Тем не менее, помимо национализма, помимо призывов вернуться в Африку, вызывающих весьма спорную реакцию, следует признать, что чернокожее население в то время поднимало голову. Это видно по нью-йоркской сфере культуры, где отмечался «ренессанс Гарлема», затронувший и литературу, и театр, и мюзик-холлы. Несмотря на это, расовая сегрегация сохранялась; неравенство шансов тоже. Негры — все еще неполноценные граждане. Они имели право голоса, но сталкивались с огромными трудностями, чтобы им воспользоваться. В некоторых штатах и городах использовались любые способы, чтобы не допустить их на избирательные участки. Например, каждый избиратель должен был заплатить избирательный налог, чтобы обладать правом опустить избирательный бюллетень в урну, но черных избирателей не информировали о том, когда и где следует уплатить этот налог. В других местах нужно было пройти определенные тесты, прежде чем твое имя внесут в избирательные списки, но вопросы, задаваемые неграм, намного сложнее, чем вопросы белым, а проводящее тесты жюри намного несправедливей к неграм по сравнению с белыми. Когда легальных методов недоставало, использовались методы запугивания, чтобы не допустить негров к избирательным урнам. Словом, сделать еще предстояло слишком много, чтобы улучшить условия жизни чернокожего населения. (Негритянское население США: 1920 год — 9 828 000; 1930-й — 10 463 000; 1940-й — 11 891 000.) Единственное утешение, правда, заключалось в том, что в период всеобщей занятости негры смогли улучшить свой уровень жизни.
Клан сам повинен был в ослаблении своих позиций. Как любая быстрорастущая организация, он переживал «кризис роста». Эд Юарк и Элизабет Тайлер были неожиданно застигнуты «в чем мать родила» мадам Кларк. Однако Симмонс по-прежнему доверял им. Скандал приобретал еще более серьезный оборот, когда в 1922 году Кларк был арестован за то, что имел спиртные напитки, причем выяснилось, что уже не в первый раз. Определенно, это было уже слишком для защитника добропорядочности и «сухого закона»… Кларк и Тайлер ушли в отставку. Симмонс, возведенный в ранг «императора», лишился власти. Новым великим магом стал дантист из Техаса, Хайрем Уислей Эванс. Несколько позже «император» будет исключен из Клана и закончит свои дни в безвестности в мае 1945 года. А Эванс, оказавшийся хорошим менеджером, начнет управлять огромным капиталом, дающим 3 миллиона долларов дохода в год.
Братство не удовлетворяло всех, разгорались зависть и страсти. К тому же с 1921 года газеты начали вести расследование о деятельности Клана. New York World (чей хозяин — еврей, как утверждали клановцы) опубликовал сведения о жестоких методах и о финансовых операциях Клана. Клан пережил эти первые атаки. Он даже участвовал в политической жизни. Кандидат, которого поддерживал Клан в Техасе, был избран в 1922 году. Губернатор штата Оклахома, решивший бороться с Кланом, был снят с поста по решению законодательной ассамблеи. Клан еще обладал сильным влиянием в Калифорнии, Орегоне, Индиане. Он сыграл решающую роль во время выборов кандидата в президенты на съезде демократической партии в 1924 году: делегаты съезда разделились на два лагеря, и борьба была настолько напряженной, что понадобилось 103 тура, чтобы определить кандидата от демократов, под держиваемого Кланом. Несомненно, как отметил Андре Зигфрид, что, «добившись власти, тайное общество теряет свою силу, утрачивая свою таинственность». Кино, радио и клубы поспешили способствовать ослаблению Клана, тогда как прежде частично обеспечивали его успех.
Другая причина ослабления представляется более убедительной. Американизм, проповедуемый Кланом, был достаточно расплывчатым и туманным. Его стоило бы назвать лучше национализмом, если не обманом. Американцы надеялись, по крайней мере 2 миллиона из них, найти в нем философию своей жизни. Однако иллюзия была недолгой. С 1925 года начался закат Клана. Он продолжал существовать с переменным успехом в тридцатые годы. Эванс покинул свой пост в 1939 году, а его преемник провозгласил в 1944-м роспуск второго Клана. Впереди было возрождение третьего варианта Клана, более слабого, но причиняющего столько же беспокойства…
Иммиграция как угроза для Соединенных Штатов
И все же доктрина Клана в одном из пунктов совпадала с мнением большинства. Это касалось иммиграции. По правде сказать, всегда находились американцы, требующие строго регламентировать въезд иностранцев на территорию страны. Не удаляясь далеко в историю, можно напомнить, что накануне гражданской войны партия Know-Nothing («Ничего не знаю») довольно грубо выступала против ирландских иммигрантов. В последующие годы, при строительстве трансконтинентальной дороги, возникла потребность в китайских кули,[80] но с 1882 года их иммиграция в Соединенные Штаты была запрещена. Первое серьезное нарушение в политике приема иммигрантов. В 1906 году возникли серьезные волнения в Калифорнии против японцев. Их не постигла та же участь, что китайцев, так как Япония стала более могущественной, более грозной империей, чем Китайская империя. Однако это не помешало заключить «джентльменское» соглашение в 1907–1908 годах, согласно которому США отказывались от приема японских рабочих без профессиональной квалификации.
