Доход с княжества небольшой и мной не учитывался. Правда, продал зажигалку, по смешной цене, но огромной по времени нынешнему. А получилось так. Во время долгого торга за железо, что привез купец, я «нервно» сунул руку в карман и вытащил зажигалку. Ее носил по привычке, сигареты-то давно кончились, и я иногда крутил ее в руке, стараясь не показывать аборигенам. А тут купец вдруг ее узрел. Я показал и объяснил, что это типа огнива. Купец мне сразу – продай!
И началась веселуха!
Сторговал эту «диковину» за три с половиной гривны! Остались довольны оба. Купец с «вечным огнивом», а я с неожиданными деньгами и обещанием купца привезти нефть.
В запасе имелись еще две зажигалки. Если продам еще одну, то смогу обеспечить продовольствием дружину запасом круп на месяц. Но если только продам, как и первую, – более трех гривен. Торг у Нижнего должен быть, недаром позднее город так на торговле поднимется. Слияние двух рек, а реки на Руси – главные торговые артерии, тем более такие, как Волга и Ока. А как насчет торга сейчас?
– Власыч, а торг у Нижнего сейчас большой?
– А как же, – кивнул дед Матвей. – Торг большой. А что ты покупать собрался?
– Крупы, хлеба и еще по надобности всякого. И зажигалку продать подороже можно.
– Вот потеха-то! – засмеялся Кубин. – Вечное огниво. А насколько ее действительно хватит?
Пожимаю плечами:
– Если баловаться с огнем не будет, хватит на год. Зажигалка-то пьезо, и газа она полная.
– Чудные вещи у тебя.
Топот коней возвестил о возвращении разведки.
– Переправиться можно сейчас, – доложил Макар Степанович. – Там два струга и десяток лодок у берега, из деревень десятину везут в Новогород. На той стороне лодия стоит, на счет телег с хозяином можно сговориться, зараз обоз переправим.
Вот и отлично. Хорошо, что вплавь переправляться не придется, а то тратить самогон, приготовленный для медицинских целей, было неохота. А нагнали мы его прилично. Все мои двухлитровые пластиковые бутылки, обделанные берестой, под завязку залиты первачом. Еще с десяток глиняных кувшинов заполнены самогоном. Естественно, имеются всякие настойки на мяте, малине, дубовой и ивовой коре. Но и для простого питья есть запас. Сам аппарат мы взяли с собой, надеясь пополнить запасы самогона за время ожидания ледостава.
Через час караван телег уже подходил к берегу Волги. Там нас ждали струги и одна ладья. Как-то Кубин сумел договориться с купцом и хозяевами стругов. Интересно, сколько это стоило?
Думаю, за перевоз всей дружины больше двух гривен не возьмут. Впрочем, финансовыми вопросами пусть дед Матвей занимается, он в местных ценах поднаторел за тридцать лет. А переправой и прикрытием займется Лисин Макар Степанович.
Переправлялись через Волгу гораздо ниже слияния Волги и Оки. Лошадей по деревянным сходням загнали на ладью, а сами сели в струг, стоящий рядом. Переплывая, разглядывал противоположный берег. Крепость видна лишь частью. Странно было видеть отсутствие набережной и знаменитой Чкаловской лестницы. И еще многого, к чему я привык. Приставали к берегу напротив места, где в далеком будущем будут стоять трамплины для лыжных прыжков. В этом месте был сделан причал, от которого, петляя, на холм уходила дорога. С причалившей вслед за стругом ладьи на берег стали выводить наших коней.
– Тимофей Дмитриевич, присмотри за выгрузкой на этом берегу.
– Присмотрю, княже.
Я, Кубин и Борис, в сопровождении бояр Бедаты Ивана Григорьевича и братьев Варнавиных, поехали по дороге к крепости Нового Города.
По дороге обогнали несколько телег, везущих товар в город. На одном из поворотов вдруг ощутил на себе острый взгляд, причем с холма. Странно, кому это надо? Монголам? Нет, это называется паранойя. Князю? Так я сам к нему иду, или он все же опасается меня? Ну да, пять сотен – это уже сила, если считать, что княжеская дружина имеет столько же ратников. Тогда паранойя уже у князя, если он, конечно, тут, в Нижнем Новгороде. И на какой ляд наблюдателя на подступах к городу сажать, если вся дружина прекрасно видна с холма? Проверяют, каким количеством к городу идем? Скорей всего. М-да, значит, опасается меня великий князь. Предвижу серьезный и тяжелый разговор.
