— Футболку я тебе положил.
— Спасибо.
* * *
Полтора часа. Полтора! Час и долбанных тридцать шесть минут. Что и как можно делать столько времени? Это же не ванна с пеной, в конце концов. Скоро я начну истерить как баба… Вот только сам не заметил, как прилег на кровать и закрыл глаза. Очухался только тогда, когда меня начали гладить.
— Просыпайся, соня. Полдевятого всего. Я тут в общем подумала…, - начинается, блин. — Давай это сделаем сейчас.
— Нет. Давай ложись в кровать, тебе надо выспаться.
— Ты меня не хочешь? Ну давай? Пока я нормальная. К тому же, я все соображаю, и вполне расслабленная.
— Во-первых, больше никогда не пей с моей матерью, Лена. Никогда. Поняла меня? А вообще не так, чтобы больше вообще не пила, максимум бокал вина, на этом все.
— Больше не буду. Ну давай все же сейчас? — забирается под одеяло и тут же задирает мою футболку. — Пророй сейчас путь в тоннель любви, а? А не то…
— А не то что? Зарастет?
— Забетонируется.
— Не переживай, я удалю бетон при помощи скребка и щетки.
— Ой-ой-ой. А вдруг чего поцарапаешь? Давай лучше сейчас, пока бетон не зацементировался.
— Есть другой способ-наберу в пульверизатор растворитель и распылю ее по твоему бетону. Он быстро растворится и путь к тоннелю будет свободен.
— Ой-ой-ой, а это не вредно?
— Можно еще полить уксусом. Он все растворит.
— Ой-ой-ой, так он там все сожжет.
— Ну все, хватит, Лена, — перехватываю ее руку. — Ты думаешь я совсем идиот? Накидаться в хлам, чтобы потом слегка отрезветь, но быть все еще смелой и на веселе для того, чтобы заняться со мной сексом, это по-твоему лучшая идея? А потом всю оставшуюся жизнь будешь бухать, чтобы потерпеть? Так вот, так не будет. Мы это будем делать на свежую голову. Только на свежую. А теперь спи. И не обижайся, потом спасибо мне скажешь.
— Спокойной ночи, — обиженно произносит она, переворачиваясь на бок.
Глава 43
Утро было просто ужасным. То ли Вадим лично пил эту гребаную наливку и знал о ее последствиях, то ли просто накаркал, но не могу отрицать тот факт, что мне хотелось отрубить собственную голову. К двенадцати я потихоньку начала приходить в себя, а потом неожиданно для меня в квартиру к Васнецову пришел папа. Не знаю почему меня это так выбесило, может дело в пресловутом ПМС, а может в том, что я просто не хотела его пока видеть и тем более говорить. Чувствовала себя крайне неловко, когда он распалялся в извинениях. Нет, в них я верила и мне было в какой-то степени его жаль, но видимо есть во мне плохая Леночка, которая в душе испытывала ненормальный кайф от того, что его любимая жена показала свое личико. На самом деле, я испытывала величайшее злорадство от того, что его брак распадется как карточный домик. А то, что он распадется-я знаю, увидела так сказать по его лицу, вне зависимости от того чье чадо носит Карина. А когда папа наконец-то ушел, у меня наступила еще одна стадия бешенства, когда я осознала, что двое главных мужчин в моей жизни спали с этой шлюхой не один день. Чушь какая-то, Вадим встречался с ней сто лет назад, только почему-то именно сейчас я поняла это. И неприятно. Дико неприятно и даже обидно. И только, когда мы наконец-то развезли четвероногих товарищей к матери Вадима и Стеше, и отправились загород, до меня дошло почему именно сейчас меня так съедал факт Карины в жизни Вадима. «Сосала хорошо», кажется, так он сказал при первой встрече. Шлюха, не шлюха, а любовница она, наверняка, если уж не лучшая, то точно шикарная. А я кто? Точнее, что? Размазня, неспособная вообще ни на что, не то, что доставить ему хоть что-то напоминающее удовольствие. Меня поглотила самая настоящая паника, когда я представила наш секс. Да уж, вчера под душем все виделось совсем в другом свете… В собственной голове я была легкой воздушной акробаткой, соблазняющей Вадима, а потом на нем же скачущей. Мда… я и скачу на члене… Ну классная наливка, ничего не сказать. И все равно надо было наброситься на него, а не обиженно переворачиваться на бок. А теперь мучайся, Леночка, ожиданиями и сравнениями. О, да… представляю какие там будут сравнения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Погруженная в свои раздумья, я в очередной раз уснула в машине Вадима. Правда сегодня проснулась сама, причем от яркого света. Несмотря на то, что на часах уже три часа дня, на улице непривычное для глаз солнце. Выхожу из машины, попутно осматривая все вокруг и на душе тут же становится хорошо. С каким-то воодушевлением смотрю на, забирающего из машины вещи, Вадима и топаю вслед за ним к дому по пушистому белому снегу. Захожу в дом, оглядываюсь по сторонам, и улыбка сама собой появляется на моем лице. В общем-то, все как я и мечтала-тихое место, где кругом лес и много снега. В отличие от города-это самая настоящая сказка. И красивый светлый дом с огромными панорамными окнами… На самом деле, последнее меня не очень радует-мы как будто у всех на виду, но сама зимняя атмосфера не может не впечатлять, ибо в городе о таком приходится разве что мечтать. Хотя и окна уже не кажутся большой проблемой, учитывая, что снятый дом оказался самым крайним и на нас смотрят разве что заснеженные ветки деревьев.
