Нет, если бы он ждал подвоха, если бы относился всерьез к женщинам, если бы…
Как проще всего убедить человека в своей безобидности?
Говори ему то, что он желает услышать.
Лиля просто перебросила все стрелки на своего отца. Тому было ни жарко, ни холодно. А Джерисон убедился, что любовника у его супруги нет – и успокоился.
Отец – это другое. Август имеет полное право помогать дочери. А если еще и по просьбе зятя, мол, муж уехал, за ней надо приглядеть…
Изощренное коварство Лилиан просто не пришло ему в голову. И осуждать за это мужчину даже не стоило. Каждый представитель сильного пола (те, кто не согласен – просто еще не попадали в такую ситуацию) свято уверен, что женщина – это нежное трепетное существо.
И объяснить, что нежное существо может одним взглядом коня остановить, и вообще… Встает трепетное существо в пять утра, готовит завтрак, кормит-собирает супруга, кормит-собирает детей, отводит их в школу, мчится на работу, там, в перерыве еще успевает в магазин, после работы мчится домой, там опять по кругу: ужин – супруг – дети – тетради – свекровь – супруг… а еще постирать, убрать, приготовить, помыть-почистить… Выходные? А родителей-свекровей-огороды учитываете?
И сколько там нежности останется?
Да приличная лошадь, двигаясь по такому графику, давно загнулась бы. А женщины – бегают из года в год.
Лиля всхлипывала, показывая свою слабость. Говорила о своем разбитом сердце. Джерисон успокаивал ее. Хотя пока и не давил. Любую женщину можно уложить в постель. Но спешить с этим не стоит.
Чего уж там – сейчас перед ним незнакомка. Эту Лилиан – он просто не знает.
А знал бы…
Джерисон сейчас задавал себе вопрос – если бы на свадьбе он увидел – эту женщину, как бы он поступил?
Уж точно не стал бы напиваться. И не отослал бы ее…
Джес был сердит. И на жену, и на себя… Только вот Лилиан вела себя так, что напуститься на нее было просто не за что. Упреки?
Да. Но со слезами. И без злости, без истеричности. Не так: «Сволочь, негодяй, мерзавец!!!». Нет.
«Мне было так плохо, я хотела умереть, вы все не писали и не писали…»
Близкие по сути, но очень разные по формулировке претензии.
Лилиан балансировала на очень тонкой грани. Передавишь – взрыв. Недодавишь – придется покоряться и прогибаться. И каждый шаг почти вслепую, каждое движение как на льду… страшно. А выхода нету…
Джес пару раз попытался распустить руки – приобнять, погладить по плечику… с-скотина, но Лиля удачно опрокинула на него бокал с вином. Все равно пить эту гадость она не собиралась.
Ладно, не гадость. Но – трезвость наше все!
И хорошо, что она успела перемигнуться по дороге с вирманами. Олаф (умничка, расцелую!!!) выждал законный час (плюс-минус десять минут) – и заскребся в дверь.
– Ваше сиятельство, вы к альдону сегодня хотели… Он ждать будет.
Джерисон сверкнул глазами на вирманина, но тому – хоть усверкайся, все было, как слону бананы. И женщина схватилась за голову.
– Ой, Альдонай! Меня же ждать будут… Ваше сиятельство, дорогой супруг, мне надо бежать…
– Я могу составить вам компанию?
Отказа граф не ожидал. Его и не последовало.
– Разумеется. Не сомневаюсь, что альдон Роман будет счастлив видеть вас… он мне намекал уже на нашу семейную жизнь…
Лиля спешно вытащила из сумочки зеркало, погляделась, вытерла слезы, высморкалась – сейчас ветерком продует… хоть она и блондинка, но удачная. Есть те, которым плакать никак нельзя. С тонкой кожей… а у нее шкурка удачная. Через двадцать минут и следа не останется.
Или это экология такая? А, неважно…
После упоминания о семейных ценностях, супруг явно передумал. И Лиля удрала. Разумеется, пообещав вернуться домой вечером. А где мой дом?
Пока – в поместье у Алисии Иртон. А что имел в виду граф? Вот что хочет, то пускай и имеет…
К альдону Лиля действительно сегодня собиралась. Но только после обеда. А сейчас… раз уж она в столице, а не в пригороде…
– Поедем на стройку?
Олаф кивнул.
– Ваше сиятельство…
Лиля смотрела грустно.
– Ты о графе? Не бойтесь ничего. Официально – вы люди моего отца. И все остальное завязано именно на него. Что бы граф ни попытался сделать со мной – вас это не коснется.
– Так ведь я не о том… разрешите?
– Давно разрешила.
– Не годен он вам! Бабник…
– Сама знаю, – вздохнула Лиля. Вот честно – если раньше она думала сохранять ли статус-кво ради Миранды, то сейчас решила разводиться – и однозначно! Почему?
Граф Иртон был хорош.
Красив собой, статен, неглуп. Но!
Одно проклятое «но»! Лиля обязана была иметь семью. Крепкую и хорошую. То есть в ее понимании – семья была сделкой. Она – любовь, заботу, детей, репутацию. Муж – то же самое. Ну ладно, детей может не рожать, пусть просто делает. А что будет с графом Иртоном?
А проблемы.
Но! То самое – НО! Однозначно. Самолюбив, горд, эгоистичен, ходок по бабам. Вопрос – можно ли перевоспитать человека, наделенного такими «достоинствами». Ответ – нефига и пытаться. Это то же, что алкоголика кодировать. Рано или поздно, так или иначе – он сорвется. Исключения тут подтверждают правило. А если кто-то сейчас заговорит о великой любви…
Вот заговорите мне только! Лиля сверкнула глазами куда-то в пространство.
У Джерисона Иртона есть уже одна любовь. Зато всей жизни.
Он любит себя.
Амалию (земля ей пухом), Миранду – чуть меньше. Дальше по списку – Эдоард, Рик, кто там еще… а, кто бы ни был – неважно! Она в этот список все равно не попадает. Она – просто приложение. Сначала к верфям, потом к выгодному бизнесу… но любви между ними не вспыхнуло. И вряд ли появится. Лиля вспомнила уже почти призрачное.
Аля Скороленок, тогда еще шестнадцатилетняя. Лёшка Сатин. Призывник на пару лет старше ее. Это потом он уже учился, все потом…
А тогда – двое ребят, которые катятся с горки на санках. И смеются. Весело смеются. У него увольнительная, у нее выходной и каникулы – они просто счастливы. Сосны раскачиваются над головами, вздымается серебристым одеялом снег, сияют глаза… санки замедляют ход и они смотрят друг на друга. Просто смотрят. И – светятся.
Это сияние любви описывается в романах, пьесах, кинофильмах… но в жизни… В жизни это – иначе.
Ты просто смотришь на человека и понимаешь, что он – твое солнышко. И никак иначе.
Вот с Лешкой так было. С Джерисоном же… не верю! Скулили в глубине осколочки Лилиан-1. Скулили и стонали. Но Лиля безжалостно затаптывала их в прах. Не фиг! Ибо – на фиг!
Итак. Любить ее Джерисон не будет. Значит – рано или поздно пойдет налево. Такой человек. И ничем ты его, девочка, не удержишь. А значит – рога. Смешки за спиной – это раз. Болячки – это два. Антибиотиков тут нет, а вот сифилис есть. Надо?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
