бы не видеть его глаза. Не чувствовать, что я своими руками разрушила всё.
Любовь. Доверие. Всё.
* * *
Сидеть на скамейке было неудобно, холодно, а главное, глупо. И всё же я не могла успокоиться.
Голова стала пустой. Я абсолютно не знала, что делать дальше.
По уму надо включить телефон и позвонить Ветру. Я вру себе, достаточно первого действия, муж найдёт меня сам.
Он всегда находил меня. И спасал.
Но выслушивать претензии, пусть и обоснованные, по телефону я считала не самой лучшей идеей. Достала его, посмотрела на чёрный экран смартфона и почувствовала тошноту.
Так хотелось быть идеальной для всех, а только везде накосячила. Вот если бы не видеть лица Ветра, но чувствовать, что он со мной в одной комнате и слушает, я бы сказала: «Прости, я не думала ничего дурного. Света всегда помогала мне, показалось, что я могу отплатить ей тем же. Ты не имел права выбрасывать её из моей жизни, решив всё единолично».
Конечно, он оказался прав. А я нет. И от этого мои правильные слова застревали в горле солёным комком, и уже не хотелось ничего говорить.
И выглядеть дурой. Быть идиоткой.
Я медленно вышла из парка и увидела его. Сначала почувствовала, что Ветер смотрит на меня, а потом повернула голову.
– Пойдём домой! Я еле нашёл тебя, – произнёс он и схватил за руку.
Лица мужа я не видела, но в голосе было что-то такое, что мне захотелось прижаться к нему и зарыдать. Просить прощения и больше не говорить о Свете вообще.
– Как?
– Что как? Как нашёл? У меня на телефоне есть программа отслеживания твоего аппарата. Даже если он выключен.
Ветер открыл дверцу машины и подтолкнул меня внутрь. Легонько, но как-то пренебрежительно. Мол, я слишком устал, чтобы скандалить, но ты вывела меня из себя, так и знай.
Я знала. Даже то, что это заслуженно, и всё-таки спросила:
– Почему ты обращаешься со мной как с собственностью? Хочу – будешь сидеть дома…
– Потому что ты моя. И носишь моего ребёнка. Разве это недостаточное основание?
Он с силой захлопнул дверцу машины и обошёл её, чтобы сесть рядом на водительское кресло.
– Ты хоть заметила, что я всегда оказываюсь прав?
Ветер разговаривал со мной, как с пустым местом. Не смотрел, не оборачивался, наверное, даже сдерживается, чтобы не наорать.
И я снова захлюпала носом. От осознания собственной беспомощности и глупости. От ощущения бесповоротности сделанного.
– Я верю людям, особенно тем, с кем прожила большой кусок жизни! – выдавила я, вытирая слёзы платком.
Тушь давно растеклась, наверное, выгляжу я сейчас так себе, но смотреть в зеркало и прихорашиваться не хотелось.
– Света много раз мне помогала.
– Сомневаюсь, – последовал короткий ответ. – Ты просто из тех идиоток, которыми можно пользоваться бесконечно, а они ещё и благодарить станут. Тебе в уши наплели, а ты…
Окончание фразы я не услышала. Муж понизил голос и повернул ключ зажигания, машина взревела и сорвалась с места.
По дороге мы не разговаривали. Я дрожала, отвернувшись к окну, и глотала слёзы, то и дело прижимая платок к глазам.
Вот сейчас вернёмся, и я нырну в постель. Брошу мокрую одежду на пол и свернусь калачиком под одеялом. И не стану ни о чём думать. Просто засну.
Станет легче. Завтра.
В дом мы вошли вместе. Ветер открыл дверь, на шум вышла Лариса и молча, с вышколенностью прислуги, привыкшей ничему не удивляться, приняла мой мокрый плащ и куртку мужа.
– Может, подать тёплый чай, Максим Сергеевич?
– Да, в комнату Златы Алексеевной. Мы будем там.
Я слушала их разговор и не могла представить, чтобы такой вежливый и спокойный человек, как мой муж, мог кричать и давать пощёчины. И всё же я знала его и с другой, тёмной стороны.
– Пойдём скорее, ты вся промокла, – сказал он с такой интонацией, слыша которую люди опускают голову и молчат.
Ветер стиснул мою руку и подтолкнул к лестнице. Я шла первой, затылком чувствуя его взгляд. И тем не менее испытывала облегчение: хорошо, что он даст мне шанс оправдаться.
Любым способом, я сейчас была готова вынести всё что угодно, лишь бы перестал обращаться со мной, как с чужой. Холодно, сухо. Ветер так отчитывал своих подчинённых. И не смотрел в это время на людей, словно они были функцией, пустым местом.
Я толкнула дверь комнаты и вошла, надеясь, что сейчас он что-то скажет.
– Быстро в ванну!
– Зачем? – обернулась я.
Впервые с момента нашей встречи у ворот парка наши взгляды встретились. Я провалилась в бездонную черноту его глаз и помимо воли выпалила:
– Прости, я глупая.
– Угу. Раздевайся и под тёплый душ. А потом ложись спать. Я прослежу, чтобы ты выпила чаю.
И снова он отвёл взгляд, будто не хотел на меня смотреть. Внутри аж всё затряслось от обиды и страха. Ещё никогда Ветер не показывал мне такую холодность и безразличие!
Муж хотел было подтолкнуть меня к двери ванной, но я обернулась и вцепилась в его руку. Крепко, так что теперь не отодрать.
– Не уходи. Давай поговорим.
– Я устал, Белоснежка! Сегодня ты меня разочаровала, но пока не хочу об этом говорить.
– Всё равно не уходи.
Он стоял и смотрел на меня так, будто не верил, но очень хотел поверить в мою искренность. Я уже было намеревалась сделать ещё один шаг навстречу, как в дверь постучали.
– Сейчас, – бросил Ветер, вырвался из моих рук.
Он открыл дверь и принял из рук Ларисы
