— Замолчи, пожалуйста. А что с Леной? Я не воспринял ее вчерашний звонок как что-то серьезное. Она ведь даже не сказала мне!
— С Леной все будет хорошо. А знаешь почему, Миша? Потому что она будет со мной. А вот с тобой…
— Хватит, Вадим! Ты думаешь мне хорошо жилось все это время? Нет! Да, я виноват, но исправить прошлое не в моих силах. Даже, если бы я сдох, все равно этого не изменить. И если уж на то пошло, где гарантия, что в твоей жизни нет бывших ненормальных любовниц, способных на херню вроде этой?!
— А у меня не было любовниц, Миша. Я вообще крайне честен в отношениях и, в отличие от тебя, не изменял любовнице с другой любовницей. Ах да, я еще про жену твою забыл.
— Все, хватит, — резко произносит Карасев, вставая с дивана. — Вставай, пойдем послушаем мою жену.
Хотелось бы мне сказать, как приятно видеть настолько пораженного Карасева, так ведь неприятно. Совершенно неприятно. Что со мной творится?!
Долго ждать спектакль одного актера не пришлось. Смотрю на пускающую слезу Карину и хочется заржать аки конь. Ну, сука, все, как по сценарию. Слезы, вопли, хватание за живот. Ну хоть без обморока обошлось, и на том спасибо.
— Мишенька, ну прости, это какое-то помутнение. Я не знаю, что на меня нашло.
— Дайте мне блевнуть. Херовая из тебя актриса, Карина.
— Отвали, Васнецов! — эмоционально вопит Карина, хватаясь за Карасева, на что тот тут же одергивает рукав и отходит от нее на шаг.
Напираю на нее и понимаю, что ничего! Ничего не могу ей сделать. Ноль. Мало того, что баба, так еще и беременна.
— Не подходи ко мне, — выставляет руку вперед и сглатывает, смотря на меня в оба глаза. — Не трогай.
— Наверное, во мне живет нехорошая и очень обиженная баба.
— Что? — растерянно произносит она.
Секунда и все, на что я способен-так это плюнуть ей в лицо. Пожалуй, хоть какую-то толику наслаждения я все же испытал. В особенности глядя на ее лицо.
— Не благодари за увлажнение кожи. Все, дорогие будущие родственнички, оставляю вас наедине со своей слюной. Ты, я надеюсь, Миша, сам разберешься со своей женой. Не мне же ее кокошить в самом деле.
Можно вечно смотреть на ошалевшую Карину, брезгливо вытирающую свое лицо, на не менее ошалевшего Карасева, но пора и честь знать.
Уже почти садясь в машину, я был остановлен моим будущим родственничком.
— Вадим, стой. Пожалуйста, не говори Лене, кто это был… тогда. Она и так ненавидит меня за Карину, тем более в свете сложившихся обстоятельств сейчас и подавно. Я знаю, что это для тебя уникальная возможность распрощаться со мной, ведь Лена точно не захочет со мной общаться, узнав не только об еще одной женщине в моей жизни, но и о том, что все это были не проделки конкурентов. В общем не говори ей, пожалуйста. Я разберусь с Кариной, изолирую ее. Как только будет возможность безопасно узнать чей это ребенок, я это сделаю. И с Леной я сам все обговорю, я объясню ей, возможно она даже сможет меня понять. Но того точно не простит. Это уже случилось, Вадим, мне этого не исправить. Пожалуйста, не говори ей.
— Никогда не думал, что скажу это, Миша, но мне тебя жаль. Разбирайся со своей женой и не церемонься с ней. А по поводу твоей просьбы-я подумаю.
Глава 42
Чувствую себя слабым, ведомым дураком. Но если отбросить собственную неприязнь к Карасеву, кому нужна эта старая правда? Лене точно не станет от нее легче, а по факту скорее всего хуже. Когда подъехал к дому матери, окончательно пришел к выводу, что скажу ей только про Карину, все остальное в прошлом.
Вышел из машины, мысленно подбирая правильные слова, но по факту, как не смягчай-ситуация дрянь. Правда через какие-то секунды, когда меня никто не встретил и никак не отреагировал на мой приход, я понял, что вот эта картина-не меньшая дрянь. Полуголая Лена, сидящая на диване и моя мать, тянущая руки к ее груди.
— Мама! Ты что творишь?!
— Ой, сынуля, ты уже вернулся.
