Рана была сквозной – скосив глаза, я увидел выходное отверстие в плече, – зато небольшой, не толще спицы. Я прополз немного, поднялся на колени, упираясь в землю руками. Из дыры просыпалась темная труха – все, что осталось от артефакта. Крови не было, жар остановил ее лучше всяких лекарств и повязок.
Надо найти болотный трилист, иначе потеряю сознание от боли. Я встал, качнувшись, завалился вперед, но успел выставить ногу и не упал. Вокруг все плыло и шаталось, боль расходилась жаркими пульсациями, будто к плечу раз за разом прикладывали горящий факел.
Трилист должен расти где-то неподалеку. У него синие треугольные листья, я видел их, когда бежал. Оглянулся: вихрь исчез, ядро змеиного клубка все так же бесшумно перекатывалось внутри незримого пузыря. Я сделал осторожный шаг, потом второй. По телу разливалась слабость. Вон что-то синеет слева, в зарослях осоки. Ну да, он обычно прячется среди более сильных растений, обвивает их своими гибкими стеблями…
На следующем шаге я потерял равновесие, упал лицом вниз и пополз, хватаясь за траву. Головой раздвинув заросли, увидел жесткие желтоватые стебли, обвитые лозой трилиста. От боли туманилось зрение, мир качался, как лодка на волнах.
Я ухватил лозу, потянул. Не стал даже срывать листья – сунул ее в рот целиком и принялся жевать мягкие сочные волокна вместе с комочками земли, ощущая горечь на языке.
Некоторые сталкеры собирают трилист и продают скупщикам или нашим доморощенным костоправам, живущим в лагерях. Из растения варят настои, которыми пропитывают повязки либо – в очень небольшом количестве – дают выпить больному. Ни один лекарь-самоучка из Зоны не скажет тебе жевать листья, ведь трилист сильный наркотик, вызывающий странные видения.
И вскоре я хорошо ощутил его действие. Боль исчезла вместе со всеми тревогами. Я забрался глубже в заросли, перевернулся на спину и сквозь туман уставился на далекое небо. Очень смутно я осознавал, где нахожусь, что это северная часть Зоны, я двигаюсь в сторону Припяти, надеясь встретить отряд наемников, нанятый незнакомой рыжей женщиной, которая назвалась Катей Орловой. Но понимание было отстраненным и беззаботным, оно не вызывало никаких чувств. Пусть себе ищут, я слишком безмятежен, чтобы волноваться из-за этого, и нашел для себя безопасное место – ведь эти заросли очень густые, никто не заметит меня в них, они высокие и так уютно шелестят…
Лишь много позже я осознал, как мне повезло, что тогда в осоку не забрел какой-нибудь болотный мутант. Я бы, наверное, встретил его с благостной улыбкой и не стал сопротивляться, если бы он начал грызть меня. Но никто не появился – и я лежал, благодушно глядя в небо, следя за плывущими облаками, едва различимыми сквозь туман. В какой-то момент я и сам стал облаком – взлетел, воспарил над миром и поплыл в компании тучек, радостно клубясь, по влажному синему простору. Потом набух, разросся, потемнел и потяжелел – и низвергнулся вниз проливным дождем. Из меня ударила молния, слепящий зигзаг протянулся к далекой земле, к болоту вокруг кольца гор – головокружительное стремительное падение, – впился в землю посреди зарослей осоки…
Я вскрикнул и резко сел.
И понял, где нахожусь. Голова кружилась, подташнивало, но боли не было. Оглядел рану – едва заметная темная дырочка в плече. Немного выше – и жгучая стрела пробила бы кость, чуть ниже – и зацепила бы легкие. Хорошо бы перетянуть чем-нибудь, чтобы внутрь не набилась грязь. Я достал пластиковый ножик, снял куртку, срезал рукав рубахи по локоть и намотал на плечо, ощутив совсем легкую боль. Видения прошли, но трилист еще действовал.
Осторожно привстав, я осмотрелся. Ничто не изменилось: осока, трава, топь. Сколько я лежал? Небо светлое, но наверняка давно перевалило за полдень. Надо добраться до границы болот, прежде чем наступит вечер. Здесь и днем опасно, а ночью, в одиночку, невооруженному – не выжить, каким бы опытным сталкером ты ни был.
Я сорвал несколько синих листьев, сунул под повязку и встал. Затошнило сильнее, голова закружилась. Ноги дрожали, болезненная слабость наполняла тело – действие дурманящих веществ. Раздвигая осоку, я выбрался из зарослей. Далеко в стороне увидел красное пятно змеиного клубка, почувствовал идущую от него энергию, но слабо, едва-едва.
