День был солнечным и ярким, и мы с девушкой решили прогуляться на озеро. Настя переоделась в халатик, и мы, прихватив покрывало и полотенце, вышли на улицу. Дачный поселок был четко спланирован — центральные улицы пересекались улицами поменьше, дачные участки нарезаны правильными прямоугольниками. Постройки разнотипные. Встречались халупы подобные Серегиной, но попадались и солидные дома. К ним кроме водопровода, который имелся в каждом дворе, были подведены газ и канализация, имелась отопительная система. В таких домах обычно круглый год жили старички, оставившие в городе свои квартиры детям. Некоторые дома в поселке были телефонизированы. Между прочим, на Серегиной даче тоже имелся телефон, и в свой прошлый приезд я даже звонил по нему, но в этот раз телефонного аппарата нигде не заприметил. Отсутствие телефона на даче меня ничуть не огорчило. У меня имелась сотка, которую я правда отключил, опасаясь императорского звонка с угрозами, но в случае необходимости можно было позвонить куда угодно.
Мы с Настей поднялись на бугорок и задержались на его вершине, любуясь открывшимся пейзажем. Под ногами в окружении сопок блестело озеро. Вода в нем была на удивление голубой, будто подсиненной, и даже издали казалась прозрачной. По озеру гулял ветерок, плавали несколько серфингистов. Издали белые паруса их серфингов были похожи на перышки, несущиеся над водной гладью. С этой стороны берег был пологий, на нем разбит пляж. Купальный сезон еще не наступил, однако день был воскресным, в поселок понаехали дачники и некоторые из них загорали под нежарким солнцем на пляже. В трех местах на песке лежали парочки, в тени под деревом расположилась компания парней и девушек с гитарой.
Мы спустились к берегу, облюбовали местечко рядом с грибком, под которым в случае необходимости можно было укрыться от солнца, и, расстелив на песке покрывало, разлеглись на нем. Несколько минут лежали молча, потом девушка спросила:
— Как ты думаешь, император этот действительно хочет нас убить?
Настя лежала на животе, положив на руки голову. Ее зеленый глаз с любопытством смотрел на меня.
— Я не могу знать, что у императора на уме, — уклонился я от прямого ответа.
Глаз обиженно хлопнул.
— Чего ты хитришь со мной, — пробубнила девушка, голосом медвежонка из мультика. — Я же твое мнение спрашиваю.
Я повернулся на бок и внимательно посмотрел на Настю.
— Ты хочешь знать правду?
— Конечно, зачем бы я тогда тебя спрашивала.
Я подумал, прежде чем сформулировать ответ.
— Чума, по-видимому, прав. Сейчас идет грызня за сейф. Сильные мира сего дурачат друг друга, а козлами отпущения хотят сделать нас. Я не исключаю, что император охотится за нами, чтобы убрать.
Настя слегка повернула голову. Теперь я видел ее лицо полностью. На нем отразилось смятение.
— Может быть, нам сбежать? Бросить все и уехать в другой город?
Я печально улыбнулся:
— Ты хочешь остаться без образования?
Солнышко припекало и лоб у девушки вспотел. Она дунула на прилипшую ко лбу челку и негромко воскликнула:
— На кой черт мертвому образование?! Лучше быть необразованной, но живой! — Глаза у Насти загорелись. — Игорь, ну давай уедем в другой город, давай! Снимем квартиру, устроимся на работу, нас там никто не найдет.
— Император найдет, — произнес я тоном законченного пессимиста. — Продавал же нас кто-то до сих пор, причем не только императору, продаст и позже. Я даже не знаю что тебе сказать.
Девушка легонько потрясла меня за плечо.
— Ну, поедем, а?..
— Я подумаю, — пошел я на компромисс. — Только не дави на меня. Это не так-то просто бросить квартиру, работу, привычное окружение, уехать в другой город и начать жизнь с чистого листа. Погоди, возможно, что-нибудь придумаем.
Настя была недовольна тем, что я отклонил ее идею.
— У тебя есть другое предложение? — спросила она раздраженно.
Я посмотрел поверх головы девушки на несущихся по волнам серфингистов и, игнорируя ее тон, медленно сказал:
— Предложения нет, есть загадка, разгадав которую, как я считаю, мы смогли бы разгадать тайну убийства Валеры, а, следовательно, выйти на главного виновника нашего бедственного в настоящее время положения. Тебе ни о чем не говорит фраза: "Заскочи на Сильвию, увидимся"?
Девушка округлила глаза, изображая неведение.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Эта фраза была записана на кассету в автоответчике Валеры. Голос, который ее произнес мне ужасно знаком, но я не могу вспомнить кому он принадлежит.
— Заскочи на Сильвию, увидимся, — вдумываясь в слова, произнесла Настя. — Тарабарщина какая-то. Может Сильвия сучка и к ней на случку предлагают привести кобеля?
Я не сдержал улыбки и провел пальцем по губам девушки. Раздался шлепающий звук.
— Не говори глупости! Эх, дать бы вам с Чумой послушать кассету, возможно, вы бы узнали голос. Жаль кассета дома осталась.