— Вадим, это не то, что ты подумал, — растерянно произносит Лена, пытаясь натянуть на себя блузку. И ведь не получается ничего! Разве что какие-то нелепые барахтанья. — Ой, я, кажется, застряла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Давай помогу тебе, деточка.
— Не трогай ее! Ты зачем ее напоила?! — подхожу к Лене, рывком тяну на себя, и натягиваю на нее блузку. — Тебе не стыдно вообще? Ты же взрослая женщина!
— Вадим, все нормально. Пульхерия хотела провести мне исследование молочных желез, — хихикает Лена, пытаясь застегнуть пуговицы. Это просто звездец!
— Вадюша, ну все действительно нормально. Подумаешь, девочки немного выпили.
— Замолчи, мама. Дай сюда, — тяну Лену на себя и принимаюсь застегивать пуговицы на ее блузке, параллельно вскипая от злости. Напоила! Просто взяла и напоила! Не пойму кто сейчас больше бесит-собственная мать или Лена, которая взяла и повелась на это.
— Вадим, не злись, пожалуйста. И не кричи на свою маму. Она, кстати, приняла меня в лоно вашей семьи, — улыбается, мать вашу!
— Подтверждаю. Мое лоно ее приняло.
— О, Боже, замолчите обе. И, мама, выключи ты уже музыку!
— Хорошо, хорошо. Сейчас. И стол сейчас накрою, у нас все готово.
- Садись давай. И не вздумай больше пить, — подталкиваю Лену на диван и иду на кухню вслед за матерью.
— Ты зачем ее раздела?! Что это вообще было, мама!?
— Не кричи на мать. Я просто хотела проверить натуральная ли у нее грудь. Мне показалось-силикон. Она долго сопротивлялась, но любопытство ее сгубило. Кстати, грудь настоящая, хоть я и не успела ее потрогать. А вообще мне она понравилась, Вадюша. Правда. Надо брать, пока не утащили. Я про Лену, а не сиськи отдельно. Хотя и их надо, конечно, брать.
— О, Боже, замолчи!
— Ой, мясо сгорело, — выставляя противень на стол, констатирует мама. — Как это мы пропустили?
— И вправду пропустили, — слышу позади себя голос Лены. — Но у нас еще есть еда.
— Все, хватит. Пошли, — хватаю Лену за руку и веду в прихожую.
Хоть один плюс-не сопротивляется и на том спасибо. Передо мной почти послушная кукла с затуманенным сознанием.
— Я сама, Вадим, — легонько отталкивает меня, когда я накидываю на нее пальто, и принимается сама натягивать обувь.
— Вадим, ну у нас салатик есть и закусочка, останьтесь, тем более Лену надо накормить, мы почти на голодный желудок пили наливочку.
— Обязательно накормлю, но точно не здесь. Все, мама. Не хочешь грубости-лучше помолчи. И проветри здесь.
* * *
Половину дороги Лена упорно молчит, периодически всматриваясь в мое лицо. И икает. Икает, икает и снова икает! Отправил будущую жену к свекрови, чтобы та ее напоила. Ну просто блеск! Правда есть один плюс, на Ленину пьяную голову мне не придется выкладывать всю правду. Трусливо? Да и по хрен. А еще мне нравится, что она буквально прожигает во мне дыру.
— Ты что-то хочешь или просто так мной любуешься?
— Я хочу Леночку.
— Что?!
— Я люблю, когда ты называешь меня Леночка. Сначала меня это дико бесило, гадость какая-то-Леночка, — произносит по слогам и начинает хихикать. — Как будто насмешка какая-то. А с недавних пор я люблю именно Леночку. И только в твоем исполнении. Сделай мне Леночку.
— Нет.
— Что нет?
— Сейчас ты самое что ни на есть полено, то есть Лена, то есть в дрова. Никакой Леночки, ты наказана.
— Ну, Вадим!
— Нет, Лена.
— А я знаю, что ты не любишь кошек и завел кота только потому что звездун.
— То есть я сделал это только потому что звездун?! — что меня больше бесит то, что меня опустила собственная мать или то, что я звездун?
— Нет, конечно. Ты назвездел, что любишь котов и имеешь собственного, потому что по уши влюбился в меня и не представляешь без меня жизни. Кот-это твоя жертва, принесенная во имя любви ко мне. Во как! Где ты его взял, кстати?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— С Геной во дворе искали, мне твоя подружка тогда позвонила, сказала, что ты едешь ко мне проверять наличие кота. Вот пришлось искать на ночь глядя кота. Я его между прочим с дерева снимал.
