— Крысы перегрызли провода. По крайней мере так считает владелец, — сообщила нам Люси и как-то странно посмотрела на меня. — А тебя что сюда привело?
— Есть основания считать, что Кэрри имеет отношение к поджогу и убийству в Лихае, — ответила за меня Макговерн. — Весьма вероятно, что она еще где-то поблизости. Возможно, даже в Филадельфии.
— Что? — удивилась Люси. — Как? А Уоррентон?
— Знаю, — ответила я. — Это кажется необъяснимым. Но определенные параллели налицо.
— Тогда мы имеем дело с имитацией, — сказала моя племянница. — Кэрри прочла в газетах о пожаре в Уоррентоне и теперь водит нас за нос.
Я подумала о металлических опилках и об очаге возгорания. В новостях об этом не сообщалось. Никто из посторонних не знал, что Клер Роули убили острым режущим инструментом. Кроме того, я успела заметить и еще одно сходство. Обе жертвы, Клер и Келли, были красавицами.
— Ее уже ищут, — сообщила моей племяннице Макговерн. — Все, что от тебя требуется, — быть настороже, понятно? И, Кей, — она повернулась ко мне, — для вас это тоже не самое безопасное место.
Я не ответила ей, а вместо этого обратилась к Люси:
— Бентон связывался с тобой?
— Нет.
— Никак не пойму, — пробормотала я. — Где же он может быть?
— Когда ты разговаривала с ним в последний раз? — спросила Люси.
— В морге. Уходя, он сказал, что отправляется на место пожара. А дальше? Сколько он там пробыл?
Я посмотрела на Макговерн.
— Не больше часа. Может быть, вернулся в Нью-Йорк или Ричмонд?
— Уверена, он бы мне сообщил. Я несколько раз посылала ему сообщения на пейджер. Может быть, у Марино будут какие-то новости.
Марино вошел в мой номер около полуночи, однако никаких новостей не принес.
— Не думаю, что тебе следует находиться в отеле одной, — с порога заявил он.
Вид у него был растрепанный и взъерошенный.
— А ты знаешь место, где я буду в большей безопасности? Я не понимаю, что происходит. Бентон не выходит на связь, от него нет никаких сообщений.
— Вы, случайно, не поругались, а?
— Бога ради, перестань, — раздраженно бросила я.
— Послушай, не обижайся. Ты попросила, и я здесь.
— Знаю. Мне просто надо немного успокоиться.
— Где Люси?
Марино присел на край моей кровати.
— Возле университета большой пожар. Она, наверное, еще там.
— Поджог?
— Никто еще ничего не знает.
Мы немного помолчали. Напряжение ощущалось почти физически.
— Послушай, мы можем остаться здесь и ждать бог весть чего. Или можем пойти куда-нибудь. Мне все равно не уснуть. — Я встала и прошлась по комнате. — Черт возьми! Мы сидим, а Кэрри, может быть, где-то совсем рядом.
Слезы выступили на глазах, и мне пришлось сделать усилие, чтобы не расплакаться.
— Может, Бентон уже в Филадельфии, рядом с Люси.
Я отвернулась от Марино и уставилась на бухту. В груди колотилось сердце, а руки замерзли так, что даже ногти посинели.
Марино поднялся. Я знала, что он смотрит на меня.
— Пойдем. Ты права, надо проверить.
* * *
Ко времени нашего прибытия активность на месте пожара на Уолнат-стрит значительно снизилась. Большая часть машин уже уехала, немногие оставшиеся пожарные сворачивали шланги. Над пострадавшим складом еще поднимался дымок, но пламени уже не было. Доносящиеся изнутри голоса звучали громче и отчетливее, тьму прорезали лучи фонариков, под ногами невидимых людей хрустело битое стекло. Поток воды потерял недавнюю силу и уже словно нехотя выносил продукты и мусор. Дойдя до входа, я услышала голос Макговерн.
— Давайте его сюда! — рявкнула она. — И поосторожнее. Постарайтесь ничего не раздавить.
— У кого-нибудь есть фотоаппарат?
— Так... Мужские часы в корпусе из нержавеющей стали. Стекло разбито. И пара наручников.
— Что ты сказал?
— Ты же слышал. Наручники. «Смит-Вессон». Не подделка. На замке. Как будто были на ком-то.
— Что за чушь?!
Крупные капли холодной воды скатились по шлему и упали мне на шею. Я узнала голос Люси, но не разобрала слов. Внезапно она вскрикнула, и тут же до меня донесся всплеск, как будто что-то упало.
— Держись! — приказным тоном произнесла Макговерн. — Люси! Эй, кто-нибудь, выведите ее отсюда!
— Нет! — вскрикнула Люси.
— Ну, ну, — заговорила Макговерн. — Вот так. Я держу тебя за руку. Успокойся, ладно?
— Нет! — снова крикнула Люси. — НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Снова всплеск и вскрик.
