уже минуло шестьдесят, перетек в увольнение. Успех «Лолиты» позволил писателю навсегда покинуть Соединенные Штаты, хотя Набоков и годы спустя после переезда в фешенебельный швейцарский отель «Монтрё-Палас» продолжал утверждать, что, быть может, еще вернется в Америку. Однако выгоды швейцарского налогового законодательства оказались чересчур соблазнительны – равно как и большее ощущение уединенности и покоя: ураган «Лолита» набирал силу. Теперь, когда Набоков, благодаря самому американскому из своих романов, мог целиком посвятить себя литературному труду, начался новый этап его жизни: знаменитый писатель в добровольном изгнании (не путать с беженцем, вынужденным скитаться из страны в страну). Страну же, которая дала ему приют, убежище и материал для самого известного романа, Набоков с тех пор навестил считанное количество раз.
«Лолита» из бестселлера превратилась в культурное явление мирового масштаба. Многие поколения читателей, очарованные Гумбертом Гумбертом, забывали о том, что Долорес – его жертва, а не соблазнительница.
Тогда никто не обратил внимания, что «Лолиту» опубликовали в Соединенных Штатах в шестую годовщину гибели Салли, день в день. И лишь через несколько лет критики заметили взаимосвязь между нимфеткой из романа и реально существовавшей девушкой.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
Установить взаимосвязь между Салли Хорнер и Лолитой
В 1963 году Питер Уэлдинг был молодым внештатным репортером[269]. Родом Питер был из Филадельфии и к своим неполным тридцати годам успел опубликовать немало статей, в основном в музыкальных журналах типа Downbeat. Еще он был начинающим музыкальным продюсером: в том же году Уэлдинг основал звукозаписывающую компанию Testament Record, где планировал выпускать старый и новый джаз, госпел и блюз. Для продвижения карьеры продюсера Уэлдинг впоследствии перебрался в Чикаго, но случилось это уже после того, как ему на глаза попалась история, приключившаяся на другом берегу реки от его родного города.
Уэлдинг родился в 1935 году, на два года раньше Салли Хорнер; неудивительно, что ее похищение и спасение произвели на юного Питера такое впечатление. Он вспоминал, как читал о злоключениях Салли[270] в городских газетах, Philadelphia Inquirer и Evening Bulletin, и решил проследить взаимосвязь между историей Салли и «Лолитой». Он отталкивался от того же вводного предложения, которое через несколько десятилетий привлекло внимание Александра Долинина, а за ним и мое. Он сравнил определенные события из жизни Лолиты с тем, что приключилось с Салли. Результаты были опубликованы в неожиданном источнике: мужском журнале Nugget, который считался пикантнее Esquire и GQ, но все же поскромнее, чем Playboy.
Рисунок, опубликованный в статье Питера Уэлдинга, вышедшей в журнале Nugget
Nugget славился статьями на литературные темы. Все потому, что редактором журнала в те годы был Сеймур Крим, принадлежавший к движению битников, приятель Джека Керуака, Аллена Гинзберга, Нила Кэссиди, хотя, в отличие от них, Крим стихов не писал. Работая в New York Herald Tribune с будущими звездами литературы, такими как Том Вулф, Джимми Бреслин и Дик Шаап, Крим проникся духом так называемой новой журналистики[271]. При Криме в Nugget выходили эссе и статьи Нормана Мейлера, Джеймса Болдуина, Отто Премингера, Уильяма Сарояна, Честера Хаймза и Пэдди Чаефски – и все это в 1963 году.
Несмотря на стремление к высокому литературному качеству публикаций, Nugget был ориентирован на широкую публику, хотя Крим и его сотрудники сами ставили себе палки в колеса, поскольку регулярно срывали график выхода номеров. Так, в 1963-м свет увидели всего пять номеров журнала; можно сказать, что под руководством Крима Nugget выходил «раз в два с чем-то месяца». Статья Уэлдинга «У „Лолиты“ есть секрет – только тс-с!» («Lolita Has a Secret – Shhh!») была опубликована в ноябрьском номере.
Начиналась статья с краткого пересказа историй похищений Лолиты и Салли, причем последнюю Уэлдинг целиком позаимствовал из филадельфийских газет, Inquirer и Evening Bulletin. Он описал и встречу в магазине полезных мелочей, и то, как Ласалль угрожал Салли, что если она не согласится сделать, как он ей велит, то ее якобы отправят в исправительную школу, и основные моменты их путешествия через всю страну, продлившегося 21 месяц, и роль Рут Джаниш в освобождении Салли, и, наконец, собственно спасение[272].
Закончив пересказ, Уэлдинг заявил, что в «Лолите» и в деле Хорнер «обнаруживается слишком много совпадений, чтобы это было случайностью». Уэлдинг отмечает, как Салли боялась, что ее отправят в исправительную школу, и сравнивает ее страх с признанием Гумберта примерно в середине романа: «С глубочайшим стоном стыда вспоминаю один из, а именно вызывавшийся мною призрак исправительного заведения». И далее: «…давай посмотрим, что получится, если ты… обратилась бы в полицию с жалобой на то, что я тебя умыкнул и изнасиловал… Итак, я сажусь в тюрьму. Хорошо-с. Сажусь в тюрьму… Но что тогда происходит с тобой, моя сиротка?.. Пока я буду томиться за решеткой, тебе, счастливому, заброшенному и так далее ребенку, предложен будет выбор между несколькими обиталищами, в общем довольно между собою схожими; дисциплинарную школу, исправительное заведение, приют для беспризорных подростков…»
Уэлдинг проводит параллель между тем, как Гумберт женится на Шарлотте Гейз, чтобы заполучить Долорес, и утверждением Ласалля, что он якобы был женат на матери Салли. Уэлдинг замечает, что поведение миссис Гулиган, домработницы, обслуживавшей Гумберта Гумберта и Лолиту в Бердслее, возможно, основывается на действиях Рут Джаниш («в редких случаях, когда присутствие Гулиганши совпадало с лолитиным, я все опасался, что моя простодушная девочка подпадет под уютные чары отзывчивой бабы и что-нибудь выболтает на кухне»).
И, наконец, Уэлдинг приводит неопровержимое доказательство – то самое неоновое вводное предложение в самом конце «Лолиты»: «в этом одном-единственном предложении Набоков упоминает всё – и полные имена, и возраст пары, и род занятий Ласалля, и дату похищения». Все это, по мысли Уэлдинга, предполагает, что Набоков был прекрасно осведомлен о деле Ласалля, а не просто где-то что-то случайно услышал или прочел.
К концу статьи Уэлдингу, похоже, наскучили все эти сравнения и противопоставления («Можно с легкостью обнаружить и другие параллели, но зачем?»), однако он с уверенностью заключает: «Сюжетная линия „Лолиты“ во многом основывается на этом деле, на реальных событиях… Напрашивается вывод: вольно или невольно упомянув в тексте историю Ласалля и Хорнер, Набоков тем самым хотел указать нам источник материала – или же таким вот хитроумным способом намеревался избежать возможных судебных преследований».
Я не вполне понимаю, что хотел сказать Уэлдинг этой последней фразой. Сам он не поясняет, поэтому наверняка судить не могу, но, возможно, он полагал, что юристы, которым и без того хватало
