Глава 16
Открыв на следующее утро глаза, Кэт обнаружила на подушке записку. Она была короткая и не очень понятная: «Будь готова к двенадцати часам. Надень шляпу». Она выполнила оба указания и ждала, когда лорд Деринг в сопровождении двуколок и слуг прибыл к коттеджу.
Не зная, как себя вести, Кэт держалась в стороне, пока Деринг руководил приготовлениями. Слуги принялись чистить и полировать большую шлюпку, несколько дней стоявшую на привязи у ступеней, ведущих к воде. И когда она засияла на солнце, в нее загрузили еду, напитки, рыболовные снасти и наживку, простыни и подушки, клеенчатые плащи и зонты на случай дождя, ружье и порох, если его светлости, вздумается подстрелить что-нибудь… все, что может потребоваться джентльмену и его леди во время послеполуденной прогулки по озеру. Затем его светлость занял свое место на носу, предоставив слугам помогать Кэт забраться в шлюпку. Лодку оттолкнули от берега, и они отправились в путь.
Удобно устроившись на скамейке, выложенной подушками, на носу шлюпки, Кэт наблюдала, как Деринг гребет сильными и равномерными толчками, направляя шлюпку через озеро. Несмотря на легкий бриз, день был необыкновенно теплый. Вскоре лорд Деринг остался в одной рубашке, и Кэт делала вид, будто не замечет, как напрягаются крепкие мышцы под белым тонким батистом. Широкополая шляпа скрывала его лицо, на губах играла улыбка. Он выглядел непринужденным. Спокойным. Почти счастливым.
Не желая портить ему настроение, она сидела тихо, разглядывая берег и холмы, возвышающиеся над зелеными пастбищами. Ястребы, издали похожие на воробьев, кружили в теплых потоках воздуха. Прямо перед шлюпкой стая лысух, с головами и клювами, белыми, как рубашка Деринга, поднялась в воздух и улетела в более безопасное место.
– Мисс Кэт, – произнес он, и она вздрогнула, – поскольку я делаю всю работу, не будете ли вы так добры налить мне кружку эля? За корзинкой стоит кувшин.
Она нашла сосуд, вытащила пробку и обнаружила завернутую во фланель кружку.
– Острова уже давно не видно, милорд. Разве мы не проверим его?
– Возможно. Но сначала я порыбачу. – Он поднял весла и положил их в лодку.
Кэт передала ему кружку, полную на три четверти, и смотрела, как он осушил большую часть ее. Теперь они были посреди озера, их можно было видеть из «храма», и значит, предположила она, он разыгрывает очередное представление.
– Вам нравится ловить рыбу? – спросила она, начиная учтивый разговор впервые после обучения этому искусству в Академии Св. Бригитты. Но по ее опыту, от галантного разговора никогда не было никакой пользы.
– Нет. Но после того как Сайлас воспользовался демонстрацией удочек как предлогом для того, чтобы поговорить со мной, я решил довести эту тему до конца.
– Сайлас?
– Расспросите миссис Киппер о нем. Вся эта таинственность сбивает меня с толку.
Еще один эмиссар «Черного Феникса», о котором ей не полагалось знать. Или им просто некогда было рассказать ей о нем?
– Тут несколько удочек. Можно мне тоже порыбачить?
– Ты можешь заняться этим вместо меня. – Он протянул кружку за новой порцией эля. – Ты раньше ловила рыбу?
– О, много раз. Лосося. Но я удила в реках и ручьях, не в озере. Не знаю, что здесь водится и на что клюет.
– В этой корзине есть все, что тебе может понадобиться, – сказал он, принимая полную кружку. – Насаживай наживку и забрасывай удочку. Мы, как говорят, убиваем время и удовлетворяем любопытство тех, кто, возможно, наблюдает за нами. Когда им все это надоест до слез, мы медленно направимся к острову.
Кэт довольно долго выбирала удочку, проверяя вес и баланс!
– Сайлас сказал мне, что в этом озере я могу поймать окуня, форель, щуку, угря. – Деринг сделал еще глоток. – Весь день меня мучила жажда. Почему средством от похмелья служит выпивка? Только эль, конечно, но тем не менее. Есть и лимонад, он привязан и плывет за нами в воде, чтобы охлаждался. Но я думал приберечь его к обеду. Поймай угря, ладно? Другую рыбу я бы не узнал. Ну может быть, только форель, если ее подадут под масляным соусом.
Снова сев на место, с удочкой на коленях, Кэт взяла кусок бекона из корзинки с наживкой и насадила его на крючок.
– Угри любят бекон? – Он прислонился к носу лодки, уперев локти на борта.
Настоящая сорока, подумала она, трещит, как будто они добрые приятели. Она хотела бы ответить в таком же тоне, но не знала, что сказать.
– Я люблю бекон, – ответила она, чувствуя себя глупо. В любом смысле. Только прошлым вечером он сказал, что ей не хватает чувства юмора. Но это не так. Просто он у нее не всегда уместный, и она приучила себя не расслабляться в обществе и не смеяться много. Люди – ну, мужчины, – принимали смех как приглашение к интимности.
Но в этот день лорд Деринг не представлял опасности. Его хорошее настроение освещало лодку, как солнце. Ни поддразниваний, ни сексуальных намеков, ни высокомерия, присущего лордам. Если бы они встретились при других обстоятельствах, ей, наверное, очень понравился бы мужчина, сидящий напротив.
– Если рыба не захочет бекона, ты можешь оставить его себе на обед, – сказал он.
Она встала и забросила леску далеко от лодки.
– А если она его схватит, то мы можем приготовить ее на обед?
– Только если ты возьмешь на себя все отвратительные процедуры между ловлей и едой. Я разожгу костер, если ты настаиваешь, но на этом заканчиваются мои способности. Поджарить хлеб или испечь картофель на огне – вот и все, что я знаю о том, как прокормить себя.
– Еще один беспомощный аристократ. – Она улыбнулась ему через плечо и увидела, как он удивленно поднял брови. Не потому что оскорбила его, поняла Кэт, а оттого что расцвела в улыбке. За исключением ее фальшивой радости на сцене, она не часто позволяла себе улыбаться. Если вообще разрешала это.
– Это ради меня Бог создал таверны, – сказал он. – И рестораны, и уличные киоски, где продают сырные пироги. И женщин, умеющих ловить рыбу.
– А что вы в ответ даете обществу? – Ничего остроумного, но насколько Кэт могла вспомнить, она впервые участвовала просто в разговоре, а не в споре.
– Ах, Боже, – потом послышался сухой звук, как будто он потянулся. – Дайте подумать. Я, бесспорно, хорошо выгляжу. Остроумен. Нравлюсь женщинам. Если меня удается оторвать от карточного стола, я приличный танцор. И я чертовски хороший лошадник. Подумав, вижу, что обычный трубочист больше дает обществу, чем я. И опять же, если бы Всевышний захотел, чтобы я был лучше, то он должен был бы выбрать для меня более героическую роль.
– А разве вы сейчас не такую роль играете?
В наступившем молчании она десять раз пожалела о своем вопросе.
