Крик эльфа заставил нас отвлечься и одновременно повернуть голову в сторону долины. Гномы на стене засуетились, поднялся гвалт, нам крикнули, чтобы не зевали.
Мы и не зеваем. Мы молча и немного дико смотрим на то, как одной единой живой массой поднимается вся долина, превращаясь и рассыпаясь в сотни и сотни трупов разной степени целости, тухлости и вида. Здесь были даже эльфы! Что заставило нашего остроухого побледнеть и отступить назад. Высокие и тонкокостные, они держали в руках прогнившие луки и скалили остатки редких зубов.
В глазницах ползали черви, кости скрипели и со стуком соприкасались с костями. И вся эта шевелящаяся разношерстная орда шла к городу, чавкая, гыркая, рыча, спотыкаясь и ползя, если какая-то из ног отказала.
Черепа… Всюду черепа. С пустыми черными глазницами и оскалами улыбок. А еще ужас, который тонкой змейкой свился в животе и мешает соображать, кусая все органы, которые видит, по очереди.
— Мама. — Это, кажется, я пискнул.
— Не бойся. — Шепот обжег ухо, заставив вздрогнуть. — Я с тобой.
Неуверенно киваю, стараясь закутаться в его плащ еще сильнее. В идеале — накрыться им с головой.
— Уверен, что справишься с ними со всеми? — Сай встал рядом и достал из ножен выданный в нагрузку покрытый серебром меч. Вроде как должен был помочь их убивать, а не просто кромсать на шевелящиеся куски.
Эльф натянул стрелу, доставая из гномьего колчана первую посеребренную стрелу.
— Если не будете мешать, тогда да. Подержи.
Меня вместе с плащом передали Саю. Я в шоке. Сай не знает, что со мной делать.
— Если с ним что-то случится, я тебя убью. — И ни грамма юмора в голосе.
А мне так тепло и уютно в душе почему-то. Коту вообще очень важно, чтобы его не бросили в кризисный момент. К примеру, тогда, когда вокруг жуткие хари и со стен орут: «Мужики, если что, бегите!»
А потом некромант вышел вперед, достал из кармана какую-то гадость, которая извивалась и дергалась в прозрачной баночке. Банку открыли, гадость червячком упала в снег и тут же в него закопалась, извиваясь так быстро, что мне стало нехорошо.
Он протянул руку раскрытой ладонью над снегом, произнес непонятные слова, прошипел что-то ругательное, и внезапно с ладони вниз ударила такая волна силы, что снег с хрустом и треском вмяло на глубину пяти метров. Еле успели отпрыгнуть от краев воронки, а иначе и сами бы туда рухнули. Сай крикнул, чтобы некромансер был поаккуратнее. Меня лично назад дернуло вообще не пойми чего. Невидимое какое-то и непонятное. Но зато не упал. Эльф стреляет по нежити, попадая в них все чаще и чаще. От каждого попадания труп вспыхивает синим пламенем и обращается в прах. Причем все, кто идет рядом, тоже вспыхивают, ежели это пламя перекидывается. Орем ему, чтобы стрелял в самую гущу. Эльф понятливо послал нас в гхырову гряку, ибо и сам в курсе.
А некромант… Я заглянул в воронку, и меня чуть не стошнило. Там был уже не один, а целые сотни червячков, извивающихся на самом дне воронки и пытающихся выпрыгнуть наружу. Он продолжал водить над ними рукой, что-то тихо нашептывая.
Червяки притихли, после чего всей кучей разом забурились в стенку воронки, как раз в ту сторону, откуда шли орды.
Миг, и никого уже на дне нет, одни мы стоим и ждем, что будет дальше. Ну и эльф тетивой тренькает, ругаясь под нос.
— И что дальше? — Сай подошел ближе, требовательно глядя на некроманта.
— Это черви-могильщики. Пожирают мертвую плоть за секунду. И делятся каждый раз, как наедятся.
В шоке на него смотрим. Туго соображаю, что это может означать.
— Смотрите!
Поворачиваемся к эльфу, указывающему на то, что творится впереди. Гномы на стенах притихли, ошарашенно глядя туда же, куда показывал эльф.
А там из снега вылезали целые тучи червей, шевелящейся массой накидывались на шагающую впереди нежить и жрали, жрали, жрали, шелестя, двигаясь и извиваясь, словно целое море пиявок.
Шелест накрывал с головой, заставляя ежиться и дрожать от омерзения.
— Что это?
Волна росла и росла, накрывая все вокруг, их становилось все больше. Нежить встала, задние ряды напирали на передние, не понимая, что происходит. А передние падали, глухо воя и исчезая под волнами червей.
— Какая гадость. — Закрываю глаза, чтобы не видеть это омерзительное зрелище.
Некромант подошел ближе и отобрал свой плащ, накидывая его на плечи и дернув меня к себе.
