Мое рациональное сознание твердило мне, как плохо то, что доктор Хассан знает о
том, откуда я. Конечно, это могло быть простым совпадением, что он назвал Мет, но мои
подозрения лишь усиливались. Казалось, что он знает о нас больше, чем мы знаем о нем, и
это заставляло меня чувствовать себя неуютно.
- Прошу, продолжайте, доктор, - попросил его Амон.
- Статуя в музее Нью-Йорка изображает Хатшепсут как сфинкса – ее прекрасное
лицо отмечено церемониальной фальшивой бородой, а головной убор символизирует ее
величие, но у нее тело львицы. Она была могущественной и прекрасной девушкой. Одна
из надписей в храме гласит: «она была прекраснее всего, ее великолепие и облик были
божественными. Она была прекрасной и цветущей девой».
- А теперь она, - перебил Амон, - под стеклом?
- Ах, вы хотите знать, можно ли взглянуть на нее?
Амон кивнул и сглотнул. Он, похоже, даже не был уверен, хочет ли он слышать
ответ.
- Зависит от того, кого вы об этом попросите, - ответил доктор Хассан. – Ее
финальное место погребения должно было находиться рядом с ее отцом, Тутмосом І, но ее
переместили. Многие египтологи считают, что ее нашли в гробнице ее кормилицы, но не
я. Мумию, найденную там, выдают за Хатшепсут, но я нашел указания на то, что она
похоронена в другой гробнице.
- Что за… указания? – спросил Амон.
- Ну, - доктор Хассан склонился ближе, - я нашел кольцо с печатью, фигуру Шабти с
ее именем и игру сенет [2], где у резных фигурок были головы львиц. Но самое важное
открытие я называю трон львицы – золотое кресло с подлокотниками в виде львиц. Трон
найден не в гробнице ее кормилицы, Ситре-Ре, но в другом месте в Долине Царей. Более
того, я знаю, что ее погребальный храм был посвящен Амон-Ра. Хотя она служила
другому богу, ее храм был явным доказательством ее истинной веры, и там вы побывали, хотя и не хотите признаваться в этом, а в нем наибольшим почетом пользуется…
- Святилище царской семьи, - вставил доктор Дагер.
- Да. Но это не его полное имя. Его полное и секретное имя – Святилище Амона и
царской семьи.
Амон откинулся назад.
- Так святилище было общим. Оно было посвящено царской семье…
- … и Амону, богу солнца.
Пока египтолог продолжал объяснения, я заметила, как его подопечный закатил
глаза. Стало ясно, что юноша веру доктора Хассана не разделял.
Озахар Хассан то ли не заметил реакцию подопечного, то ли специально не обратил
внимания, пылко отстаивая свои теории:
- Я уже рассказал вам о том, что Хатшепсут, по моему мнению, была лидером
Ордена Сфинкса, но я еще не сказал вам, что орден – это группа поклонников бога солнца, что за годы разделились на две части: Орден Сфинкса, где были только женщины, и
мужчины, главные жрецы Амон-Ра, возглавляемые главным визирем, - мужчина скрестил
руки на груди. – Так что вы должны понимать, что если она была главой ордена, то это
делало ее очень опасным врагом…
- Для культа Сетха, - закончил Амон.
- Да. И это объясняет, почему они пытались стереть ее имя со страниц истории, -
вздохнул доктор Хассан. – Если Хатшепсут была главой ордена, пока правила Египтом, тогда понятно, почему орден перепрятал ее после ее смерти, чтобы она могла выполнять
свои обязанности и в загробной жизни.
- Какими были ее обязанности? – спросил Амон.
Не моргнув, старый египтолог сказал:
- Служить пробужденному богу солнца. Как правительница, Хатшепсут должна была
рассказать своему ордену, что бог солнца будет пробуждаться, чтобы выполнить особую
задачу, но для этого ему нужна помощь одной особой девушки, в которой заключена
мощь сфинкса. Вещи Хатшепсут всегда лежат в местах, рядом с которыми есть пометки
солнца, знака Амон-Ра. По моей теории она сделала свою гробницу в особом месте, чтобы
точно быть первой, кто поприветствует бога солнца, когда проснется. Я всю жизнь
потратил на изучение тайных орденов и связи между Хатшепсут и Амон-Ра, и я уверен, что они связаны куда сильнее, чем мы можем представить.
Мой разум лихорадочно обрабатывал новую информацию.
«Так значит, гробница Хатшепсут в результате была рядом с гробницей Амона? Или
ее гробница была там, где мы нашли его сосуды смерти?» - я не видела других комнат
там, но мы их и не искали.
Может, царица нашла гробницу Амона много лет назад, но все зависело от того, когда именно она жила. Я ломала голову, пытаясь вспомнить даты правления разных
египетских фараонов, но могла вспомнить только примерное время царствования Царя
Тута, около 1300гг до н.э.
Я не была уверена, была ли она после или до Царя Тута, но с другой стороны, вряд
ли она была жива, когда Амон пробуждался последний раз. Его последнее пробуждение
было, если отнять тысячелетие, около 1000гг н.э., что означало, что он мог быть
похоронен здесь во время ее правления, а потому она могла знать о месте его захоронения.
- Честно говоря, немногие объясняют находки так, как это делаю я, но ведь новые
перспективы могут дать шанс сделать новые восхитительные открытия, - сказал доктор
Хассан. – Верно, Амун?
Мое сердце замерло.
«Он идеально произнес имя Амона. Он знает!» - каким-то образом доктор Хассан
узнал об Амоне! Я понимала, что это может быть только моей паранойей, что заставляло
меня искать разные догадки, но то, как сжался мой желудок, говорило, что все очень
плохо. Даже хуже, то, как доктор Хассан изучал Амона, заставляло меня думать, что он
пытается поймать его на слове.
- Амон, - исправил его тот, что был живым воплощением бога солнца.
- Ошибся, - извинился лукавый археолог, но его улыбка показывала, что он ни капли
не чувствует себя виноватым.
И я снова пожелала, чтобы Амон понял, как здесь опасно. Конечно, он возомнил себя
непобедимым. И почему люди становятся такими самоуверенными там, где ничего не
понимают?
Амон играл с моими пальцами.
- Интересная теория.
- Я верю, что так и было. Хатшепсут была прекрасной женщиной. И Орден Сфинкса
принимал только красивых женщин.
Доктор Хассан посмотрел на меня со странным изучающим выражением, словно
пытался примерить свою теорию на меня. Я же смогла лишь немного поежиться и
надеяться, что он не видел панику в моих глазах.
Он продолжил, словно отчаялся объяснить нам.
- Мумия, которую нашли в гробнице кормилицы, страдала диабетом. Она умерла от
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