Дорога с пристани пропетляла по оврагу и вывела на огромное поле, на котором паслись стада коров и табуны лошадей. А здесь довольно людно. Колонны телег и группы людей вытянулись вдоль дороги, ведущей к крепости. Вслед за нами к городу повернули телеги, которые мы обогнали на подъеме.
Вдалеке видны высокие стены крепости. Прямая дорога вела к огромной башне с воротами. И тут, с приближением к крепостной стене, появилось странное чувство, что сразу и не объяснить. Что-то похожее на смесь восторга, страха и нетерпения. Ну, восторг – это понятно, нетерпение тоже, а вот страх… Нет, я не боюсь князя, монголов – тем более, и смерти я не боюсь. Умирал уже три раза. Нет, если считать Керженскую сечу, то четыре. Это, скорей всего, страх перед неведомым и непознанным. У Китежа испытал подобное, но не так остро. А сейчас…
Кто сказал: «увидеть Париж и умереть»? Глупая поговорка. Каково увидеть легендарный Китеж? А древний Нижний Новгород?
Дед Матвей что-то сказал, но я его не расслышал. Картина городских укреплений меня захватила. Высокая стена закрывала собой весь город. Башни, а их было видно только четыре: три в ряд и одна чуть в стороне. Дорога упиралась в самую большую башню. Высокие десятиметровые стены от нее ровной линией расходились до башен угловых. Частые узкие бойницы на стене были прикрыты сверху деревянным навесом, как и на самой башне, которая была очень похожа на Вершинскую, только гораздо крупней. Но, в отличие от Верш, башни и стены Новогорода были полностью сложены из дуба. Мощные венцы уходили под самый шатер башенной крыши. Башенные выступы гораздо шире, с люками для литья кипятка или горячего масла на штурмующих. Широкий мост с уходящими цепями к башне одновременно служил внешними воротами. Все внушительное и неприступное. На первый взгляд. Но… как известно, у Рязани более мощные укрепления, однако монголов это не остановило.
Перед въездом в крепость дорога сделала петлю. И после двух поворотов, с глубоким рвом по краям, уперлась в подъемный мост. Мы объехали по обочине очередную колонну груженых телег, въезжающих в город, миновали десяток ратников, которые на нас взглянули мельком, и, перекрестясь на образ над проемом ворот, проскочили длинный шлюз башни. Как и ожидал, конструкция внутри – подобная Вершинской. Отличается только большим количеством бойниц. На выезде Кубин перебросился парой слов с охранниками. Странно, в город мы въехали беспрепятственно, хотя телеги и простой люд на въезде досматривали. Или тут ратникам доверяют, или про нас знают. Скорей всего, второе. Кубин выслушал ответ охранника и махнул рукой.
– К кремлю.
От городских ворот к детинцу шла прямая улица, не в пример шире Вершинской. Только отъехали от городской стены, как опять появилось чувство острого взгляда. Создается ощущение, что о каждом нашем шаге тут же сообщают князю. Как именно? Да пернатыми эсэмэсками, то бишь голубиной почтой. Другой быстрой связи тут нет. А голубей хватит? Сразу захотелось похулиганить – пусть вспотеют все писцы и устанут голуби. Все эти телодвижения и пристальные взгляды в спину, от которых у меня скоро глаза на спине отрастут, означают только одно – великий князь Владимирский Юрий Всеволодович тут.
Главная улица выходила на широкую площадь перед кремлем, тут же располагался малый торг. Большой торг располагался на побережье, а здесь разный люд торговал мелкооптово. Продавались всякие продукты, хлеба, разного вида крупы, привезенные с поместных земель. Также торговали одеждой, обувью, другой всячиной. Мы будем брать оптом все товары на большом торгу, но договариваться с купцами лучше здесь, в гостевых дворах, так как основные амбары находятся в посаде, за городской стеной.
Раздвигая толпу, медленно едем к главной башне кремля, ничем не напоминающую Дмитриевскую. Ну да, до ее постройки еще далеко, и кремль тут пока деревянный, не такой, как привык его видеть. Естественный овраг опоясывал Нижегородский кремль по периметру. Деревянные и более высокие, чем в будущем, стены, но аналогичная по форме башня с пирамидой крыши имела более многочисленную охрану у входа, чем на въезде в город. Спешиваемся у моста и, ведя в поводу своих коней, останавливаемся у входа. Над воротами висит образ Богородицы. Осеняем себя крестным знамением, и только после к нам подходит ратник из охраны.
– С чем пожаловали, бояре?
Ага, пока ехали, было ощущение, что о нашем визите известно всем. А эти или комедию ломают, или ко всем так обращаются. Только по ним было видно, что мы – исключение, и они прекрасно знают, кто мы.
– Не боярин, а князь, – резко отвечаю я.
