что в этом ларьке можно купить хотя бы воду. Что уж говорить о кофе.
А кофе хотелось – и даже очень. Похоже, я кофеманка…
А еще хотелось в мягкую постель. Ну или просто кроватку. Черт возьми, хотя бы просто вытянуть затекшие ноги.
Но ничего из этого мне не светило, а судя по отдуплившемуся навигатору, который все-таки поймал связь на забытой богом заправке, светило мне еще минимум три часа пути. Будь наш с Сергеем Павловичем попутчик чуть меньше, я бы поменялась с ним местами и вытянулась на заднем сиденье. Но это был Олег!
Мои нервы дошли до критической точки. Я впала в режим тотальной рефлексии. Меня бесило буквально все. Мне нужно было чем-то заняться, потому что темная дорога меня уже доконала. И, наверное, эти мысли были написаны у меня на лице, потому что, когда Психчинский вернулся в машину и увидел меня, он вдруг предложил:
– Может включишь свою музыку?
С его стороны предложение было максимально необычным. Сергей не переносил постороннего шума. Даже раньше радио было включено на минимальной громкости, чтобы не отвлекать его. А тут он сам предложил включить музыку. Мою музыку! Ту, которую пару лет назад он окрестил не иначе как «пиздострадальческой», на что я, если честно, обиделась, хотя в какой-то степени и была с ним согласна.
И знаете, недолго думая, я схватила этого кота за хвост и подключила телефон к машине, превратив следующие девяносто минут в орирующую вакханалию. Честно говоря, петь я никогда не умела. Мне вообще всегда казалось, что таланты в нашей семье поделились поровну: я – пишу, Дар – поет. И никак иначе.
Надо отдать должное, Психчинский стойко выдержал полтора часа моих надрывных завываний о великой и могучей любви в разных вариация. То меня бросали, то бросала я, то мы счастливо уходили в закат. То я пела о любви к себе, то о любви к нему. То о невестах, то о любовницах. Олег, удивительное дело, даже подпевал мне, что самую малость сгладило углы наших неприятных отношений.
И так продолжалось до тех пор, пока мой невероятный плейлист не дошел до одной песни. Душевной такой песни, жизненной. Самое главное, полностью обо мне.
“О – объедузер” – высветилось на сенсорной панели, и джазовые завывания Дара вкупе с барабанами прошибли машину.
Глава 12.2 Муза - Ведьма?
Эта песня была подарком ребят на мое восемнадцатилетие. Я, конечно, в целом рада, что могу смело приписывать себе статус женщины-музы, которой посвящают песни, но мне кажется, ни одна девушка не захочет, чтобы ей посвятили такую песню.
— Ты не женщина — бульдозер! — орал мой братец на всю машину, а я тем временем судорожно пыталась переключить песню, но в этот момент моя удача вновь улетела в трубу, а телефон — под пассажирское кресло.
Ну а пока я пыталась извернуться и достать его, машину прорезал сигнал от отстегнутого ремня безопасности, а раскатистые барабаны сменились знакомым околоджазовым мотивчиком, и Дар запел:
Ночь. Квартира. Холодильник.
Подхожу — хочу поесть.
Не звучал ещё будильник,
Но уж не на что смотреть!
«Где еда?» — взываю к чести.
Только нет такой на месте.
Если в доме все пропало —
Значит Сашка здесь бывала!
— Я сейчас выключу, — пискнула я, понимая, что телефон достать не получится, и потянулась к колесику громкости на панели.
— Нет, погоди, — остановил меня Психчинский. — Интересная разбавка песен о любви.
— Вы уверены? — слушать стебные песни Дара в компании с Сергеем Павловичем — сомнительное удовольствие, но он кивнул и сделал погромче. А у меня запылало лицо.
Нет, вы не подумайте, песня-то прикольная и даже смешная. Дома я под нее обычно готовлю. Но то дома. И не в компании с Психом, который сейчас максимально внимательно вслушивался в текст. А тем времен Дар, потерявший в какой-то момент связь с рифмой, продолжал:
«Лучше в мире нет сестры!»
Эй, алло, глаза протри!
Бей, пинай, кричи, души —
Но не трожь моей еды!
— Если я скажу, что просто нашла ее в интернете, вы мне поверите? — вклинилась я в разбивку между куплетом и припевом.
— Нет, — усмехнулся Псих и вторило ему протяжное «о-о-о» Толика.
Лучше б был абьюзер,
А не Сашка-объедузер!
(О-о-о)
Объедузер! Объедузер! (Спасайте!)
(О-о-о)
Сашка-объедузер! (Спасайте еду!)
Толик вторил Дару, добавляя мощи звучанию. Хотя о какой мощи может идти речь, когда это старая и даже не студийная запись, сыгранная в папином гараже и прошедшая несколько вариантов не самой качественной обработки. Песня-прикол, написанная ради веселья, когда ребята — в то время еще и правда ребята — только искали себя. Я до сих пор помню свои эмоции, когда мы вместе с мамой стояли в гараже и слушали эту глупую, абсурдную песню. Которая почему-то вместо смеха вызывала слезы. Не обиды — то было странное чувство, замешанное на гордости и удивлении. Когда Дар пел даже что-то настолько нелепое, он отдавал всего себя, словно светился изнутри.
Нет сестры, но есть еда?
Одолжу свою за бакса два!
Заберите, отвезите и отдайте хоть куда:
Женщина-бульдозер дальше справится сама!
Следующие строчки вырвали меня из воспоминаний, заставив улыбнуться. И насторожиться. Если Псих скажет, что песня говно — я расцарапаю ему морду. Я готова терпеть его нелюбовь к моим пиздострадальчиским песням, но нелюбовь в музыке Дара терпеть отказываюсь. Это банальная семейная солидарность. Я может и могу сколько угодно говорить, что его песни не очень, но другим этого делать нельзя. Хотя, если честно, я никогда не говорила Дару, что его музыка какая-то не такая. Просто язык не поворачивался насмехаться над тем, во что человек вкладывает душу.
Летом так вообще напасть —
Хоть горюй да стой и плачь:
Стоит лишь купить арбуза —
Тут как тут наш объедузер!
Ты не женщина — бульдозер!
Будет пузо больше бедер,
Если так продолжишь жрать!
Как же жаль твою кровать…
И снова припев о том, что нужно спасать еду от Саши. А я все-таки сделала потише — настолько тише, что слов было уже не разобрать, — потому что дальше шли строки о любви ко мне. И мне не хотелось, чтобы их слушали другие. В любом случае, эту песню в общем доступе они никогда не найдут.
— Вау, так у тебя брат — музыкант? — спросил Олег.
— Был когда-то, — от чего-то закашлявшись
