, самогонщицы что ли? — уточняю я.
— Её.
— Нет Варькин, — настаивает первый. — Зинка ему бабка. А мать Варька.
— Ну, так ведите, — командую я.
