Сначала надо было произвести разведку: установить систему зенитной обороны. С этой целью на боевое задание один за другим ушли два экипажа. Обратно они не вернулись, и судьба их осталась неизвестной. На повторный вылет вызвались командир эскадрильи Павел Дельцов и его штурман Петр Козленко.
Капитан Кривцов, принявший полк после гибели Бециса, сначала не соглашался посылать лучший экипаж в разведку, по Дельцов и Козленко все же упросили его.
— Ну ладно, — переменил свое решение командир. — Только будьте осторожны.
Разведчики применили тактическую хитрость — подошли к вражескому аэродрому на большой высоте со стороны солнца. Зенитки открыли огонь по ним, когда они были уже над целью.
— Насчитал более ста пятидесяти машин, — доложил командиру штурман.
— Виталий, — сказал Дельцов по самолетно — переговорному устройству стрелку — радисту Подпруге, — немедленно передай разведданные на командный пункт.
— Слушаюсь, товарищ командир, — ответил тот.
Теперь надо было сфотографировать расположение самолетов и огневых точек. Разведчик встал на боевой курс, и фотоаппараты сделали свое дело. Можно возвращаться домой.
Дельцов развернулся на обратный курс и доложил по радио об окончании работы. Неожидапно появились четыре «мессершмитта». Однако экипаж не растерялся, смело вступил с ними в бой. Но вот кончились боеприпасы, и самолет Дельцова оказался беззащитным.
Надеяться было не на что. Какой маневр применить, чтобы обмануть противника? Командир экипажа решил имитировать беспорядочное падение. Хитрость удалась. Подумав, что с разведчиком покончено, истребители описали круг и удалились. Теперь, когда опасность миновала, Дельцов потянул штурвал на себя, но он не поддавался. На помощь подоспел штурман. Вдвоем им удалось вырвать машину из смертельного пике.
Посадка закончилась для экипажа в общем благополучно. Самолет же после «акробатического этюда» представлял жалкое зрелище: верхнее остекление кабины разбито, радиостанция, указатель скорости и высоты повреждены, плоскости деформированы. Восстанавливать машину было немыслимо, и ее списали. Но фотоаппарат остался цел. Пленку быстро обработали, и уже через час несколько групп наших самолетов с разных направлений устремились к вражескому аэродрому.
Опережая события, хочется сказать, что старший лейтенант Дельцов за время войны совершил немало подвигов. Особенно отличился он в боях над Березиной. В то время я был заместителем командующего 8–й воздушной армии по политической части, и о выдающейся боевой работе командира эскадрильи мне рассказал полковник Алексей Григорьевич Федоров, в соединении которого сражался Дельцов.
В районе Бобруйска войска 1–го Белорусского фронта окружили пять фашистских дивизий. Передовые части Советской Армии стремительно продвигались вперед, и попавшим в котел гитлеровцам грозила катастрофа. Путь на запад лежал через единственный мост, связывавший берега Березины. Естественно, что на его защиту гитлеровцы бросили все имевшиеся в их распоряжении средства. Над переправой ни на минуту не прекращалось патрулирование вражеских истребителей. Сюда же были стянуты разнообразные зенитные средства.
Всякий раз, когда наши самолеты пытались прорваться к переправе, на Березине их встречала мощным огнем вражеская зенитная артиллерия. 28 июня экипажи дивизии Федорова совершили в этот район более двухсот боевых вылетов, но цель поразить не смогли. Неудачей окончились и налеты 29 июня. Пикировать немцы не позволяли, а бомбометание с горизонтального полета эф фекта не давало. Вода кипела от взрывов, а мост оставался невредимым.
Тогда Павел Дельцов предложил способ бомбометания, испытанный им еще на Курской дуге. Сбрасывать бомбы с малой высоты очень опасно: осколки неминуемо поражают самолет. Но другого ничего не оставалось, и летчик пошел на риск.
Девять бомбардировщиков под прикрытием истребителей встали на боевой курс. Высота, как говорится, рукой подать. Вокруг бушует огненный смерч. Однако самолеты упорно идут на цель. Их ведет Павел Дельцов. Вот и мост.
Хорошо видны ажурные арки пролетов.
II вот бомбы пошли вниз. А через минуту Дельцов слышит радостный возглас штурмана Анатолия Тимофеева:
— Есть! Попали!
Ферма второго пролета моста рухнула в воду. Самолет тряхнуло так, что штурвал вырвался из рук летчика. Машину потянуло к земле. Дельцов пытался выровнять ее — ничего не вышло. А земля совсем рядом. Еще минута — и смерть.
