– Откуда меня знаешь? – спросил он.
- Болотник, – повторил я. – Макс. Макс, да? - Он кивнул. И добавил, помолчав:
– Мы не знакомы.
– Разве? – осторожно спросил я. – А мне кажется, я тебя видел…
Макс Болотник внимательно оглядел меня и покачал головой.
– Так чего, – бритый здоровяк поднял «М-4». – Я его стрельну, и нормально. У меня еще полмагазина осталось.
- Всего лишь полмагазина, Хохолок, – ответил наемник с механическим глазом. – Если и есть необходимость убивать этого человека, то с помощью ножа.
– Та ладно, и нож не нужен. – Здоровяк закинул автомат за спину и шагнул ко мне, подняв руки. – Я его так придушу. Или гранатку в него? У меня последняя…
– Эй! – сказал я. – Хоть кто-нибудь из вас меня знает? Никто? Ладно, тогда вот что: Катя Орлова.
– Чё? – тот, кого называли Хохолком, вытаращился на меня. – Ты чё сказал?
Это были они, те самые наемники. Я заключил:
– Она передает привет. И просит поторопиться.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
АЛЕКС. БОЛОТНЫЕ БЮРЕРЫ
1
Левая рука повисла плетью, в плече пульсировала боль. Скрипя зубами, я ухватился за торчащий из кочки кривой ствол, кое-как вылез на относительно сухую землю, упал и замер лицом вниз.
Город с военной базой, где засели лешие, остался позади, вокруг было болото. Нас преследовали трое, мы ушли от них, убив двоих и ранив третьего, который уполз обратно к городу, но успел вывихнуть мне руку и едва не утопил.
Я лежал не шевелясь, постепенно приходя в себя. Что-то потрескивало и булькало, топь иногда будто сглатывала, чавкала. Так толком и не придя в себя, я уперся в землю здоровой рукой, встал на колени, огляделся.
– Алекс!
Раздавшийся неподалеку растерянный голос придал мне сил. Вцепившись в дерево, я выпрямился, обхватив ствол, чтобы не упасть.
– Эй, наемник!
Я огляделся. Между кочками брела фигура, в тумане за ней проступало что-то темное.
– Красавица! – позвал я. – Я здесь!
Рыжая повернула к островку. Отпустив ствол, я шагнул навстречу, нога скользнула по влажной земле, и я повалился ничком, растянувшись в грязи у ее ног.
Катя схватила меня за плечи, чтобы помочь встать, и я замычал сквозь зубы:
– Плечо! Не трогай!
– Что? – спросила она растерянно.
– Левая рука вывихнута. Ты что, не видела, как он меня дернул? Не трогай плечо!
– Ну, извини. – Она шагнула на островок, а я, кое-как повернувшись, сел на его краю.
С ног до головы Катю покрывала грязь, намокшая рубаха под расстегнутой курткой липла к груди, жижа капала с воротника; волосы, лицо – все черное, девчонка напоминала мутанта из породы крюкозубов. Левую руку она запустила под ворот, крепко сжала пальцами висящий на шее медальон.
– Там… – со странным выражением сказала Катя, махнув правой в сторону, из которой пришла. – Оно там.
– Что? – спросил я.
– Оно…
– Помоги мне.
Она молчала, закусив губу.
– Что ты там увидела? Вправь мне плечо, слышишь!
– Вправить? – повторила Катя наконец. – Я никогда не…
– Не важно. Эй, приди в себя! – Повысив голос, я положил ладонь ей на колено, чтобы привлечь внимание. Рыжая вздрогнула и отскочила от меня, поскользнувшись в грязи, схватилась за дерево.
– Что случилось? – спросил я. – Что с тобой?
– Я… Почему ты…
В ее голосе прорезалась злость. Катя глубоко вздохнула и произнесла:
– Что ты хочешь, чтобы я сделала, наемник? Я встал на колени.
– Возьми меня за кисть руки. Левой, да, только осторожно. Но крепко. Подними ее, очень медленно… – Она так и сделала, и я скривился от боли. – Так. Возьмись еще крепче. А теперь дерни. Немного вверх и на себя. Дерни сильно.
– Но тебе будет очень больно.
Она сказала это равнодушным тоном, словно моя боль не заботила ее, не вызывала никакого сочувствия.
– Знаю. Иначе никак. И боль будет недолгой. Ну, давай!
Наклонившись, она заглянула мне в глаза и вдруг дернула – очень резко и сильно, пожалуй, даже сильнее, чем требовалось.
Кажется, я закричал, хотя не услышал своего крика. Будто тысяча болотных бюреров завизжали мне в уши. Красная молния расколола мир, он развалился на части и провалился куда-то в темноту.
– …Алекс! Что с тобой?