Я замолчал, молчала и Настя. Она медленно повернулась на спину и, слегка позируя, потянулась. В ее движениях были лень и нега. Состояние девушки как в прошлый раз в подъезде передалось и мне. Я тоже почувствовал томление и истому, а в нижней части тела приятно заныло от блаженных воспоминаний о том, что с нами уже однажды случилось. Я был не прочь нарушить табу еще разок прямо здесь и сейчас, жаль зрителей на пляже многовато. Целую минуту мы изучали друг друга ироничными, полными желания и страсти взглядами, потом Настя спросила:
— Хочешь вернуться на дачу?
Я понял ее намек и внезапно ставшими сухими губами прошептал:
— Хочу!
Не сговариваясь, мы встали, подхватили покрывало, полотенце и направились к дачному поселку. По дороге я сдерживал себя от желания взять Настю на руки и побежать с ней к домику. В душе я снова был юным, полным задора и огня, и почему-то ужасно стыдился произошедшей со мной метаморфозы.
Когда мы вошли в комнату, Чума, подложив под голову руки, лежал на диване и изучал потолок. Санек был мрачнее тучи. Я понимал его постольку поскольку сам страдал от тоски и безысходности, но сейчас желание обладать Настей затмило все остальные чувства. Я поманил Чуму рукой, кивнул на дверь. Парень неохотно поднялся, пошел за мной.
— Вот что, Санек, — сказал я Чуме на веранде. — Ты бы пошел, прогулялся…
Парень не сразу меня понял.
— Куда? — удивился он.
— Ну откуда же я знаю, — досадуя на непонятливость Чумы, произнес я. — В кино сходи, на карусели покатайся или вон на горках. Деньги на мороженое дать?
— А-а… — произнес Чума. — Все ясно! Ладно, пойду, пройдусь. — Он похотливо ухмыльнулся, сунул руки в карманы и, спустившись с крыльца, направился к воротам.
Я закрыл на щеколду дверь, вернулся в комнату. Настя стояла у окна, и хотя в помещении из-за плотно прикрытых ставень был полумрак, я отлично видел, что она слегка сконфужена и взволнована. Я и сам оробел. Настя порывисто обняла меня и уткнулась лицом в мою грудь. Я запрокинул голову девушки, отыскал губами ее губы, и мы слились в долгом поцелуе. Мягкие, похожие на две дольки мандарина губы таяли у меня во рту. Моя рука опустилась вниз, юркнула в разрез халатика, прошлась по ее бедру, скользнула между бедер. Девушка вначале отстранилась, а потом замерла и со стоном подалась вперед. Я задрал халатик, потянул кверху. Настя выскользнула из него, как змейка из отслужившей срок шкурки. Ее нагая упругая грудь коснулась моей груди. Даже через рубашку я почувствовал, как набухли и затвердели ее соски. Путаясь в одежде, я скинул с себя рубашку, брюки, а потом подхватил девушку на руки и отнес на тахту. Осыпая хрупкое тело поцелуями, я сдернул с Насти трусики, навалился на нее и мы, стеная и вскрикивая, задвигались в сумасшедшем ритме…
…А мне понравилось во время занятия сексом говорить всякие глупости. Это на самом деле раскрепощает, возбуждает и будоражит воображение… Но не будем отвлекаться…
Пятнадцать минут спустя мы счастливые и весьма довольные друг другом без сил упали на тахту и некоторое время отдыхали. Затем поднялись и отправились на задворки дачи принимать душ. Вода в баке была прогрета солнцем, не кипяток конечно, но искупаться без риска подхватить простуду, можно. Здесь под струями прохладной воды я нарушил табу в третий раз. А когда вышел из кабинки, меня внезапно осенила догадка. Я, кажется, понял что означает странная фраза вот уже трое суток не выходившая из моей головы.
Мне хотелось немедленно проверить свою гипотезу. Я не из суеверных, но, тем не менее, предпочитаю не делиться с окружающими неосуществленными идеями и планами, а потому Насте ничего не сказал. Я проводил девушку до крыльца, поцеловал в щеку и, пообещав вскоре вернуться, вышел за калитку.
Улица бала пустынна, однако я на всякий случай постоял немного под деревом, наблюдая за окрестностями, не прячутся ли где слуги императора или сыновья адвоката, но подозрительных лиц нигде не заметил. Скорым шагом я направился к началу поселка. Кое-где во дворах дымились мангалы с шашлыками, играла музыка, там дачная молодежь предавалась веселью, а кое-где на огородах кипела работа. Через три перекрестка улица закончилась, и я вышел на небольшую заасфальтированную площадку, примыкавшую к центральной дороге. Площадка была круглой, на ней находилось длинное деревянное сооружение автобусной остановки, небольшой магазин и газетный киоск. Он то и являлся конечной целью моей прогулки. Однако хотя окошечко киоска было открыто, киоскера в нем видно не было. И не удивительно — на остановке ни души, можно, не опасаясь за свой товар, ненадолго отлучиться. А постольку поскольку ближайшим и единственным местом, куда распространитель газет и журналов мог ненадолго отлучиться являлся магазин, в него я и заглянул.
