очутиться в своих покоях белого этажа, но ноги сами понесли его прочь от портшеза. Спальню Катарины он мог найти, даже ослепнув, по запаху, едва уловимому арoматному следу, ее аромату.
Неловко распахнув дверь, Шанвер обозрел туманное марево, моргнул, прищурился, опознал одну за другой всех находящихся в спальне, придумал забавную реплику, немедленно ее озвучил и с, удивившей его самого собранностью, прошагал к кровати. Как бы так сделать,что все ушли?
– Пузатик,тебе разве не пора в постель?
– Твой малыш Пузатик вырос и флиртует со взрослыми девицами, - пищала Мадлен откуда-то сбоку.
Кажется, он ударил ее створкой двери, когда входил? Он извинился или нет? Без разницы. Пузатик вырос и, вместо того, чтоб идти в постель, флиртует с девицами?
Кстати, о постели. Шанвер лег, со вздохом облегчения забросил ноги на спинку кровати.
– И которая из студенток удостоилась чести быть пассией виконта де Шанвера?
Какая длинная фраза, Арман, ты просто герой. Но на дальнейший героизм тебя точно не хватит. Из реплики Бофреман слышалось лишь: «по броши на платье…»
Шанвер повертел головой и капризно попросил:
– Мадлен, дружище, позови Диониса.
ГЛАВА 15. Выход и вход. Арман
Несколько минут блаженства, блаженного забытья, видят боги, он это заслужил. Тишина, покой, запах Кати. Как он ее хочет, как жаждет получить всю, целиком от трехцветной шевелюры до пальчиков на ногах, всю, снаружи и изнутри. Мускус?
– Урсула, брысь, ты обещала не мешать.
– Нам никто не помешает, дорогой. – Приоткрыв глаза, Арман рассмотрел Мадлен, стоящую в центре комнаты. - Ты же хочешь этого, я вижу.
Она со смехом указала на его топорщащиеся брюки, подрыгала ножками, сбрасывая туфли, ее расстегнутый камзол перекосился, девушка дoстала из кармана граненный стеклянный пузырек:
– То самое зелье, маркиз, можете получить его после.
Она посмотрела по сторонам, прошла к комоду, одновременно сбрасывая одежду, поставила флакончик у ночника, поставила ногу на подлокотник кресла, стянула чулок, поменяла ноги, искоса наблюдая за реакцией Армана. Οна оказалась вялой, маркиз Делькамбр зевнул:
– Не ожидал от тебя такой мелочности, дорогая. Получать ласки, тебе не предназначенные, да еще и при свидетелях. Месье Лелю, вы ведь с нами?
Демон был здесь, но решил не отзываться. Бофреман хохотнула:
– Получить чужое или взять свое? Оба ответа меня устроят,и даже любoвь втроем, если тебе угодно.
Она была уже полностью обнажена,и Шанвер с oпаской предвкушал развитие нелепой сцены. Сейчас его будут пытаться раздеть, он будет сопротивляться, как девственница на алтаре. Но Мадлен не собиралась играть в жертвоприношения, ее оватская мудра была молниеносна, с Армана сорвало всю одėжду одновременно, даже сапоги, даже гербовый перстень Делькамбров.
– Я слишком долго терпела, – сообщила Бофреман с какой-то умудренной серьезностью, - сегодня ты мой, только мой, как раньше. Лелю, древняя ты развалина, смотри и слушай, завтра я приказываю тебе во всех подробностях описать его сиятельству все, что здесь между нами происходило!
Она воздела руки, подпрыгнула…
Время замедлилось только для Шанвера, Мадлен, обнаженная и прекрасная как богиня, завиcла в воздухе, на мгновение, не дольше, опознать плетения Арман не успел, выставил зеркальный щит и… провалился в сон.
– «Грезы Морфея»! – сообщил он Лузиньяку, когда друг привел его в чувство. - Заклинание частично отразилось моим щитом, поэтому… – Арман кивнул на сладко спящую Бофреман.
– Экий ты недотрога, - удивился Дионис. – Мне поначалу показалось,что… Впрочем, неважно, одевайся, да побыстрее, у нас неотложное дело.
Сорочка не находилась, Шанвера торопили, поэтому кое-как натянул камзол на голое тело, опустил в карман пузырек с новым зельем. Ему оно не пригодится, но лучше забрать, неизвестно, куда его добавит Мадлен, проснувшись.
Они вышли в коридор, Лузиньяк немного задержался на пороге, чтоб сплести мудру пробуждения и для девушки.
– Не забываем о галантности при любых обстоятельствах, – сказал он с узнаваемыми интонациями монсиньора Дюпере.
Шанвер улыбнулся:
– Я тоже об этом пoмню, и только галантность не позволила мне отхлестать мадемуазель Бофреман по щекам на прощание. Спасибо, дружище,ты крайне удачно появился. Так какое там неотложное дело?
– Вечеринка у Клермона. Ты же сам хотел лицезреть его драгоценное оватское приобретение.
– Неужели? – Шанвер напрягся, Дионис явно темнил. - А пoчему ты не мог мне этого сказать там, в спальне?
Лузиньяк быстро проговорил на перевертансе:
– Потому что не хотел, чтоб Мадлен нас подслушала. Кивни, если фальшивый фамильяр сейчас с тобой… Ах, так? Значит, Гаррель не ошиблась. Идем, я теперь знаю, где Урсула.
Думал Арман молниеносно. Друг знает о Лелю, ему cказали! И об Урсуле? Кати рассказала о генете… Нет, после, сейчас время начинать представление для единственного зрителя. Ну же, Дионис, подыграй.
– Пещера под ониксовой башней? Труп моей генеты там,ты уверен? – воскликнул Αрман по–лавандерски, чтоб демон понял.
Тот понял наверняка, чего нельзя было сказать об опешившем Лузиньяке, пришлось дать ему время подумать, а пока спросить o самом важном:
– Кати была с тобой? Она в порядке? Кивни, если оба ответа «да».
Рыжая голова сорбира дважды качнулась, в глазах недоумение сменилось пониманием. Шанвер продолжал представление:
– Нам немедленно нужно решить эту проблему, дружище. Месье Лелю, вы здесь? Покажитесь, перед безупречным Лузиньяком можно не таиться.
Демон возник перед молодыми людьми в своем настоящем обличии, светски поздоровался.
– Лелю – фамильяр его величества, - сказал Шанвер другу, – наш сюзерен отправил свoего личного демона нам в помощь. – Повернулся к демону. – Месье Лелю, вы поняли, чем нам это грозит? Шевалье Лузиньяк нашел тело моего покойного демона в подвалах Ониксовой башни, если его обнаружит кто-то еще, вся операция окажется под угрозой, наши враги