Голос донесся из гулкой пустоты. Я открыл глаза… нет, они и так были открыты, но до сих пор я не осознавал этого.
– Алекс!
Я лежал на боку, прижавшись щекой к теплой земле. Перед глазами возникло лицо Кати.
– Нормально, – сказал я и сел. – Уже лучше.
Плечо все еще болело, но теперь не очень сильно. Я пошевелил левой рукой, поднял ее, опустил, хлопнув себя по бедру… да, порядок.
– Не очень-то умело ты это сделала, – сказал я. – Ну ладно, все равно спасибо.
Она смерила меня взглядом, скривив губы.
– Это из-за тебя они нас догнали, – сказала она. – Могли бы от них свалить, так нет, ты остановился, подраться решил!
– Чтобы от них свалить, нам пришлось бы бежать и дальше, – возразил я. – А бегать по болоту – все равно что по минному полю. Так что я все правильно сделал.
Рыжая отвернулась. Я никак не мог понять, какие чувства испытываю к девчонке. Она вызывала то почти презрение, а то нечто совсем другое. Иногда хотелось ее обнять, ну и кое-что еще сделать, иногда стукнуть, чтоб не выпендривалась и не командовала. А покомандовать она любила. Считала, наверное, что заплаченные деньги дают ей право помыкать наемниками так и этак. Хотя, по ее словам, заплатила она и вправду немало… Но – где эти деньги? Если я не могу вспомнить, где мы их с Маратом спрятали, то, значит, их для меня и не существует. Значит, ничего не принуждает меня и дальше опекать рыжую… кроме желания, чтобы она осталась жива.
Стряхнув с волос быстро засыхающую грязь, я встал. Сейчас все это не важно. Вокруг болото, место явно опасное – вот о чем следует думать.
Катя брела прочь, приближаясь к темному силуэту в тумане, и я поспешил следом. Оружия у нас не осталось, разряженную двустволку я потерял во время драки, после того как раскроил прикладом череп одного из леших.
– Осторожно, принцесса, – сказал я ей в спину. – Здесь наверняка много всего… – и не договорил, разглядев наконец, что находится впереди.
Это растение называют железным деревом. Конечно, на самом деле оно не из железа, но что-то в болотах, какой-то природный элемент придает коре тусклый стальной оттенок, а древесине – необычайную крепость. Я слышал, некоторые сталкеры даже используют ее для ножей, хотя подобное оружие большая редкость: железные деревья растут только в глубине болот, в опасных местах.
Ствол колонной поднимался над нами, из широко раскинутых сучьев торчали кривые ветки, похожие на согнутые пальцы. На них висели мертвецы, нанизанные на прутья, как креветки. Несколько десятков голых тел, покрытые коркой засохшей грязи и крови, тощие, с изможденными лицами. Концы ветвей торчали из животов и грудей.
В Зоне я привык к подобным картинам, но Катя вдруг схватила меня за плечо.
– Кто это сделал? – прошептала она.
– Хрен их знает. Обитатели болота.
– Обитатели… но кто именно? - Я покачал головой.
– Чешуйчатые бюреры, ластоногие ведьмы, болотные кровососы, пузырники…
– Пузырники? Никогда о таких не слышала.
– Они очень редкие. Ну и опасные, конечно. Наверно, даже опаснее крюкозубов. Хотя, конечно, пузырники тут ни при чем, у них и рук нету. Что, ты уже не злишься на меня, Катя Орлова? – спросил я, обнимая ее за талию.
Она оттолкнула меня, но затем подалась обратно и прижалась, хотя и не слишком крепко, – и тут же поспешно отступила, тряхнув головой, будто отгоняла слабость.
– Ну да, ты, конечно, привлекательный, – признала рыжая. – Привык, что бабы на тебе виснут? Все, идем отсюда! – Она пошла в обход железного дерева, меся ботинками грязь. – Идем, ну! Мгла где-то сзади, скоро будет здесь.
– И куда ты собралась? – спросил я, нагоняя ее.
– На восток. На другую сторону болота. Надо только до отряда моего дойти, он где-то там…
– А откуда знаешь, что эта твоя Мгла все еще сзади?
– Да с чего ей отставать? Она сколько дней меня… нас преследует.
– Тебя, – поправил я. – Не знаю почему, но она именно за тобой прется, принцесса. И вообще ты знаешь, сколько это болото тянется? До границы может быть больше километра. А может – два или три. И ты хочешь пройти эти километры по болоту вот так, топая напрямую…
– А как еще… – начала она, оглядываясь, но тут грязь хлюпнула под ее ногами, и Катя Орлова провалилась.
На небольшом островке она заставила меня отвернуться, разделась и долго отжимала от грязной жижи свои шмотки, а после чистила. Я в это время выломал деревце, сорвал ветви и часть коры, превратив его в длинный кривоватый посох.
