Дождавшись, когда машины проедут вперед с полсотни метров, я быстро пошел через затопленное поле, оставляя за собой две расходящиеся волны. На краю топи туман почти рассеялся, я отчетливо видел все поле. Когда-то это была ферма. Длинные земляные холмики – остатки грядок – наполовину размылись, но ступни то и дело попадали между ними, и я погружался в воду почти по пояс. Вокруг тянулся лабиринт заводей, протоков и луж, я лавировал между высокими кустами, и вскоре они скрыли от меня насыпь. Местами трясина уплотнилась, превратившись в ложные острова – зыбуны, плотные растительные подушки на поверхности, которые тоже приходилось огибать.
Из-под ног взлетали гроздья пузырьков, лопались на поверхности. Я столько раз сворачивал, что вконец бы запутался, но насыпь, видневшаяся по правую руку, помогала держать направление. Туман рассеялся окончательно, было душно и тихо, гудение моторов смолкло, только ленивое жужжание слепней висело над полем. В зеркальной глади отражались облака, я шагал сквозь них, и небо качалось, дробилось на мелких волнах.
Стало прохладнее, приближался вечер. Позади осталось две трети поля. То тут, то там из дна росли целые острова травы, она волновалась на ветру, тихо шелестя. Ни одна аномалия так и не попалась на пути, но я обошел змею, которая проплыла впереди, выставив над водой плоскую голову, миновал ядовитый куст-колючку и едва не наступил на дохлого бюрера, валяющегося кверху раздутым брюхом. Труп мутанта насторожил меня – возможно, где-то неподалеку прячется и ведьма? Чешуйчатые болотные карлики и ведьмы обитают рядом…
Подумав про них, я остановился. Откуда я это знаю? Болотная ведьма… Зажмурившись, я попытался представить ее, и в голове медленно проступил образ – существо с четырьмя лапами и парой рук, нечто среднее между ящерицей и человеком. Ведьмы живут только здесь, на севере, мне про них кто-то рассказывал, про них и болотных карликов, и про их повадки. И еще – про пузырника. Вот этой твари точно нельзя попадаться на пути!
Я удвоил осторожность, но старался двигаться по возможности быстро, все еще надеясь затемно выйти из болота. Солнце скрылось за горизонтом, небо посерело.
Наконец показалась ограда фермерского дома. Кривой частокол едва торчал над водой. Значит, поле я почти пересек, осталось миновать развалины, и откроется конец той огромной дуги, у начала которой на меня едва не напоролись монолитовцы. Тогда перебегу через насыпь, ну а дальше… Контролер его знает, что дальше. Надо искать отряд наемников.
Перебравшись через ограду, я привстал на цыпочках, изучая дорогу, видную поверх развалин. Если монолитовцы с пленниками двигались немного быстрее меня, то сейчас они находятся примерно на том участке дороги, который мне надо пересечь. Стоит подождать с полчаса, чтобы они точно убрались подальше, и тогда подниматься. Спрячусь пока в развалинах.
Зашагав дальше, я услышал рокот сзади. Оглянулся – низко над полем летел гражданский вертолет, дверца его была раскрыта, наружу высунулась наголо бритая голова.
Мы увидели друг друга одновременно. Он исчез, и вертолет, заложив вираж, полетел в мою сторону.
Я побежал, петляя между развалинами. Рокот нарастал. Я оглянулся – «вертушка» была почти надо мной. Мелькнула бритая голова, потом из дверцы один за другим вылетело несколько оранжевых шаров.
Они упали сзади, взорвались, подняв фонтан грязи и огня. Земля задрожала, я упал. Впереди торчали обугленные балки, сбоку высилась стена сарая – она развалилась, когда последний шар угодил в нее, и я покатился в другую сторону, чтобы не засыпало обломками.
Вертолет, пролетев дальше, зашел на второй вираж. Высунувшийся наружу бритый дал длинную очередь из автомата, но стрелком он был плохим. Вертолет, описав крутую дугу, понесся на меня, пришлось бежать прочь от руин и затопленного поля – то есть к насыпи.
Сверху вновь посыпались оранжевые шары. Я бежал, земля содрогалась все сильнее, отблески огня нагоняли вместе с грохотом… Последний шар взорвался, и вертолет промчался низко над головой. Повернул.
Другого пути не было – я бежал к насыпи. Рокот машины, немного стихший, зазвучал громче. До склона оставалось шагов сто, когда волосы на голове зашевелились, будто кто-то взъерошил невидимыми пальцами. Я остановился так резко, что едва не упал.
На полпути между мной и склоном находилось одно из самых необычных аномальных образований. Если бы я врезался в него, то умер бы на месте.
