Баллиста подумал о своем сыне. Марк Клодий Исангрим, так он его назвал. Никто не мог возразить против первых двух имен: ничто не могло быть более общепринятым, чем то, что первенец взял добрые римские преномен и номен своего отца. Юлия, однако, возражала так громко, как только может италийская женщина, против того, чтобы ее сын носил варварский когномен.
Баллиста знала, что только их изысканные хорошие манеры, манеры, которые пришли с поколениями сенаторского статуса, остановили хихиканье родственников Юлии на церемонии наречения. И все же это было важно для Баллисты. Хотя он и боялся насмешек, было важно, чтобы мальчик рос, зная о своем северном происхождении. Как он пытался объяснить Юлии, не только чувства определили его выбор. Империум использовал дипломатических заложников в качестве инструментов своей дипломатии. В любой момент, если бы императоры оказались недовольны отцом Баллисты, они без малейшего колебания взяли бы самого Баллисту, отправили его обратно на север и, опираясь на римское оружие и деньги, попытались бы установить его в качестве нового вождя англов. Если бы Баллиста погиб, они бы послали его сына. Такие вещи редко заканчивались хорошо, но ни у Баллисты, ни у его сына не было бы выбора в этом вопросе. Итак, мальчика назвали Исангрим в честь его деда, и он изучал родной язык своего отца.
Они называли его Исангрим. Он был очень красив, его волосы представляли собой копну светлых кудрей, а глаза были зелено-голубыми. Ему было три года, и он играл за сотни миль, в нескольких неделях пути отсюда.
А что с его фамилией здесь? Багой получил жестокие побои. Какое-то время ему придется лежать в постели. Калгак был прав, за мальчиком нужно следить. Действительно, казалось, что в своей наивной манере мальчик играл в шпиона. Повезло, что Максим был там. Калгак был крепким орешком, но маловероятно, что старый каледонец смог бы справиться с четырьмя легионерами в одиночку. В этом инциденте были две особенно тревожные особенности. Во-первых, легионеров поощрял, по крайней мере косвенно, Ацилий Глабрион. Во-вторых, двое из equites singulares наблюдали и не вмешивались, когда мальчика пытались похитить. И что Баллиста должен делать с Багоем, когда он выздоровеет? Еще одна причина для беспокойства.
Обычный кашель, свистящее дыхание и бормотание возвестили о прибытии Калгака.
-Та горячая сирийка, которую ты хочешь, здесь. Я сказал, что ты занят, но она ответила, что ей очень нужно тебя увидеть.
Ударение на "очень" сопровождалось похотливой ухмылкой эпических масштабов.
-Я надеюсь, ты сможешь дать ей то, в чем она так нуждается.
-Спасибо тебе за твою заботу. Я сделаю все, чтобы не оплошать. Не мог ты вы проводить ее внутрь?
-Она одета как мальчик, штаны и тому подобное, - Калгак и не подумал пошевелиться. -Поверни ее лицом к себе, и ты получишь лучшее из обоих миров.
-Спасибо за совет. Если ты проводишь ее ко мне, сможешь вернуться к тем ужасным вещам, которые вытворяешь в своих собственных покоях.
Каледонец двинулся прочь без особой спешки, бормоча что-то на своей обычной громкости. - Что бы я ни затеял… присматривать за тобой утром, днем и гребаной ночью - вот что я вытворяю...
Баллиста выпрямился во весь рост. Подбородок поднят, плечи расправлены, он заставил себя казаться привлекательным.
Батшиба вышла на солнечный свет с Калгаком и одним из наемников ее отца.
-Дукс Реки примет вас, - сказал каледонец с некоторой церемонностью и ушел.
Батшиба подошла к Баллисте. Наемник остался на месте.
-Аве, Марк Клодий Баллиста, Вир Эгрегий, Дукс Реки, - официально произнесла она.
-Аве, Батшиба, дочь Ярхая, - ответил Баллиста.
-Мой отец хотел бы выразить тебе свои соболезнования в связи со смертью твоего офицера Скрибония Муциана и предложить посильную помощь в поимке убийцы.
-Поблагодари от меня своего отца. Он послал тебя с этим сообщением?"
-Нет. Он послал Хаддудада. Я сказала Хаддудаду, что пойду с ним. - Она засмеялась, ее зубы были очень белыми, а глаза очень черными. - Люди очень нервничают, сталкиваясь с варварами в их логове. Кто может сказать, что придет им в голову?
Баллисте очень хотелось сказать что-нибудь легкое и остроумное. Ничего не последовало. Было только голая похоть. Так же реально, как во сне наяву, он представил, как берет ее за руку, ведет обратно во дворец, в свою комнату, к своей кровати, бросает девушку в постель, расстегивает ее пояс, тянет вниз…
Она переступила с ноги на ногу и вернула его к реальности.
-Не хочешь ли чего-нибудь выпить?
-Нет, я не могу оставаться надолго. Даже если Хаддудад будет здесь, это не пойдет на пользу моей репутации.
В ее улыбке было озорство, намек на распутство, что еще больше поколебало Баллисту.
-Прежде чем ты уйдешь… я хотел тебя кое о чем спросить. - Она подождала. - На днях я видел статую на агоре.
-Там много статуй. Большинство из них были созданы благодарными жителями города, чтобы прославить добродетели защитников караванов, таких как мой отец.
-Одной из них был увековечен отец Анаму. Его звали Агегос, - она не произнесла ни слова. - В надписи говорилось, что Агегос был сатрапом Тилуаны. Остров Тилуана находится в Персидском заливе. Это часть империи персов. Им правит Шапур.
На мгновение Батшиба выглядела озадаченной, затем она рассмеялась смехом неподдельного веселья. - О, я понимаю, о чем ты думаешь. Ты задаешься вопросом, насколько преданным Риму может быть человек, чей отец был сатрапом персов. - Она снова рассмеялась. -Мой отец будет в ярости из-за того, что я упустил возможность очернить одного из его соперников в глазах нового дукса реки… хотя в последнее время он был странно миролюбив, даже по отношению к ним. - Она на мгновение задумалась, а затем продолжила. - Все это совершенно нормально для защитника каравана. Богатство других богатых людей в империуме в конечном счете зависит от земли. Защитники караванов владеют землей вокруг деревень на северо-западе и за рекой. Они получают арендную плату от своих арендаторов и от собственности, которой они владеют в городе. Хотя об этом редко упоминают, они дают деньги взаймы под проценты. Но их настоящее богатство заключается в сопровождении караванов между Персией и Римом. Чтобы защитить караваны, когда они пересекают границу, им нужны контакты, связи в обеих империях. У них также много связей с кочевниками в глубокой пустыне, которые не признают ни Персию, ни Рим.
-Спасибо, - сказал Баллиста. - Но одна вещь меня озадачивает. Как эта защита создает их богатство? Надпись говорила о том, что отец Анаму защищал караваны из своих собственных средств.
-Тебе еще многому предстоит научиться.
Она посмотрела на большого северянина совсем другим взглядом, чем раньше, возможно, взглядом незамысловатой привязанности. - Возможно, в образе... наивного варвара с далекого севера есть доля правды. Мой отец и ему подобные действуют по великодушию своих душ. Ни одному торговцу и в голову не придет предлагать плату, и защитник каравана был бы оскорблен, если бы его предложили, но подходящий подарок, полностью добровольный взнос - это совсем другое дело. Торговцы благодарны за защиту.
