Почти все, что он ел, тем или иным образом приготавливалось из украденных душ. Поначалу Аннаиг ощущала безотчетное отвращение, но как брезгливый мясник рано или поздно привыкает к крови, так и она стала менее щепетильной и сосредоточилась на стремлении изобретать более интересные и разнообразные блюда. Лишь изредка девушка задавалась вопросом — уничтожает ли она безвозвратно последнюю частицу человека, когда отправляет душу в перегонный куб? Приходивший понаблюдать за работой Тоэл заверял ее, что попадающая на кухни субстанция проходит предварительную переработку в инжениуме, а следовательно, полностью очищается.
В конце концов девушка стала до такой степени равнодушной, что иногда думала, будто теперь сможет запросто разделывать человеческие трупы, не терзаясь угрызениями совести.
Услышав за спиной мягкое покашливание, Аннаиг обернулась. Позади в нерешительности переминалась с ноги на ногу молодая краснокожая женщина с рожками. Девушка видела ее впервые, но по одежде опознала работницу кладовых.
— Простите меня, повар, — произнесла женщина. — Я не уверена, что имею право вас отвлекать, и приму любой ответ, но сюда прибыл скроу, поставляющий припасы, и утверждает, что будет говорить только с вами.
— Скроу? Что это?
— Так называются работающие в Клоаке Сущности.
Сердце Аннаиг упало. Светло-Глаз работал именно в Клоаке Сущности — по крайней мере, так утверждала Слир.
— Хорошо, — сказала она, стараясь не терять самообладания. — Кажется, у меня есть немножко свободного времени. Отведи меня к нему.
Пройдя за краснокожей через кладовые и подсобные помещения, девушка оказалась на площадке доставки сырья, где раньше никогда не была. В полу и в потолке зияли четырехугольные отверстия, предназначение которых Аннаиг вначале не поняла, но после увидела, как из одной дыры поднялась корзина, привязанная к прочному канату, и несколько рабочих, сидевших до того без дела, вскочили и кинулись ее разгружать.
Светло-Глаза на площадке не оказалось. Вместо него к девушке подошел немытый и нечесаный человек в обтрепанной набедренной повязке, держащий в руке большое ведро.
— Это он, повар, — пискнула краснокожая.
— Отлично, можешь идти, — кивнула Аннаиг. Поклонившись, ее сопровождающая убежала.
— Итак, — девушка глянула на скроу, — что у тебя?
— Ничего такого, госпожа, — каркнул человек. Он выглядел нездоровым и сердитым. — Просто мне приказали передать это вам и только вам.
Она заглянула в ведро, заполненное светящимися червями и битыми моллюсками.
— Вот это?
— Да, госпожа, именно это.
— Ладно, давай сюда.
Она подхватила ручку ведра и отвернулась, ужасно расстроенная. Вспыхнувшая было надежда увидеть друга разлетелась вдребезги. Неужели это чья-то злая шутка? Или все же весточка от Светло-Глаза?
В одной из кладовых Аннаиг остановилась и разложила дары моря — хотя правильнее сказать, Выгребной Ямы — по мискам и горшкам. Подбираясь к самому дну, ее пальцы наткнулись на нечто гладкое и твердое, удивительно знакомое на ощупь.
Там лежал медальон!
Она крепко сжала украшение в кулаке. От счастья закружилась голова — пожалуй, это было одно из лучших мгновений всей ее короткой жизни. Светло-Глаз нашелся, и к ней вернулся амулет, принадлежавший матери. А с ним возвратилась надежда. Без связи с Требом, без разговоров с ним, его поддержки она начала сдаваться, покоряться Умбриэлю, гнала мысли о спасении. А теперь возвращается сама возможность борьбы.
Аннаиг осознала, что улыбается словно сумасшедшая, и одернула себя, постаравшись придать лицу серьезное выражение. Спрятав медальон в карман, она вернулась к работе и, только миновав чаны с питающей корни винного дерева жидкостью и убедившись, что никто не подсматривает, открыла медальон.
Внутри обнаружился маленький кусочек кожи или пергамента, покрытый значками. Несмотря на сырость, буквы не смазались и не расплылись. Аннаиг узнала тайнопись, которую они со Светло-Глазом, будучи детьми, придумали для своих бесконечных игр.
«Аннаиг, я нашел тебя и выход в небо. Мне есть что тебе рассказать. Сообщи мне, где ты и что с тобой. Послание можешь отправить с любым из скроу».
Девушка сунула медальон в один из сундуков, а записку опустила в купорос и задумчиво наблюдала, как та растворилась без остатка. Потом девушка вернулась на свое рабочее место на кухне.
Она как раз снимала тонкие пленки с бульона, когда подошла Слир.