Тем не менее в то же время волна европейских иммигрантов хлынула в Нью-Йорк, Бостон и Филадельфию. С 1890 года это перемещение населения отличалось характерной чертой. Основную массу иммигрантов составляли католики или евреи, прибывающие из России (включавшей тогда часть Польши и прибалтийские страны), из Италии, средиземноморского бассейна; все они не владели английским языком и начали создавать этнические или национальные гетто. Первыми забили тревогу профсоюзы. Эти низкооплачиваемые иммигранты, сами того не желая, подрывали забастовки, соглашаясь на любые условия работодателей и тем самым составляли прямую угрозу американским рабочим. Солидарность рабочего класса оказалась слабее этнической вражды. Каждый экономический кризис усиливал напряженность и способствовал возрождению требований об ограничении иммиграции.
В то же время интеллектуалы Новой Англии, подхватившие эволюционистские и несколько расистские теории, циркулирующие в Германии и Великобритании, стали говорить о расах, одни из которых устойчивые, солидные (скандинавы, немцы, британцы), а другие вырождающиеся (славяне, латиноамериканцы, азиаты). Инициативные группы развернули соответствующую кампанию. В 1896 году, по инициативе сенатора Генри Кабота Лоджа, Конгресс США принял проект закона, запрещающего въезд в Соединенные Штаты каждому, кто был не способен прочесть сорок слов. Президент Кливленд наложил вето на этот literacy test (литературный тест). Дискуссия по этому вопросу вновь возникала в 1898 году, в 1902-м и в 1906-м. Напрасно. Президент Тафт наложил вето на подобный законопроект в 1913 году, а президент Вильсон — в 1915-м. Короче говоря, запрещалось въезжать в страну преступникам, рабочим без контракта, анархистам, многоженцам, умственно больным, страдающим физическими недостатками, бедным без средств к существованию, туберкулезным больным, проституткам, профессиональным попрошайкам. Всем остальным, а это включало почти всех кандидатов в иммигранты, был разрешен свободный въезд в страну. Американская федерация труда и ее президент, Самюэль Гомперс, протестовали против подобной сверхтерпимости. Национальная ассоциация промышленников, напротив, рукоплескала. Тупиковая ситуация?
Война вызвала изменение в расстановке сил, способствуя развитию национализма, провоцируя ненависть к Германии и, в более широком смысле, ко всему, что не «лояльно» к Соединенным Штатам, она создала новый климат в обществе. В 1917 году, несмотря на вето президента Вильсона, «литературный тест» был принят. К списку тех, кого не допускали в страну, добавили алкоголиков, бродяг, физически слабых людей, азиатов (исключение сделали для японцев). Каждый взрослый кандидат в иммигранты должен был уметь прочесть небольшой отрывок на английском и на иностранном языке.
Таким образом, отношение к иммигрантам изменилось. И все же нельзя изображать ситуацию в черном свете. Для нынешних иммигрантов, выходцев из Европы или Латинской Америки, преграды были не слишком высокими. До конца 1918 года война значительно приостановила передвижение населения. Но оно снова началось с наступлением мира. В 1919 году 141 132 иммигранта прибыли в Соединенные Штаты; в 1920-м — 430 001; в 1921-м — 805 228. Последние цифры следовало бы проанализировать. 81 процент составляла иммиграция из Европы. Конкретней: из стран Северо-Западной Европы (Великобритании, Ирландии, Скандинавии, Бельгии, Нидерландов, Франции) — 16,36 процента; из Центральной Европы (Германии, Польши, Чехословакии, Югославии, Венгрии, Австрии) — 22,22 процента; из Восточной Европы (СССР, балтийских стран, Румынии, Болгарии) — 5,33 процента; из стран средиземноморского региона Европы (Италии, Испании, Греции, Португалии) — 37,09 процента. Один иммигрант из четырех был итальянцем, один из четырех — славянином. Предвоенные настроения вспыхнули снова.
