— Алона, подожди!
Не обращая на меня внимания, она опустила руки на матрас, чтобы встать. Я схватил ее за запястье… и моя рука прошла сквозь него.
Я ахнул.
Алона со вздохом бросила взгляд через плечо. На ее лице проявились новые ссадины.
— Похоже, твое желание исполняется.
Глава 15
Алона
Уилл, побледнев, смотрел на меня. На его белом лице особенно выделялись синяк под глазом и покрасневшая ушибленная щека.
— Что с тобой?
Я отвернулась от него и закрыла защипавшие от слез глаза.
— Помолчи, я пытаюсь сконцентрироваться.
С тех пор, как я очнулась в больничной палате, меня не покидало какое-то тянущее ощущение, будто часть меня осталась в том месте, которое я не могла вспомнить, и что-то оттуда изо всех сил старалась утащить меня вслед за ней. Я боролась с этим ощущением, но, похоже, проигрывала.
— Думай о чем-нибудь позитивном. — В голосе Уилла звучала паника. — О… распродажах косметики, бальных платьях, сексе на заднем сидении лимузина.
Я зыркнула на него через плечо.
— К какому балу, по-твоему, я готовилась?
Он нервно провел рукой по своим растрепанным черным волосам, взъерошив их еще больше. — Не знаю. Я просто пытаюсь помочь.
Я покачала головой.
— Спасибо, но это не помогает.
— Может быть, если ты будешь думать что-то хорошее о других людях…
— Киллиан, я тут торчу уже два часа, и то становлюсь прозрачной, то проявляюсь, независимо от того, как много думаю о щеночках, радугах и твоих на удивление больших бицепсах. — Ха, пусть поразмышляет о последнем моем заявлении.
Пауза.
— Моих чего?
— Забудь. Ты был прав. У каждого свой временной лимит, и мой, кажется, вышел. — Странно, на эта мысль принесла облегчение. Я устала бороться с тем… что бы это ни было. Я хотела, чтобы все это наконец закончилось.
— Нет. Не может быть. Ты же мой дух-проводник… или кто там, — настаивал Киллиан.
— Ага, тот, кого ты не слушал. — Я вытерла веки под глазами и развернулась на кровати к нему лицом.
Уилл попробовал занять полусидячее положение.
— Я был не прав. Но я не выкинул твои записи.
— Это неважно, Уилл. Я не могу остаться, — устало сказала я. К такому заключению я пришла, ожидая его пробуждения. — Мне осталось пробыть здесь лишь несколько часов или даже меньше, если пока я тут сижу, снова появится Злобняк, а мне нужно кое-что сделать.
— То, что ты откладывала, пока у тебя был выбор. — Плечи Уилла поникли, и он обмяк на кровати.
— Верно, — кивнула я. — Ты был прав в этом. И… — я помедлила, — ты был прав насчет моей мамы.
Он удивленно взглянул на меня.
— Алона, — мягко, но без жалости произнес он. Есть разница между тем и другим, и теперь я могла ее распознать.
Я махнула рукой, останавливая его. Глаза жгло от слез.
— Молчи. Не хочу сейчас об этом говорить. — Я глубоко вздохнула. — Просто хотела, чтобы ты знал — ты был прав. И… да, наверное, часть того, что я записала по просьбе Брюстера и остальных, совсем не то, что держит их здесь, но… — я наклонилась к нему, — есть люди, которым ты действительно можешь помочь. Прячась, ты никому не поможешь, включая себя самого. Ты должен это знать.
Он отвел взгляд.
— А как же ты? Ты мой дух-проводник. Ты должна оставаться здесь, пока я нуждаюсь в тебе.
— Я не нужна тебе, — улыбнулась я. — Если бы была нужна, то не исчезала бы, так ведь?
— Мы не знаем этого.
Голоса, доносившиеся из коридора, стали громче.
— Кто-то идет сюда. А мне пора. — Я сделала глубокий вдох и оттолкнулась от матраса, собираясь уйти. Уйти насовсем.
Уилл поймал мою руку до того, как я встала. Его рука обхватила мое запястье, а не прошла сквозь него. Он потянул меня к себе, и я не противилась. Его светло-голубые глаза блестели от чувств, губы — теплые и мягкие — нежно скользнули по моим губам один раз, другой… и задержались. Я прижалась к его жаркому телу, уперевшись свободной рукой в подушку. Отпустив мое запястье, Уилл провел пальцами по моим волосам, наклонил голову и поцеловал, по-настоящему поцеловал, и я приникла к нему, пробуя на вкус его губы, отвечая на поцелуй.
Громкий звук чего-то упавшего на пол в коридоре заставил нас оторваться друг от друга.
— Может быть, тебе стоило сделать это раньше, — сказала я, восстанавливая дыхание и впервые за все эти дни ощущая невыразимо приятное тепло. — Когда я была живой.
Уилл улыбнулся, его щеки порозовели.
— Когда ты была живой, ты бы ударила меня за это.
— Да, верно. — Я соскользнула с кровати и обошла ее.
— Позволь мне пойти с тобой, — тихо попросил Уилл. — Я могу помочь.
Я покачала головой.
— И что потом? Я исчезну, а они обнаружат, что ты сбежал? Как думаешь, какие меры они предпримут в отношении тебя в следующий раз?
Он не ответил. Я насколько можно свободно привязала его свободную руку к кровати. Я была права, и он это знал.
Я улыбнулась Уиллу, видя его расплывчатым за застилавшими глаза слезами.
— Хочешь последний совет от проводника? Хотя ты все равно не послушаешься…
— Алона… — его голос надломился.
— Скажи своей маме правду. У твоего отца были причины держать это от нее в секрете, ладно, бог с ним, но чем все кончилось для него? Ничем хорошим. Ты ему ничего не должен, ты не обязан делать то, что делал он, только потому, что у вас одинаковый дар.
— А если она мне не поверит?
Я похлопала по ремню, охватывающему его запястье.
— Если не поверит, то хуже чем сейчас вряд ли уже будет, разве нет?
— Останься. Мы что-нибудь придумаем.
— Пожалуйста, не надо. Мне и так тяжело и страшно.
— Алона, пожалуйста, подожди! — Уилл забился в сдерживающих его ремнях.
Я распрямила плечи и улыбнулась ему своей самой широченной увидь-ее-через-все-футбольное-поле улыбкой.
— Не могу. Время на исходе. — Я коснулась его щеки, но отодвинулась прежде, чем он смог схватить меня рукой. — Я вернусь к тебе, если смогу. Если же нет… может быть увидимся когда-нибудь на той стороне.
Затем я прошла сквозь дверь, не давая ему возможности заставить меня передумать.
Глава 16
Уилл
В попытке освободиться я так сильно дергал руками, что кровать ходила ходуном, но лишь натер ремнями запястья. Ладно, Алона была права, говоря о последствиях, с которыми мне придется столкнуться, если я отсюда убегу, но неужели нужно было снова привязывать меня?
— Небольшие затруднения?
Маленькая девочка со светлыми косичками и в розовой полосатой пижаме, умершая в возрасте примерно десяти-одиннадцати лет, въехала в мою палату на кресле-каталке через приоткрытую дверь.