Сталкеры называют его цветком – ядро аномалии располагается на гравитационном столбе, который выглядит просто как полоска дрожащего воздуха. «Стебель» легко ломается, и диск падает на голову того, кто разрушил его. Над ядром гравитация ослаблена, под ним – усилена. Соответственно, все, что попадет под аномалию, увеличивает вес: в пять, десять, сто раз… Это зависит от возраста аномалии.
Диск находился не прямо передо мной, немного левее. Рокот вертолета вновь нарастал. Я побежал к аномалии.
Загрохотали огненные шары, взбурлила грязь. Насыпь и стебель аномалии были прямо передо мной. На полном ходу я бросился в сторону, обогнул цветок и помчался вверх по склону.
Но пилот вертолета не успел повернуть, а может, просто не заметил опасности. Оказавшись над аномалией, машина попала в конус антигравитации.
Если там каким-то образом окажется человек, его зашвырнет далеко в небо. Вертолет, ясное дело, куда тяжелее, но и его подбросило с большой силой. Рокот двигателя захлебнулся, «вертушка» рванулась кверху, из дверцы выпало сразу множество шаров. Машина закувыркалась, стремительно уменьшаясь, стала точкой на фоне вечерних облаков и пропала из виду.
Последние шары, выпущенные уже после аварии, градом обрушились вокруг – один чуть было не угодил в меня, остальные взорвались выше по склону и на дороге. Я заметался между гейзерами земли и огня. От грохота заложило уши, поскользнувшись, я упал на четвереньки, пополз вниз, но сумел выпрямиться и прыгнул на плотно утоптанную землю.
И увидел, что монолитовцы как раз ехали по этому участку.
Последние шары угодили в машины – впереди царил хаос. Черный джип взорвался, оба зеленых пылали. Два или три шара попали в шеренгу пленников, и теперь они горели, но, странное дело, люди не бегали, не катались по земле, пытаясь потушить огонь, – просто брели в разные стороны, волоча за собой обрывки веревок.
На моих глазах микроавтобус перевернулся, оттуда выкатился сектант, объятый пламенем, вскочил, пытаясь содрать с себя комбинезон. Прикрученная ремнями к джипу раздутая меховая подушка лопнула, с шипением выпустив содержимое, запахло тухлыми яйцами. Еще трое сектантов выскочили из джипа, один заметил меня, вскинул автомат, я отпрыгнул, покатился по земле…
Раздалась очередь, и монолитовец упал. Хлопнуло несколько одиночных выстрелов. Я лежал, подняв голову, но мало что видел из-за дыма. Еще два выстрела. Окрик. Звук шагов – он едва донесся сквозь гудение огня. Воздух дрожал, жар волнами обдавал лицо.
Раздался голос:
– Вставай, мы тебя видим.
Я медленно выпрямился, сжимая пластиковый нож в правой руке.
Ни одного монолитовца в живых не осталось, из пленников – только двое, оба еще горели, один брел прочь по дороге, другой спускался по насыпи. Теперь я сообразил, что это шатуны. Зачем сектанты берут в плен шатунов? И какие у них взаимоотношения с лешими?
Шатун споткнулся, упал, скатился в воду. Зашипело, повалил дым. Человек остался лежать неподвижно обгоревшим лицом вверх.
– Двойники эти, – произнес тот же голос, – совсем малахольные какие-то, скажи, Кирилл?
Я медленно обошел микроавтобус, переступил через труп монолитовца и остановился.
С другой стороны насыпи показались семеро людей. Двое – обычные наемники, один белобрысый, второй невысокого роста. Еще в двух я сразу признал синхронов. Кажется, я даже слышал про них когда-то, хотя знаком не был: молодые смуглые парни, один жгучий брюнет, а у второго волосы как альпийский снег. Пятый – невысокий пожилой мужик в полувоенной форме, с фотообъективом вместо правого глаза, шестой – здоровяк с бугристым лысым черепом и длинной прядью волос на макушке, седьмой – морщинистый мужик в брезентовом плаще. Я уставился на него.
Мы были знакомы. Наверняка! Когда-то, возможно, очень давно, а может, наоборот, недавно, я знал его, знал, как его зовут…
Что-то щелкнуло в голове, и я сказал:
– Болотник?
Морщинистое лицо осталось спокойным.
– Откуда меня знаешь? – спросил он.
- Болотник, – повторил я. – Макс. Макс, да? - Он кивнул. И добавил, помолчав:
– Мы не знакомы.
– Разве? – осторожно спросил я. – А мне кажется, я тебя видел…
Макс Болотник внимательно оглядел меня и покачал головой.
– Так чего, – бритый здоровяк поднял «М-4». – Я его стрельну, и нормально. У меня еще полмагазина осталось.