— Не попробуешь ли это? — Она протянула небольшую плошку. — Я продолжаю изучать, как можно использовать эти черные пупырчатые ягоды… Как ты их называешь? Все время забываю…
— Ежевика?
— Точно! Очень интересная ягода: сама черная, а сок алый, словно кровь.
— Да, это так.
Аннаиг зачерпнула крошечной ложечкой и положила капельку желе на язык. Тщательно распробовала. По вкусу и правда немного напоминало ежевику, но гораздо больше смолу-живицу, приправленную лимоном.
— Весьма неплохо, — одобрила девушка. — Должно понравиться лорду. Мне кажется, это прекрасно подошло бы к белой шелковистой лапше в качестве соуса.
— О! Я тоже об этом подумала! — воскликнула Слир. — Спасибо за поддержку! — Она склонила голову к плечу. — А я тебя искала совсем недавно. И не могла найти нигде.
— Я ходила в кладовые. Мне кое-что понадобилось.
— Ах вот как! Это многое объясняет.
Но что-то в ее голосе подсказало Аннаиг, что Слир лукавит.
Девушка вздохнула, глядя в спину уходящей помощнице. День ото дня серокожая становилась все ревнивее, что ей не удавалось скрывать при всем старании. В ее сердце жило непоколебимое убеждение, будто при каждой удобной возможности Аннаиг убегает на свидания с лордом Тоэлом. Иногда девушка была готова поговорить с ней, чтобы рассеять заблуждение, но всякий раз пугалась — не выйдет ли хуже.
Закончив очищать бульон, Аннаиг вернулась к чанам с питательной жидкостью для винных деревьев, рассчитывая, что там, в уединении, сможет воспользоваться медальоном. Но, едва добравшись до объемистых чанов, она почувствовала жжение в гортани. Нос казался будто налитым свинцом, в ушах звенели колокола, сердце стучало с перебоями.
— Слир! — охнула Аннаиг, опираясь ладонями о бадью.
Легкие со свистом втягивали воздух, но она все равно задыхалась. Закрыв глаза, девушка сосредоточилась, чтобы вспомнить вкус, запах, ощущения зелья, которое серокожая ей подсунула, а потом, привалившись плечом к стене, откинула крышку сундука с различными снадобьями и добавками. Звон в голове нарастал и усиливался. Аннаиг заметила, что пальцы на руках и ногах холодеют.
Она уже почти догадалась, как воздействует яд, из чего состоит, и была готова подобрать соответствующее противоядие, но тот распространялся по телу слишком быстро. Не успеть… Девушка почти рухнула на стол, переворачивая бутылки и разбивая пузырьки. Она действовала бессознательно, полностью доверившись звериному чутью: тут отпила глоток, там обмакнула палец и слизнула…
Бой колоколов в голове разрывал череп изнутри. Со слабым стоном девушка провалилась в беспамятство…
Аннаиг пришла в себя на балконе в покоях Тоэла. Она лежала на кушетке, на белой простыне, укутанная в покрывало. Сам лорд сидел неподалеку, внимательно изучая свиток. Наверное, она охнула или застонала, поскольку Тоэл поднял глаза и улыбнулся.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Смерть подобралась к тебе очень близко.
— Что это было?
— Тебя отравили, а что еще, по-твоему? Она использовала растительный яд. Он действует не сразу, через какое-то время после попадания внутрь, но когда полностью впитывается в кровь, то срабатывает стремительно. Звучит вполне обыденно, да?
Она кивнула и с испугом осознала, что под покрывалом полностью голая.
— Ты должна была умереть, но выжила, — продолжал Тоэл. — А все потому, что вольно или невольно приняла противоядие. С его помощью ты выиграла у смерти лишние полчаса, а потом на тебя наткнулись работники. Конечно, без моего вмешательства ты все равно умерла бы, но я должен признать… Отличная работа!
— Я не знала, что делала, — прошептала Аннаиг.
— И тем не менее тебе удалось спастись. — Он наклонился вперед, опираясь ладонями о колени. — Ладно! Как мне ее наказать?
— Слир? — Девушку охватил гнев, граничащий с ненавистью.
Почему? Что она сделала данмерке, чем заслужила смерть от ее руки? Ведь она защищала ее. Следовало ожидать благодарности, а не яда.
И все же наказание…
— Не говори, не надо! — Тоэл откинулся на спинку кресла, очевидно прочитав все мысли Аннаиг по ее лицу.
— Она просто боится.
— Ты хочешь сказать, ревнует? Завидует твоему успеху?
— Наверное, да, — вздохнула девушка. — И еще она, как мне кажется, не только боится, что потеряет свое положение здесь. Она также хочет вашего… внимания.
