Пока стоит почитать боговдохновенные книги, в которых древние, те, кто ломал хребет язычеству, завещали хранить твердость в вере и поступках. В кафедральном соборе имелась неплохая библиотека с богословскими и историческими книгами.
Библиотека находилась совсем рядом, в зале в задней части собора. Туда не было доступа всем желающим — только духовенству, и не из рядовых. Конечно, там не было творений ересиархов, тем более — начертанных непонятными письменами языческих трактатов. Вместе с составителями, их отправили на костры, дабы не смущали умы верующих излишним знанием. Но кое-что, действительно, не стоило показывать кому попало, и уж точно ни у кого, кроме десятка высших церковных иерархов, не было доступа к архиву епархии, что хранился здесь же.
Клеомен постучал в дверь, дождался, пока тщедушный, иссушенный временем хранитель откроет оконце в тяжелой железной двери. Предъявил бирку, удостоверяющую право допуска ко всем документам. Клеомена знал в лицо весь город, без этой формальности можно и обойтись, но в таких вопросах лучше излишек бдительности, чем недостаток. А то ведь бывали случаи при прежних Примасах…
Лязгнул замок, тяжелая дверь открылась, хорошо смазанные петли провернулись без скрипа. Еще бы, прислуга знает, что бывает за небрежение в Божьем доме.
— Добро пожаловать, Примас Медара, — прошелестел бесцветный, словно крылья моли, голос хранителя архива.
— Да не оставит тебя Единый, — благословил в ответ Клеомен.
Старик вел его между массивными, на совесть сколоченными полками, на которых громоздились бесчисленные тома — от скромненькирх брошюр, почти лишенных каких бы то ни было украшений, до огромных инкунабул в золотой окантовке, с обложками, инкрустированными бриллиантами. Тут были не только книги, но и огромные свитки, и скрепленные вместе стальные, серебряные и золотые пластинки, на которых на сотни, а то и тысячи лет выбито священное Откровение, данное через своего Провозвестника Корамиса Единым-и-Единственным богом. Были и протоколы соборов, на которых решались не освященные в священных текстах вопросы.
Хотелось чего-нибудь такого, что успокаивает, настраивает на спокойное размышление и в то же время позволяет узнать новое — что пригодится на теологических диспутах в борьбе с ересями, в бюрократических коридорах Тельгаттеи, а может, и в камере пыток при допросе еретиков — вроде того же Морозини.
Клеомен неторопливо шел мимо бесконечных стеллажей. Книги, книги, книги… Ориентироваться в хранилище было бы трудно, если б не таблички там, где стояли книги самых известных авторов. Ну, нет, все это он изучал молоденьким адьюнктом в Университете Премудрости Божьей. Нужно нечто малоизвестное, но и не еретическое. Какое-нибудь «Опровержение ереси…» или «Против…», где можно проследить за борьбой мыслей, за обоснованием доводов и контрдоводов. Подобные интеллектуальные дуэли и мысленные споры с известными авторами для Клеомена были во сто раз интересней хмельного и девочек. Хотя, конечно, под настроение можно и их.
Ага. То, что нужно. «Против язычников премерзких, демонице развратной поклоняющихся». Отец Савватий Медарский. То, что надо, он писал еще до Обращения, и потому приходилось доказывать правоту не костром и дыбой, а умом. Конечно, и результат был не чета тому, какого добился Меллас. Но читать интересно. Вдобавок сам он некогда был помощником жрицы, о чем писал, знал. По его текстам, при всей ненависти и презрении к старой вере, основные ее положения можно восстановить. Поэтому «Против язычников…» не преподавали в университетах и монастырских лекториях. Зачем смущать неокрепшие умы студентов? А вот ему, разменявшему шестой десяток и доказавшему преданность вере — вполне можно.
Клеомен вытащил тяжелую, пыльную инкунабулу с полки. Расстегнул позеленевшие от времени медные застежки, уложил на стол, раскрыл. И сразу погрузился в чтение. Искушенный в богословии ум легко улавливал малейшие оттенки мысли, ссылки на источники оживали в памяти прочитанными томами. Время летело незаметно, и в то же время он прекрасно понимал, когда надо прерваться. Он уже собирался поставить фолиант на место, когда из него выпал сложенный вчетверо лист грубой, тогда только что появившейся бумаги.
Отложив инкунабулу, Клеомен развернул лист бумаги. Вчитался в старинные, еще языческие письмена. Значит, странный документ появился или еще до Обращения или сразу после него. Наверняка подлинник одного из первых отчетов о том, как идет Обращение в Медаре. Или о сопротивлении язычников — что тоже интересно. Или — не так интересно, но льстит самолюбию — то, что с ними сделали после падения Храма.
«Донесение исх. № 28-г/1141
Предстоятелю Святого Престола в Тельгаттее
Оробазу Второму
От Карстиома Первого Тегнатиата, Примаса Медарского.
Год 1142-й от Воцарения Ствангара, месяц 4-й, день 24-й».
«То есть донесение за номером двадцать восемь от Четвертого месяца 1141 года, — сообразил Клеомен. — Значит, в город только-только начали возвращаться церковные власти и самые первые из горожан. Конечно, некоторые пересидели огненную бурю в подвалах — у кого они были. Медар тогда представлял собой колоссальное пепелище, на много миль не было ни одного целого здания. Если там и были жители, это были бездомные бродяги и мародеры, готовые молиться кому угодно, лишь бы грабить не мешали. Интересно, какие же ереси были на пепелищах?» Пробегая глазами изъявления преданности со стороны вновь назначенного Примаса, канцеляризмы тех времен и проклятия в адрес язычников и их идолов, Клеомен сразу приступил к чтению основной части.
«В соответствии с Вашим от 23-го дня Одиннадцатого месяца 1140 года покорный раб Единого-и-Единственного с баталией Восьмого Тельгаттейского полка имени святого Яахима. В 1-й день Третьего месяца в Медар прибыл. Осмотр города, предпринятый сразу после прибытия в 15 день Четвертого месяца, показал следующее. Магией богомерзких язычников город разрушен полностью, в пределах Старого города не сохранилось даже отдельно стоящих стен, что касается Нового, то не до конца выгоревшие дома были обнаружены лишь на окраине и за стеной Нового Города. Население города предположительно уничтожено на четыре пятых, спаслось не более пятой части горожан общим числом до восьмидесяти тысяч человек. При очищении города от богомерзкой магии уничтожены следующие монстры (список и зарисовки прилагаются)».
Никакого приложения Клеомен не обнаружил, оно или потерялось, или никогда и не существовало. Впрочем, и неважно: судя по наличию лишь исходящего номера, документ так и не отправили. Клеомен уже собирался отложить бумажку и показать ее хранителю, чтобы занес в каталоги, но любопытство победило, и он принялся читать дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