Снова окапываюсь в плаще, стараясь не смотреть на то, что творится впереди.
— Бывают и более неприятные заклинания. — Тихо и устало.
Бледный и осунувшийся, он выглядел уставшим, словно только что отдал литр крови на нужды детей. Удивленно смотрю на него. Ричи, кажется, рассказывал, что за каждое заклинание из разряда черной магии некроманты отдают часть своей души. С одной стороны, становятся бессмертными, а с другой, наоборот, словно умирают изнутри. И потом регенерировать душу очень сложно. Когда я спросил, как именно это вообще возможно, маг вроде как сказал: любовь. И на этом я сбежал, фыркнув и потеряв интерес к беседе. Не люблю я разговоры о любви. Люди всегда говорят о ней непонятно, путано и по-дурацки.
А вот сейчас… сейчас я подумал… потомки, а ведь некромантов совсем никто не любит. Люди вообще не способны любить то, чего боятся. А некромантов они боятся очень. Так что… может, Коф так в меня и вцепился, потому что мы, кошки, эту любовь всегда дарим безвозмездно? Нам не жалко. Прийти, посидеть. Согреть… помурчать с перемазанной в сметане мордой и довольным блеском в глазах. Нам не сложно выслушать длинный монолог ни о чем или дать почесать себе шейку. Ну, правда, это ведь не так уж сложно просто побыть рядом с тем, кто очень рад тебя видеть.
Вздыхаю и прижимаюсь к нему крепче. Хоть бы этот его кусок души, что он только что потратил, восстановился, что ли. А то жалко парня. Такой молодой и такой одинокий уже. Думаю, даже Саю было не так плохо в жизни. Все-таки на нем не было клейма, связавшего его с нижним миром.
01:09
Всё. Вся долина усеяна серым прахом и черными шевелящимися червячками. Они погибают или зарываются в снег в поисках пищи. Коф сказал, что без еды эти существа могут прожить максимум пять минут. Потом дохнут и разлагаются. Даже немного жаль их. Вся жизнь ради еды. Разве ж это жизнь? Н-да.
Гномы пустили нас обратно в город. Тихие и хмурые, они смотрели исподлобья, не улыбались. Я не очень понял, чего это они, но Сай попросил молчать и ничего не говорить, так что молчу. Коф тащит меня следом, держа за руку и ни на секунду не отпуская. Ну… ладно.
Король гномов скупо всех поблагодарил и попросил поскорее выместись отседова. Нет, сказано все было более чем дипломатично и очень красочно. Но в полной тишине, которая как-то гнетуще действовала на нервы. Сай уверил короля, что мы уезжаем немедленно. Ошарашенно на него смотрим. Ночь на дворе, какой уедем? Да и лошади плохо видят в темноте, плюс компас эльфа снова барахлит.
Короче, я не выдержал и все-таки влез, несмотря на то что Сай изо всех сил пытался намекнуть, что мне надо заткнуться.
— Можно узнать, чем мы так не угодили Алду?
Король повернулся ко мне и внимательно осмотрел.
— А ты кто такой?
Н-да. Гномы вообще отличаются прямотой в общении. Недавние витиеватости явно были исключением и следствием желания выпихнуть нас поскорее.
— Я — Марциус. Кот.
Гномы зашушукали, здесь не очень понимали, кто такой кот. Один старик вспомнил про небольшого зверька, которого когда-то видел. Все изучили мое высокое стройное тело и зашикали на старичка.
— Гм… кот.
— Да. Кот.
— Что ж, кот, говори.
— Повторяю. Мы спасли город, так почему нас гонят так, словно мы пришли с войной, а не с миром?
Король нахмурился:
— Некромант воспользовался черной магией. Мы, гномы, ее не одобряем.
Его шумно поддержали, я почувствовал презрение во взглядах.
— Но если бы не эта магия, ваш город рано или поздно затопили бы толпы нечисти, и вы сами пополнили бы ее ряды.
Тишина. На меня смотрят все менее и менее приветливо.
— Мы бы отбились. — Вперед вышел крепкий высокий бородач с секирой в руках и огнем в мелких сощуренных глазках.
— Я и сам предлагал выступить нашими силами! Но советник короля настоял на принятии помощи некроманта, чтобы установить дружеские отношения с людьми! Ты это хотел услышать, кот?
— Ну… нет. Я хотел сказать другое. Вот, к примеру, твоя секира.
Все посмотрели на секиру гнома. Тот неуверенно ей махнул. Гномы мне вообще все больше и больше напоминали детей. Впрочем. Здесь все страшно наивны и порой просто поражают глупостью и самоуверенностью. Результат отсутствия телевизора, Интернета и наличия старых крепких традиций.
— Ею можно убить тех, кто тебе дорог. И тогда она станет оружием зла. — Шок в глазах, сведенные вместе брови. Меня, кажется, ненавидят. — Или, наоборот, спасти их и стать героем.