— Господи, ты в порядке?
Я прошла примерно полпути, когда увидела бредущих навстречу Люси и Макговерн. Тьюн поддерживала мою племянницу, обняв ее за плечи. По лицу Люси катились слезы, рука была в крови, но она ничего не замечала. При виде их сердце у меня сжалось и кровь стала вдруг холодной, как вода под ногами.
— Дай-ка мне взглянуть. — Я взяла ее окровавленную руку и подняла фонарик. — Когда тебе в последний раз делали укол от столбняка?
— Тетя Кей, — простонала она. — Тетя Кей...
Люси обхватила меня за шею, и мы едва не упали. Она рыдала и не могла говорить, а ее руки сжимали меня, будто обруч.
— Что случилось?
Я повернулась к Макговерн.
— Давайте сначала выйдем отсюда.
— Скажите мне, что случилось!
Она замялась, потом, видя, что я не собираюсь выходить, неохотно заговорила:
— Мы нашли останки. Обгоревшие останки. Кей, пожалуйста.
Она взяла меня за руку, но я вырвалась.
— Нам нужно выйти, — повторила Макговерн.
Я отступила и перевела взгляд на сгрудившихся в дальнем углу следователей, которые, продолжая работу, негромко переговаривались между собой.
— Здесь еще кости, — сказал один, направляя луч фонарика прямо перед собой. — Нет, черта с два. Дерево. Сильно обуглилось.
— А вот и не дерево, — отозвался другой.
— Вот дерьмо. Где гребаный судмедэксперт?
— Я займусь этим сама, — сказала я Макговерн, как будто имела полное право распоряжаться здесь. — Выведите Люси и оберните руку чистым полотенцем. Ничего больше не делайте, подождите меня. Люси, все будет хорошо.
Я разжала ее руки и почувствовала, что дрожу. Я уже знала.
— Кей, не ходите туда! — повысила голос Макговерн. — Не ходите!
Но что-то уже вело меня туда, и я побрела на слабеющих ногах, едва не падая, по темной воде. Следователи затихли и поднялись. Поначалу я ничего не увидела, а потом наклонилась и в лучах их фонариков разобрала что-то почерневшее, обугленное, смешанное с мокрой, раскисшей бумагой и изоляцией, что-то лежащее на обвалившейся штукатурке и кусках обгоревшего дерева.
Присмотревшись, я разглядела то, что осталось от ремня, пряжку и выступающее бедро, похожее на толстую черную палку. Сердце подпрыгнуло и полетело вниз еще до того, как неясная форма превратилась в сгоревшее человеческое тело с лишенной индивидуальных черт головой, на которой сохранился лишь клок заляпанных золой серебристых волос.
— Покажите часы, — проговорила я, ошалело глядя на следователей.
Один из них протянул мне находку. Это были мужские часы в корпусе из нержавеющей стали. «Брейтлинг-аэроспейс».
— Нет! — прошептала я, опускаясь на колени. — Господи, нет...
Я закрыла лицо руками и покачнулась. В глазах стало темно. Кто-то подхватил меня под локоть. К горлу подступил горький, тошнотворный комок.
— Пойдемте, док, — мягко произнес мужской голос, и чьи-то руки подняли меня.
— Это не он! — крикнула я. — Это не может быть он! Пожалуйста, Господи, пусть это будет не он! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Наверное, я уже не могла сохранять равновесие, поэтому наружу меня вывели два агента. Ни на кого не глядя и ни с кем не разговаривая, я двинулась к «иксплореру» Макговерн, которая сидела сзади с Люси, обернув полотенцем ее кровоточащую левую руку.
— Мне нужна аптечка, — услышала я собственный незнакомый голос.
— Может быть, лучше отвезти ее в больницу?
В глазах Макговерн блестели страх и жалость.
— Давайте аптечку.
Перегнувшись через спинку, она достала оранжевый чемоданчик и расстегнула защелки. Люси находилась в близком к шоку состоянии: ее трясло, лицо побелело.
— Ей нужно одеяло.
Я сняла полотенце и обмыла ей руку водой из бутылки, потом обильно смазала рану бетадином. Запах йода ударил в нос, но не вернул к реальности — все происходящее казалось страшным кошмаром, потому что не могло быть правдой.
— Надо наложить швы, — сказала Макговерн.
На самом деле ничего не произошло. Сон.
— Нужно ехать в больницу, чтобы ей наложили швы.
Но я уже достала стерильный бинт и бензойный клей, потому что швы в данном случае не помогли бы. Наложив сверху несколько слоев марли, я подняла голову и увидела стоящего у дверцы Марино. Гнев и боль исказили его лицо почти до неузнаваемости. Я вышла из «иксплорера» и взяла племянницу за руку.
— Люси, ты поедешь со мной. — Мне всегда нравилось заботиться о ком-то. — Выходи.