А впереди тянулась земляная дорога. И рядом стоял приземистый дом – именно его я заметил, перед тем как наткнуться на аномалию.
2
Лежа в заболоченной низине между двумя холмами, я внимательно наблюдал за дорогой. Она проходила по вершине насыпи, что за ней, видно не было, а вот на ней стоял большой бревенчатый дом, и рядом за оградой виднелось несколько машин – старый микроавтобус, трактор с прицепом, легковушка, два черных джипа.
И еще там были монолитовцы.
Я понял, что это именно они, по черным комбезам и шлемам. Двое стояли снаружи с оружием наизготовку, охраняя людей в обносках, неподвижно сидящих под стеной дома. Еще один сидел в микроавтобусе, выставив ноги в раскрытую дверцу со стороны водительского сиденья, как минимум трое находились в доме, и последний караулил на покатой крыше, высунувшись по пояс из слухового окна с автоматом в руках. Сбоку из крыши торчал широкий деревянный раструб – я так и не смог понять, для чего он.
Я лежал неподвижно, размышляя. Что происходит в северной Зоне? Лешие, теперь вот монолитовцы… И что это за бродяги у них в плену? Обычные сталкеры или нет? Дом – их сторожевой пост, выходит, монолитовцы контролируют это болото или по крайней мере его границу? Я почесал лоб, скосил глаза на повязку. Она так и осталась сухой – оставленная жгучей стрелкой рана не кровоточила. Чувствовал я себя нормально, слабость прошла.
Ну хорошо, главное, что надо решить – собираюсь ли я помогать рыжей девчонке? И если нет, то что мне делать дальше?
Ответ был очевиден: в одиночку не выжить. Без оружия и припасов, без прошлого… Назад в город нельзя, там лешие. Возможно, Катя Орлова с моим напарником спаслись, возможно – снова в плену, а может, их вообще убили. В любом случае возвратиться я не могу, но тогда – куда мне податься? Значит, надо разыскать отряд наемников и все им рассказать. В конце концов, по словам рыжей, я сам наемник, как-нибудь найду общий язык со своими…
Но наемники – где-то по другую сторону этой насыпи, границы болота. Надо пересечь ее. Скоро начнет вечереть, следует поспешить. Черт знает, какие твари выползают из топей ночью.
Пока я размышлял, из дома появились два монолитовца, пинками заставили пленных подняться и повели к микроавтобусу. Неужели эта развалюха еще ездит? Машина казалась совсем старой, корпус проржавел, стекол нет. Сектанты выстроили пленных позади него и стали связывать им руки. Трое других вынесли из мастерской раздутую меховую подушку. Я сощурился, вглядываясь. Что это еще такое? Напоминает небольшой воздушный шар, сшитый из шкур. Монолитовцы подняли его (причем было понятно, что они скорее придерживают эту штуку, чтобы она не улетела, чем поддерживают на весу), водрузили на микроавтобус, пристегнули к нему ремнями. Раздалось гудение, и на дороге справа показались еще два джипа – открытые, выкрашенные зеленой краской.
Пора. Я вскочил и нырнул в заросли по левую руку. Надо было обойти этот отрезок дороги и дальше пересечь ее.
* * *
Пока бревенчатый дом оставался в пределах видимости, я то шел, низко пригнувшись, то ложился и полз – у сектанта на крыше наверняка был бинокль. Потом дорога повернула, за поворотом открылось залитое водой поле. Насыпь длинной дугой огибала его и тянулась дальше, исчезая в тумане.
Я присел на корточки, разглядывая затопленную низину. На другой стороне виднелись облепленные мхом развалины, торчащие из воды балки и остатки стен. Оглянулся – здесь перебегать дорогу еще опасно, надо пройти дальше. Можно пересечь поле напрямую, на это уйдет куда меньше времени, чем если огибать его вдоль дороги, – очень уж велика протянувшаяся дугой насыпь.
Сзади раздалось гудение.
На повороте росли деревья с кустами, из-за них я не видел, кто приближается ко мне, хотя сразу решил, что там едут монолитовцы. Иногда двигатель принимался дребезжать и похрипывать. Нет, это не джип, скорее уж микроавтобус. Сквозь дребезжание донеслось басовитое гудение – ага, джипы там тоже сюда движутся.
Прежде чем первая машина показалась из-за деревьев, я бросился в воду под насыпью.
Опустившись в воду до подбородка, я наблюдал, как процессия удаляется по дороге. Состояла она из ржавого микроавтобуса, одного черного джипа и двух зеленых, открытых. В машинах ехали с десяток сектантов, и примерно столько же людей в обносках, со стянутыми руками, тащились позади микроавтобуса, привязанные к нему длинной веревкой. Они качались и монотонно переставляли ноги.
