водой, и Шейла прополоскала рот.
– Опять насекомые! Глаза бы мои их не видели! – разозлилась она.
– И не смотри, – великодушно согласился Летц, – я поведу тебя.
– Положи ему руку на плечо, – предложил Майкл Шейле, – будто ты слепая, а он поводырь.
Она отвесила Майклу шуточный подзатыльник: балабол! Сам побелел, а туда же – острит!
Запах тления был повсюду, от него не спасала футболка, обмотанная вокруг лица, слезились глаза. Шейла смахнула слёзы и встретилась взглядом с мёртвым рогатым зверем. Казалось, тот смотрел на Шейлу с укоризной. Из его глаза выполз жук и деловито пополз прочь. Шейла быстро отвернулась.
– Нам придётся перелезать, – предупредил Летц, в его голосе слышалось напряжение.
Шейла огляделась: горы трупов, они были навалены, точно кто-то бросал их в одно и то же место. По трупам сновали зелёные насекомые, другие роем вились в воздухе. Шейла сжала зубы так, что едва не сломала их: она справится.
Вокруг сгустились тени, лишь свет огонька отгонял их от тропы, по которой пробирались путники.
Теперь приходилось ставить ноги на мёртвые тела. От этого раздавался неприятный звух – из трупов выходили газы. Шейла старалась не думать, по чему она идёт, просто смотрела вниз и двигалась дальше. Но всё равно отметила, что повреждений на животных нет: они погибли не из-за того, что кто-то убил их.
– Немного осталось.
Шейла была счастлива, когда услышала это.
Краем глаза она уловила движение, повернула голову и едва не заорала от ужаса: башка огромного зверя, покрытого бурой шерстью, задёргалась. Все мышцы на теле Шейлы напряглись, она приготовилась сорваться в бег. Спустя мгновение она поняла, что ей это померещилось из-за копошащихся в животном насекомых. Вскоре ребята выбрались с поляны, заваленной горами мертвечины.
– Наверное, здесь испарения ядовитые, – предположил Майкл. – Или кладбище животных, куда они приходят умирать. Я читал о таком. Бедные звери.
– Мне плевать! Я не хочу здесь задерживаться! – Шейла сорвалась на крик.
Летц развернул её к себе и обнял. Шейла колотила его кулаками, а он гладил её по спине и шептал:
– Потерпи, немного осталось. Мы скоро выберемся.
От его слов она пришла в себя.
– Я в порядке, – она наконец отстранилась от Летца.
Наверняка он считает её истеричкой, но раньше она такой не была, видимо, сказалось напряжение. Шейла широко расставила локти, чтобы мёртвые деревья держались подальше от неё, и зашагала прочь из леса. Летц и Майкл едва поспевали за ней. Не хотелось ни есть, ни пить. Сама мысль о еде была противна и вызывала рвотные спазмы.
Шейла перешла на бег, она мечтала об одном – как можно скорее покинуть этот лес. Солнце перевалило за горизонт, тени удлинились. Шейле на память пришли красные огни, которые зажглись в лесу прошлой ночью. Их источник был до сих пор неизвестен. Может, с наступлением темноты мёртвые звери оживают и подобно зомби слоняются между деревьями. Шейлу передёрнуло.
Наконец, впереди показался просвет. Она рванула туда и чуть не грохнулась, споткнувшись о ветку, замахала руками и с трудом удержалась на ногах. Подскочил Майкл и подхватил её.
– Ну ты и бешеная! – восхитился он. – Мы с Летцем думали, не догоним тебя.
Шейле хотелось сказать в ответ что-то остроумное, как в этот момент она уловила движение: огромный зверь смотрел на неё. Он походил на волка-переростка, которому по ошибке достался верблюжий горб. Его когда-то белая шерсть посерела и свалялась, сквозь прорехи на ней виднелись сгнившие внутренности. Морда зверя была облеплена зелёными насекомыми, те деловито сновали по ней. Из пустых глазниц вылезли красно-чёрные жуки, и чудилось, что зверь смотрит на ребят.
Шейла попятилась: приехали! Не хватало только оживших мертвецов. Зверь сделал несколько неуверенных шагов, словно ребёнок, учившийся ходить. Надо было пользоваться моментом и убегать, благо они были на опушке, но Шейла вновь почувствовала надвигающуюся панику. Она грубо выругалась – Стив бы не одобрил – и взяла себя в руки.
– Парни, не мешайте мне! – предупредила Шейла.
Не спуская с зверя глаз, Шейла сняла мешок и достала верёвку Тлута. Зверь двинулся на Шейлу, постепенно убыстряясь. Она начала раскручивать верёвку, ускоряясь с каждым витком. Когда зверь был метрах в пяти, Шейла отпустила верёвку. Та обвилась вокруг зверя, спутала ему ноги, и он с противным чавкающим звуком упал на землю.
Послышался хруст: кто-то ломился через кусты.
– Валим отсюда! – Шейла подхватила мешок и рванула прочь.
Вскоре они выбежали из леса и не останавливались, пока деревья не скрылись из вида. Шейла ни разу не оглянулась: не хотелось видеть, как ей в спину смотрят чьи-то горящие красным глаза.
Глава 28
Ломака
Еда закончилась накануне. Путники растягивали свои припасы, как могли, но пришёл черёд и остаткам крупы. Пополнить запасы было негде: по дороге им, как назло, ни разу не встретились населённые пункты. Ребята уже не раз в растерянности обсуждали, что пошло не так? Но радуга всегда вспыхивала, если смотреть на небо через стёклышки Тлута, так что они ничуть не сбились с пути.
Свободные дни на пользу не пошли: они переругались. Особых причин для этого не было, просто все перенервничали. Они как будто утратили цель, даже Майкл: никому не хотелось продолжать путь, но выбора не было. Всё это напрягало ребят так, что, казалось, поднеси спичку, и они взорвутся.
Началось всё с пустяка. Летц и Шейла начали разбивать лагерь. Майкл, который с утра был не в настроении, ехидно заметил:
– Снова шалаш делать? А зачем? Ведь и так тепло. Или вам просто заняться нечем?
– Слышь, ты, умник, – Шейла за словом в карман не полезла, – если дождь начнётся, ты свою задницу чем прикроешь?
– Да с чего он начнётся?! – вскипел Майкл. – На небе ни облачка!
В результате Майкл расстелил спальный мешок на траве, а под утро хлынул настоящий ливень. Какое-то время он терпел, а потом всё же перебрался под навес. Шейла не упустила момент и съязвила, мол, не сахарный, не растаял бы. Теперь они постоянно переругивались.
Летц пытался сгладить шероховатости, но и ему надоело: пусть всё идёт своим чередом. Поэтому он хранил молчание в качестве ответа на нытье Майкла и раздражение Шейлы. Как-нибудь разберутся без него! Когда на горизонте вырисовались силуэты домов, все трое испытали облегчение: хоть