— Нравится? — шепчет Вадим, стягивая с меня куртку.
— Нравится. Только все же как-то стыдно отдыхать, когда до нового года осталось так мало. Мне кажется, на работе все поймут, что я наглая девица, решившая загулять, и никакой болезни у меня нет. Как я потом появлюсь на работе перед самым новым годом? Да меня все испепелят.
— Да по фиг как. Ты, наверное, не помнишь, но кто-то вчера мне выдал страшную тайну, что не хочет там больше работать. А что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
— Вообще-то я все помню, — и как ты меня продинамил тоже.
— Ну если помнишь, то замечательно. Не вижу поводов волноваться. Все равно ты уволишься, пусть не сейчас, так позже. Ну чего ты мордочку кривишь?
— Это от яркого солнечного света, я не привыкла, — усмехаюсь, когда Вадим прижимает меня к себе и, забираясь под джемпер, кладет руку на грудь. — А ты решил сразу приступать к делу, не распаковывая вещи? Вот так сразу?
— Нет. Я просто хочу потрогать твою грудь, матери моей можно, а мне нельзя?
— Ну не начинай, а? Обязательно об этом напоминать? — вырываюсь из его рук, и тут же одергиваю кофту. И снова становится дико стыдно за свое вчерашнее поведение.
— А обязательно давать трогать свои сиськи малознакомым людям? Когда я просил раздеться в первый день нашего знакомства, чего-то я сисек не узрел.
— Ну прекрати! Это совсем другое, — дико злюсь на саму себя, хоть ногами топай. — И вообще, она их даже не потрогала.
— Да ладно, я шучу, — усмехается Вадим, притягивая меня к себе за руку и вновь прижимает к себе спиной. — Но чтобы больше никому их не показывала и тем более не давала лапать. Я предлагаю сейчас разложить вещи и немного развлечься, а именно пойти создавать кое-кого третьего.
— В смысле? — вновь уворачиваюсь я. — Мы так не договаривались. Я не хочу беременеть в ближайший год и это не обсуждается. К тому же, у меня… месячные со дня на день начнутся.
— Супер, — легонько шлепает меня по попе и подхватывает дорожную сумку. — Пошли распаковываться.
Поведение Вадима мне непонятно и несколько раздражает. Что это еще за третий лишний? Но еще больше меня бесит собственное состояние. Опять это дурацкое ожидание секса. А что если я снова ударю Вадима ногами, или наконец обрыгаю его со всех сторон? Хотя ему не привыкать, похромает, ну отмоется и снова на время отступит. Терпила, блин! Бесит, что я сама хочу уже заняться этим сексом, но боюсь. Правда, хочу, но страх, что сделаю что-то не так-просто добивает. А как представлю сколько у него было баб, в том числе и Карина, так выть охота… И здесь напиться точно не получится, да и не хочу я делать это на пьяную голову. Наверное, в моем случае надо не готовиться к сексу, а делать все спонтанно. Ну какая тут к черту спонтанность, когда в спальне оказывается не кровать, а просто необъятных размеров «ложе любви». А если он как в кошмарном анекдоте во мне застрянет? Как пить дать-застрянет! А потом еще и скорую вызывай. Боже…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