— Прыгать! — властно скомандовал Дельцов.
— Командир, мы не оставим тебя, — заявили Тимофеев и стрелок — радист Подпруга.
— Приказываю прыгать! Я за вами…
Штурман и стрелок — радист попали в расположение гитлеровцев. Отстреливались до последней возможности, но силы были неравные, и герои мужественно приняли смерть.
Павла Дельцова фашисты хотели взять живым. Он застрелил двух автоматчиков. Последнюю пулю оставил для себя. Но вдруг враги бросились врассыпную. В чем дело? И Дельцов увидел, как из‑за леса, прижимаясь к земле, стремительно летят на выручку наши штурмовики. Павел не замедлил воспользоваться помощью авиаторов. С окраины села он бросился в лес и вскоре попал к артиллеристам, собравшимся менять огневую позицию.
Свой последний, двести восемьдесят девятый боевой вылет командир эскадрильи Дельцов совершил 30 апреля 1945 года. В этот день он бомбил здание гестапо в Берлине.
ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
241 — й бомбардировочной авиационной дивизией, в состав которой входили 24, 128, 779–й бомбардировочные полки, командовал полковник Иван Григорьевич Куриленко. Это был спокойный, немногословный, хорошо знавший свое дело человек. Он часто водил на выполнение боевых заданий большие группы самолетов, показывая подчиненным пример отваги и мужества. Пикирующие бомбардировщики в руках опытных, обстрелянных авиаторов были грозой для врага.
Под стать комдиву были и командиры полков: А. И. Соколов, М. М. Воронков, А. В. Храмченков. Между ними существовало негласное соревнование, кто больше уничтожит живой силы и техники противника. Мы всячески поддерживали этот боевой порыв и все новое, что появлялось в боевой практике дивизии, делали достоянием остальных частей и соединений корпуса.
Самолет Пе-2 был рассчитан на бомбовую нагрузку в семьсот пятьдесят килограммов. И вот в 779–м полку зародилась идея: не попробовать ли увеличить бомбовую нагрузку? Мысль эту подал заместитель командира эскадрильи Николай Иванович Скосырев. Заманчивое предложение обсудили с инженером полка и. А. Климовым и другими специалистами. Осуществление его сулило большой выигрыш. Одним и тем же составом самолетов можно было наносить противнику гораздо больший урон, чем раньше.
— Съездите к Храмченкову и поинтересуйтесь, что из этого выйдет, — посоветовал мне генерал Каравацкий. — Только смотрите, чтобы эксперимент прошел без ЧП. С бомбами шутки плохи.
По пути на аэродром я вспомнил неприятную историю, случившуюся с предшественником Храмченкова. Прежний командир полка Борисов был с партизанскими замашками. Сам порой не признавал дисциплины и от других ее не требовал.
Приезжает как‑то инструктор политотдела, проверявший работу этой части, и докладывает:
— Надо принимать строгие меры к Борисову, иначе он развалит полк.
— Что случилось? Говорите толком, — потребовал от него командир корпуса.
— Вчера перед вылетом на боевое задание Борисов вызвал старшину и приказал: «Вася, водки».
Вася, понятно, не посмел ослушаться командира, принес бутылку. Борисов выпил стакан и хлопнул старшину по плечу: «Ну вот, теперь порядок».
Когда Борисов улетел, я спросил старшину: «И часто он вот так «заряжается»?» «А почти каждый раз перед вылетом да и потом, когда вернется, — откровенно признался старшина». «А другие?» — спросил я. «Про других не знаю, — уклончиво ответил старшина. — Вообще‑то у нас не строго со спиртным».
У Каравацкого желваки заходили на скулах.
— Этого еще не хватало. Разлагать полк не позволю! Снять Борисова.
— Снять‑то можно, — вступил в разговор начальник штаба полковник Власов. — Только кем заменить?
— Найдем. Есть у меня на примете человек. Начальник штаба у Кривцова.
— Майор Храмченков? Но он же не летчик.
— Неправда. «Пешку» он хорошо знает, летал на ней на боевые задания. К тому же академию окончил, да и умом природа не обделила. Я хотел назначить его начальником оперативного отдела корпуса, только он наотрез отказался. Готов, говорит, хоть командиром звена, только летать.
— А Борисова куда?
— Отправим в Москву. Управление кадров найдет ему место.
Каравацкий был крут в решениях. На следующий же день он вызвал Храмченкова к себе, вместе с ним полетел в 779–й полк и представил нового командира личному составу части. А еще через день Храмченков уже вел своих бомбардировщиков на подавление артиллерийских позиций противника.
